AntiBoyarЪ. Трилогия

Глава 19

– Княжич Соровский! – Голосом не хуже, чем у портового зазывалы из нода, обратился я к здоровяку. – Не слышу вашего ответа! Господа ждут….

Теперь, жалко было смотреть на княжича, который стал белее мела, а по его руке пошла дрожь. У папеньки Соровского случился лицевой паралич, сопровождаемый дрожью в коленях. Того и гляди, начнёт откладывать кирпичи в штаны, которые тут же будут обжигаться при выходе с формовки. Видя это, я дал знак Токареву, после чего улыбнулся стоящей рядом с ним Анне, которая с замиранием сердца, не дыша, наблюдала за происходящим.

– Господа и дамы, что по правую сторону от княжича Соровского, советую уйти вам с линии огня. – Может случится непоправимое. – Вроде вот этого….

После моих слов, Токарев поднял над головой концентрационный боеприпас, зажав его в пальцах. Вспыхнув фиолетом от отдаваемого Токаревым эфира, критическая масса которого превысила ёмкость концентратора пули, произошла детонация пороха в гильзе. Ярко-синий трассер, шириной в человеческую ладонь, расчертил ночное небо идеально ровной полосой.

– Это возмутительно! Господа! – Заверещал раненым в брюхо скверхом Виктор Соровский, тряся кулаками и тыча в меня пальцем. – Это жульничество! Натуральное жульничество!

Со всех сторон поднялся гул, будто в пчелином улье. Мнения присутствующих явно были не однозначными, а я немного забеспокоился.

– Отставить полемику! Никакого жульничества я здесь не вижу! – Прогремел возмущённый командный рык Ермолова, который явно воспользовался какой-то магией, потому как вибрация от его голоса пошла даже по асфальту у меня под ногами. – Игра «Титул или Жизнь» пошла от «Русской рулетки», благородной игры офицеров. Иногда два офицера заключившие между собой пари, обращались к своему командующему, чтобы он своей магией зарядил концентрационный боеприпас, если игра велась гибридным оружием. Данный припас является для этого оружия стандартным, как и огнестрельный. Любой учебник по стрелковому делу откройте. Аврора, что думаешь?

– Полностью согласна! – Чарующий голос Невской не сотряс асфальта, но был слышен на всю площадь. – Сама хотела предложить произвести прямую зарядку боеприпаса, чтобы сравнять шансы.

– Это немыслимо! Я буду жаловаться….

– Ваше право, Виктор из рода Соровских. – Вновь вступил в разговор Ермолов. – Можете жаловаться хоть самому императору. Хотите, я передам ему вашу письменную жалобу? Слово чести! Вручу её лично в руки нашему самодержцу, но только, после окончания игры. Продолжаем!

– Титул или жизнь? – Жёстким громким голосом спросил я ещё раз, чуть тише добавляя. – Ты можешь прямо сейчас публично отказаться от титула, и тогда всё это….

– Жизнь! – Крикнул Соровский на всю площадь, нажимая на спуск.

Пистолет издал лишь щелчок, не произведя выстрела, а княжич покрываясь испариной, подрагивающей рукой протянул его мне.

Не давая ему расслабиться, стоило пистолету оказаться у меня, я взвёл курок, и без лишних слов приставив к виску нажал на спуск. Услышав ожидаемый щелчок, протянул его обратно, не успевшему перевести дух Анатолию.

– Сын, откажись…. – Соровский старший схватил за рукав пиджака своего отпрыска и начал трясти. – Чёрт с ним, с титулом…я всё равно…

– Как трогательно… Быстро удалось стереть улыбки с ваших надменных лиц. – Меня было уже не остановить. – Возьми оружие, Анатолий. Господа – занятые люди, негоже заставлять их ждать. Ну?! Взял!

Получилось ни как у Ермолова, но парочка Соровских аж вздрогнула, когда я на них прикрикнул. Дрожащей рукой Анатолий потянулся за пистолетом. Соровский старший хотел ему помешать, но Толик его отодвинул локтем, взяв у меня оружие.

– Титул или жизнь? – Громко спросил я, добавляя. – Если выберешь «Жизнь», то советую попрощаться с отцом.

– Говоришь, будто знаешь… Ты блефуешь. – В глазах-угольках Анатолия появился злой азарт безысходности. – Ты специально хочешь, чтобы я отказался от титула. Я тебя просчитал….

– С отцом попрощайся, счетовод х*уев. – Мрачно сказал я, понимая, что выберет Анатолий, ведь именно к такому выбору я его подталкивал своими словами.

– Жизнь! – Крикнул княжич Соровский, нажимая на курок.

Вспышка возле виска, звук взрыва пороховых газов, а эфирный росчерк, с гулом разрезав воздух, ушёл в лестничный марш дворца культуры, пробив дыру в ковровой дорожке. Тело, без верхней части головы, обмякнув, безвольной куклой шлёпнулось на асфальт.

– Смерть… – Тихо сказал я, слушая тишину и улыбаясь, начавшемуся редкому дождю, запрокинув лицо вверх.

Почувствовав первые капли на своём лице, я опустил голову, наблюдая, как над телом сына, встав на колени плачет Соровский, открыв рот в немом крике. Токарев, глядя на всё это, неверующими глазами смотрел на меня, поглаживая по голове уткнувшуюся ему в грудь Анну, которая не выдержала кровавого зрелища.

– Тебе повезло! Почему именно тебе?! – Соровский старший, оказался передо мной, и схватив за ворот пиджака начал трясти. – Он не должен был умереть! Не должен! Ты….

Соровский оторвал меня, как пушинку от земли. Чёрная стрела, раздвинув охнувших благородных, метнулась в нашу с Виктором сторону, взметая вверх поднявшуюся стеной влагу с асфальта.

– Руки убрал от моего сына. – Холодно произнёс Ставр, а я кажется услышал, как хрустнули кости руки Соровского, за которую взялся глава рода Мышкиных. – Лучше со своим попрощайся, Виктор.

– Тебе повезло! Всего лишь повезло! – Визжал Соровский, поставив меня обратно на асфальт.

Завывая от горя, волоча руку, Соровский постаревший в миг на десяток лет, вновь направился к телу Антолия.

– Сын, нужно поговорить. – Холодно произнёс Ставр, желая увести меня в сторону, но я сбросил его руку.

– Один момент, отец. Это не займёт много времени.

Медленно проследовав к телу Анатолия, над которым опять склонился Соровский, я забрал пистолет разжав пальцы и двинулся обратно к Ставру и Токареву, которые сейчас стояли с хмурыми лицами.

– Дядя Фёдор, нужно стервятников покормить. – Рука требовательно потянулась к вояке, который вложил в неё заряженную пулю.

– Это что? – Поинтересовался Ставр, глядя как я извлёк единственную гильзу из барабана.

– Демонстрация того, что с нашим родом шутки плохи… – Вложив новую, я крутанул несколько раз барабан об рукав, громко крикнул. – Четыре!

Вновь поднимающийся гул тут же стих, а множество недоуменных глаз, устремилось на меня, когда ствол вновь лёг к моему виску.