Античная наркомафия-8

– И что Юстиниан сделал? – спросил Миликон-младший.

– Ну, не смог он с ней расстаться, а те злые языки, которые уверяли, будто она его околдовала, быстро укоротили. Кто же позволит так гнусно клеветать на августейшую особу? – весь курс грохнул от хохота, потому как ясно же, что царёныш имел в виду вовсе не императрицу с подмоченной по молодости репутацией, – К счастью для Велизария, на неавгустейших особ Юстиниан тоже не всякой клевете верил. Всё-таки дураком-то он не был. Поэтому и обвинения Велизарий никакого не схлопотал, и внутрь употреблял только полезные для здоровья продукты. Но в помощь ему Юстиниан направил армию во главе с Нарзесом, которого как бы по рассеянности забыл подчинить Велизарию. Нарзес – тоже не случайный человек, а надёжный и компетентный, да ещё и евнух. На евнухов при дворе ещё поздняя единая Империя подсела, ну и Византия от неё эту привычку унаследовала. А евнух императором быть не может – ну какой же, спрашивается, отец народа из кастрата? – юнкера рассмеялись, – Так что ему и самому хулиганить смысла нет, и другим позволять то, чего не может сам, жаба задавит. Таким манером Юстиниан и подстраховался на хоть и маловероятный, но всё-таки возможный "всякий случай", и кликуш своих придворных угомонил, и собственную жабу унял – теперь Велизарию всю дальнейшую славу делить с Нарзесом придётся. Слава-то – ладно, но ведь и командование же разделилось.

– Как два консула против Спартака? – спросил парень с ускоренного потока.

– Ну, не настолько. Оба не толпой распропагандированной избраны, а по своим заслугам и способностям назначены, у обоих войска регулярные, а не наспех собранное из кого попало ополчение, да и противника оба оценивали по достоинству. До катастрофы у них дело не дошло, но и успехи были совсем не те, которые ожидались. Вандалов меньше, чем за два года, Велизарий один сделал, а тут уже третий год войны на исходе, топчутся уже двое, не считая отдельных небольших операций со своими командирами, а толку-то почти никакого. В конце концов Юстиниан отозвал Нарзеса обратно, и хотя с ним ушла и часть его войск, Велизарий на четвёртый год войны осадил и взял уже Равенну. Там вот что вышло. Король остготов соглашался уже уступить всю Италию к югу от реки По, а в Равенне додумались таки предложить Велизарию вступить в город и короноваться в нём императором Запада. Тот, чтобы взять город меньшей кровью, сделал вид, будто согласен, вступил в Равенну и захватил её. Естественно, для Византии, но ведь вы же представляете, ребята и девчата, в каком свете "доброжелатели" донесли об его притворном согласии в Константинополь? Если бы настоящей причиной отзыва Велизария был страх Юстиниана перед его реальной изменой, на этом бы весь Велизарий и кончился, способов ведь масса, но судя по формальной опале без реальных репрессий, дело тут, скорее всего, не в страхе было, а в ревности к его славе и авторитету. Корону разве предложат кому попало? В том же году на Востоке началась новая война с персами, и уже на второй её год Велизарий – снова главнокомандующий. Назначил бы им Юстиниан того, в ком не был бы уверен? Это же не Запад, престижный по старой имперской памяти, но не особо нужный, это же самое главное направление имперской геополитики!

– Начиная с Красса и парфян, – прокомментировал Волний.

– Ну, амбиции в духе Александра Того Самого только немногим деятелям покоя не давали, но на Армению и Месопотамию имперцы зарились всегда, а парфяне разевали рот на Сирию. Естественно, от них этот конфликт интересов унаследовали Сасаниды, а от Рима – соответственно, Византия. А Сасаниды же ещё и боковая ветвь рода Ахеменидов, и в идеале им всё "наследство" вернуть хотелось бы, а это не только Сирия, но и Египет с Малой Азией. Так что было из-за чего Византии грызться с Ираном.

– И пришлось перебрасывать войска из Италии на Восток? – спросил царёныш.

– Нет, войска оттуда не перебросили, но и полководцев там оставили не самых лучших, и подкрепления все на Восток пошли, и деньги на ведение войны. Снабжение-то и местное налажено, но чем платить, если денег нет? Казна остготская в столицу ушла, с самих варваров много не сдерёшь, да и нерегулярные это поступления, а снабжаться всем необходимым и платить солдатам жалованье регулярно надо. Естественно, мародёрство.

– И все сопутствующие бесчинства, – сообразила Каллироя.

– И не только с остготами, – добавил парень с ускоренного потока.

– Совершенно верно, ребята и девчата. Годные для раскуркуливания на нужды войны варвары кончились быстро, и после них взяли за жабры коллаборационистов – за сотрудничество с проклятыми готскими оккупантами. А кто с ними не сотрудничал за эти полвека? Начали, конечно, с самых явных предателей римского народа, но и их ведь тоже гораздо меньше, чем нужно имперским освободителям для самообеспечения войск. А уже ведь привыкли не беспределом грабежи и кураж свой обставлять, а законной и абсолютно справедливой карой гнусным изменникам, и если таковых не хватает, а разоблачить надо позарез, раскуркуливать же некого, то и приходится разоблачать недостающих. А народ – он ведь как? Если по справедливости – много чего вытерпит, но несправедливых наездов не забудет и не простит. Представляете, человек вынужденно только остготскую власть и терпел, мечтал о приходе освободителей, как пришли – с радостью их встретил, и тут ему вдруг то вынужденное терпение в вину ставят и коллаборационизм ему на ровном месте белыми нитками шьют. И когда таких набралось достаточно – сами понимаете, отношение романского населения "сапога" к означенным освободителям начало меняться. Остготам оно, конечно, друзьями не стало, те ведь тоже случая покарать за измену не упускали, но эйфория от освобождения у него куда-то вдруг резко улетучилась, – юнкера рассмеялись, – Тяготы у обеих сторон уравнялись, дисциплина у имперцев тоже упала, а преимуществ в военно-техническом отношении у них и так особых не было – и у имперцев в их войске такие же варвары в основном, и вооружены одинаково в позднеримском стиле, и тактика у обеих сторон одна и та же, позднеримская. Ну и с чего тут быть особым успехам?

– Кольчуги без оплечья, копья ланции, мечи спаты и плоские щиты ауксилии, – припомнил Кайсар соответствующую лекцию на первом курсе, – Они у них ещё овальные или уже круглые?

– Уже круглые. Как меч единый и для пехоты, и для кавалерии, так и щит. Ну, у имперцев разве только аббревиатура РХ на нём намалёвана, но на прочности, удобстве и весе щита она, сами понимаете, никак не сказывается. Разве только вдохновляет бойца на бой с иноверцами во славу божию, но как тут вдохновишься особо, если и твой противник одной с тобой веры? Для многих даже конфессия одна – и герулы, и лангобарды, и те же готы на византийской службе такие же еретики-ариане, как и остготы. И как тут церкви за имперцев как за носителей истинной никейской веры романское население агитировать, когда оно собственными глазами наблюдает с обеих сторон варваров-еретиков и страдает от тех и других одинаково? Папа в Риме – тот, конечно, извернётся подходящими умными цитатами из Писания, епископ в другом большом городе – этот тоже, конечно, найдёт как извернуться и ответить на похожий, но другой вопрос, как тому и учат профессиональных агитаторов, – молодняк рассмеялся, – А как малограмотному сельскому попу извернуться прикажете, который и сам это Писание по слогам читает? А ведь из таких сёл и деревень с такими не шибко-то образованными попами в основном и состоит вся страна. Сколько там тех горожан? Основная масса населения "сапога" – сельская, как и везде. А у остготов тем временем сменилось ещё два короля, пока к власти не пришёл Тотила – как говорится, из молодых, да ранний. Он не штурмовал крепостей, а бил полевые имперские армии и брал под контроль сельскую местность, в которой объявил амнистию романскому населению.

– И этим перетянул его на свою сторону? – спросил Миликон-младший.

– Ну, не в той степени, в какой ему хотелось бы, он же сам тоже без реквизиций обойтись не мог, но – да, свою роль это сыграло, и романское население стало лояльнее к остготам. Его снабжение улучшилось, имперцев – ухудшилось, жалованья начальство не платит, ну и варвары из имперской армии тоже начали перебегать к нему. Потом началась сдача и городов. Поход на юг страны вернул его под остготскую власть и дополнительно улучшил снабжение, но в настоящий шок Юстиниана повергло донесение о сдаче Неаполя и о распространении прокламаций Тотилы уже в самом Риме. Война с персами на Востоке тем временем уже закончилась, и Велизарий находился в Константинополе, но на него как змея шипела Феодора, да и самому Юстиниану очень не хотелось снова отправлять его за новой славой в Италию. Понадобилось потерять Неаполь и испугаться за Рим, чтобы себя пересилить, – юнкера рассмеялись, – Пересилил, отправил, но войск и денег дал ему очень мало. А ведь действовать ему предстояло в разорённой войной стране с уже нелояльным к имперцам населением. Велизарий высадился в Равенне и занялся наведением порядка в её окрестностях, но Тотила перерезал всякое сообщение Равенны с Римом, подступил к нему и взял в осаду. Там нужен провиант, там нужны подкрепления, там нужны деньги для его давно не получавшего жалованья гарнизона, а Велизарию же войск с деньгами не хватает и самому. Два года никакой помощи не получал. Попытка доставить в Рим хотя бы жратву провалилась, и его гарнизон открыл Тотиле ворота.

– А Юстиниан мог оказать Велизарию помощь? – засомневался мой наследник, – Всё-таки война на Востоке наверняка ведь тоже встала в большие затраты.

– Да, положение после неё было тяжёлым. И на саму войну куча денег ушла, и на выплаты персам по условиям мира тоже много уходило, и войска на севере по границе вдоль Дуная пришлось сильно сократить. Но для посылки на юг "сапога" не подчинённых Велизарию десантов у Юстиниана нашлись и войска, и деньги. Тотиле пришлось оставить Рим, чтобы заняться этой проблемой на юге, и Велизарию удалось захватить его вторично, но для развития успеха требовались деньги и подкрепление, но для него-то как раз их и не находилось, и уже понятно было, что не найдётся и впредь. Что он тут мог сделать? Какой смысл оставаться в Италии, если победить ему всё равно не дают? На четвёртый год после своей второй высадки он сам попросил сменить его и был отозван. Вся война в целом шла уже двенадцатый год. Уже на следующий год Тотила, стабилизировав положение на юге, снова подступил к Риму и осадил его, и снова его впустил не получавший денег гарнизон. Тотила обзавёлся флотом из перешедших на его сторону кораблей имперцев и смог даже вернуть Сицилию, а его флот начал разорять и балканское побережье. Но ему тоже было нелегко, и он предлагал Юстиниану мир на условиях уплаты дани и признания Италией статуса федерата Империи. Но разве для того император дискредитировал своего лучшего военачальника, чтобы прекратить войну? Он снова послал серьёзные силы на юг страны, снова послал флот, а на север через Иллирию на третий год после отзыва Велизария снова направил евнуха Нарзеса, для которого тоже не пожалел ни войск, ни денег. И уж ему-то Юстиниан не отказывал ни в деньгах, ни в подкреплениях. Решающее сражение через год привело к разгрому остготов и смертельному ранению их короля, после смерти которого Нарзесу оставалось добить его преемника и додавить уже разрозненные очаги борьбы. На это ушло ещё два года, а вся Готская война растянулась на двадцать лет.

– Вандальская два года, а Готская двадцать! – присвистнул Мато, – Интересно, сколько бы она продлилась, если бы к Велизарию бесперебойно шло всё необходимое, и Юстиниан не ставил бы ему палки в колёса?

– Ну, война с персами от тщеславия Юстиниана не зависела. Даже если бы он и унял свою тщеславную жабу после захвата Велизарием Равенны и не отозвал его сразу, на Восток он бы его всё равно перебросил. Раз уж опального направил, значит, некого было больше. В чём-то он успел бы ещё улучшить положение в Италии, но затем всё равно его неизбежный отзыв и отказ в деньгах и подкреплениях его сменщику – всё шло на Восток. Допустим, не послушал бы он после этого Феодору и снова унял бы свою жабу, вернул бы его в Италию сразу и давал бы всё, что требовалось – думаю, что Велизарий справился бы года за три, как справился потом Нарзес. Вместе с перерывом на войну с персами, Готская заняла бы одиннадцать лет. Девять лишних лет войны – это цена тщеславия Юстиниана и Феодоры. Причём, дураками ведь не были ни она, ни он. Но такова уж она, эта обезьянья иерархическая пирамида, что в ней и неглупые люди вынуждены вести себя по-обезьяньи. Положение – обязывает, иначе – не поймут-с. Ища виновных, надо учитывать и это.

– У нас из-за этого поддерживается и такая большая разница между ситуациями "в строю" и "вне строя"? – спросил царёныш.

– Да, для недопущения подобного. Военное дело по своему характеру не может обойтись без иерархии и субординации, а полувоенный уклад нашего социума создаёт для нас и опасность формирования иерархического менталитета. Чтобы максимально снизить его иерархичность, мы допускаем жёсткую субординацию только там, где такая нужна, то бишь "в строю", но максимально сглаживаем её для ситуации "вне строя", в которой для нас начальник и его подчинённый условно равны, а в ситуации "вне службы" – абсолютно равны. Заодно это ещё и дополнительный фильтр для выявления случайно просочившихся обезьян, для которых такое переключение сознания невозможно. В их понятиях начальник – явление круглосуточное, – молодняк рассмеялся.

– Досточтимый, а что там за безобразие у нас в Испании творится? – Каллироя указала на карту, – Юстиниан что, ещё и у наших Бетику отгрыз?

– Ну, не у наших вообще-то, а у вестготов, но – да, ребята и девчата, в истории моего мира Юстиниан отгрыз и Бетику, – подтвердил я, – И собственно, это главное, о чём мы с вами сегодня должны поговорить. Африка, Италия – это ведь не у нас, это за морями, и весь разговор о них был нужен для того, чтобы вы лучше понимали общий расклад. Ну, что тут скажешь? Стыд и позор проклятым дикарям вестготам за то, что не предотвратили этого безобразия. Ведь предотвратить его они могли. Попытка византийского вторжения была бы предпринята всё равно, но её результаты могли бы быть и совсем другими. Как я уже сказал вам, король вестготов хотел вмешаться в италийскую войну на восьмой её год, но ему помешало вторжение франков и война с ними. После этого, уже на двенадцатый год войны, он предпринял попытку вернуть Сеуту, захваченную было в ходе Вандальской войны, но почти сразу же и потерянную. Момент был удобный – в Италии Велизарий как раз захватил вторично Рим, но застрял в нём, не имея сил для развития успеха. В Африке в это время византийские войска были скованы набегами берберов и не могли оказать Сеуте помощи. И попытка была хорошей, а провалилась из-за проклятого религиозного рвения этих арианских фанатиков. Воскресенье-то ведь у адептов Распятого священный день, и в него ни работать нельзя, ни воевать. Никейцы из византийского гарнизона Сеуты не были настолько фанатичны, чтобы упустить такой уникальный шанс, и священный день их не остановил. Что бывает, когда одна сторона воюет всерьёз, а другая за оружие взяться не смеет, вам объяснять не нужно.