Античная наркомафия-8

– Ну, пока ещё не во всём, но мы же очень стараемся, Трай, – ответил я, – Копии того перстня Фарзою уже заказаны, и насколько я его знаю, он его не один в один сделает, а наверняка ещё и от себя добавит детали пореалистичнее. Там, откуда он родом, этот вид жуков не редкость, как и в Греции, так что знает он его наверняка хорошо. Диэй Пьяница, конечно, молодец, и руки у него золотые, особенно когда ещё трезв, но он ведь грек, и его покупатели – тоже в основном греки, и из-за этого канон в какой-то мере довлеет даже над ним. А наш Фарзой – скиф, ему плевать на греческий канон, и он сделает этого жука так, как сам посчитает лучшим и правильным.

– Папа, это будет что-то с чем-то, – Турия аж глазки закатила от предвкушения.

– Правда, заказаны ему бронзовые, – уточнил я, – Серебряные – наверное, позже.

– Плевать! – отмахнулся кордубец, – Судя по его бесстыдным богиням, в бронзе ведь даже лучше получится? – он тоже был в восторге от экспериментов скифа с патиной и чернением, – И образец на будущее всё равно за мной – самый лучший, какой я только смогу раздобыть. По нему ведь он ещё лучше потом сделает?

– Ну а как ты сам думаешь? Поэтому мы и заказали ему бронзовые.

– Мне, правда, жуки-носороги нравятся больше, – задумчиво сказала Турия, – Ну и не согнётся он, если таким перстнем кого-то в зубы припечатать, – это она добавила уже по-русски, – И с образцом проблем никаких, они и здесь водятся, – снова по-турдетански.

– И у Фарзоя наверняка уже есть и образец, и задумка, – я подмигнул Волнию, и тот кивнул в ответ, подтверждая правильно понятый намёк.

– А твоему отцу точно нужны эти жуки именно для ювелиров Нетониса? – это было спрошено шёпотом и по-русски, пока мы с Траем обсуждали новые работы Фарзоя.

– Сильно подозреваю, что не только и не столько, – ответил ей мой наследник, – Вот только нескоро мы ещё об этом узнаем.

– Вы будете изучать их, когда узнаете достаточно, – пояснил я им, – И не только количество ног, – детвора прыснула со смеху, а вслед за ними расхохотался и Трай, когда я перевёл ему на турдетанский, поскольку восемь ног у аристотелевой мухи не составляли тайны за семью печатями и для него.

Ещё в прежней жизни я как-то раз где-то читал, что у кинструхтеров в одном хренцюзском авиаконцерне висел плакат с изречением какой-то ихней знаменитости о том, что майский жук летать не может, но он об этом не знает и спокойно себе летает. И хотя буквально это сказано только о майском жуке, относится в равной степени ко всем крупным жукам. Попадалось мне и ещё одно изречение кого-то тоже из яйцеголовых, что кто поймёт принцип полёта жука-носорога, поймёт и принцип полётов НЛО. И конечно же, я читал и о Гребенникове с его летающим самокатом, и его книжку "Мой мир". Да и на интернет-форуме его фанатов довелось в своё время потусить и с ними пообщаться. Там они, конечно, по буквальным описаниям и намёкам мэтра его самокат воссоздать пытались, как и чудо-жука евонного вычислить, скорее всего какую-то из бронзовок или златок Ни о майском жуке, ни о носороге, ни об олене как о возможных прототипах его ноу-хау у старика не было сказано ни слова. Но как бы там не было, по изысканиям тех фанатов выходило, что эффект там сложный, не одной только формой пор в жучиных надкрыльях обусловленный, а ещё и электрическими свойствами надкрыльев как эдаких конденсаторов, и другими наворотами. Это и сложно для неспециалиста, слишком легко ошибиться, и опасно, потому как электромагнитные поля силы, достаточной для подъёма серьёзных грузов, для здоровья зело не полезны. Жуку-то что? В стадии взрослой летучей особи он живёт недели или месяцы. Он выполнил свою жизненную задачу, если успел за это время найти себе пару и размножиться, а долгой и здоровой жизни после выполнения этой главной задачи ему никто и не обещал. А человек живёт в идеале многие десятки лет, и не подходит ему та цена, которую платит за свои полёты жук.

Нам бы попроще чего, в меньшей степени электромагнетизмом обусловленное, а в большей – чистым эффектом формы. В идеале – исключительно за счёт этого эффекта. Нашёл, скажем, дающие такой эффект полости, изучил их форму, воспроизвёл её потом в лёгком материале доступными технологиями, и наслаждайся заслуженным результатом в виде найденной халявы. Вот только где бы нам найти образец такой халявы? Уж точно не в надкрыльях жуков, устроенных для этого слишком сложно. Тут-то и возникает мысля о некоторых необычных жуках, у которых башка отягощена нехилыми такими хитиновыми гирями, а механизм их надкрыльев с крыльями ничем не отличается от такового у других жуков, означенными гирями на башке не отягощённых. Например, этот жук-олень, самец и самка. То, что у них общее и одинаковое, выносим за скобки, а изучаем только то, чем они отличаются, и пусть будет стыдно тому, кто подумал об органах размножения. Гири эти на башке самца изучаем, которых у него три штуки – два рога и сама башка, которая в разы массивнее и тяжелее самочьей. А летают они примерно одинаково, и получается, что не очень-то и мешают полёту самца эти гири на его башке. Ну и как тут не предположить, что если где и искать халяву, то прежде всего внутрях этих гирь? Но всё это, конечно, на светлое будущее, а пока мне бы задел на него подготовить, раздобыв, завезя на Азоры и размножив на них столь интересный для изучения вид жуков.

– Хорошо тут у вас, хоть и зима, – заметил Трай, – У нас суровее. Бывает, снега столько насыпется, что за день не растает и лежит по несколько дней. Так это в Кордубе, а в горах он и не сходит. Раньше редко бывали такие зимы, за всё моё детство только одна и была, а теперь – что-то зачастили. Старики говорят, было так очень давно, и плохо тогда жилось. Теперь всё время так будет?

– Ну, то ведь время прошло, про которое тебе рассказывают старики? Пройдёт и это, хоть мы и не доживём. А у нас – да, мягче. Океан сказывается.

– На Атлантиде ещё мягче?

– Бывает и промозгло, но – да, обычно помягче, чем здесь. Если в горы высоко не подниматься, там-то – сам понимаешь. Ну и на пути сюда нас поштормило немного, на волнах поболтало. Так зато и пригнало к испанскому берегу на шестой день – иначе вдвое дольше могли бы тащиться под слабым ветром. Больше всего выматывает долгий путь. А заодно и Волний штормовой опыт получил – пригодится. Мягкий климат, но – штормит.

– А в Италии, говорят, ещё хуже, чем у нас. И холоднее, и снег там неделями не стаивает. В Этрурии виноградники помёрзли, а оливы – и в Лациуме. И говорят ведь, что обычно после холодной зимы бывает засушливое лето. Значит, опять неурожай и голод. У вас ведь тут не так плохо?

– Без закупок, конечно, не обходимся и мы, но – выкручиваемся. Хуже всего не это, а проклятая эпидемия. Сам ведь помнишь этот наш карантин – устали все, конечно, от него. И всё равно пять случаев проникновения болезни. Больше восьмисот заболевших.

– А умерло сколько?

– Сотни полторы.

– Меньше, чем каждый пятый? Боги были милостивы к вам!

– Да, хвала Эндовеллику. У вас больше?

– Да из заболевших-то тоже примерно пятая часть – если и больше, то не так уж и намного. Но болели многие тысячи, поэтому и смертей – сам понимаешь.

– И голод же ещё наверняка сказывался? Сытые-то обычно болеют меньше.

– И голод, конечно. Хорошо, желудями запаслись – и в этом году ближе к весне каждый второй день есть их придётся. Кто брезгует ими, тем вообще плохо. Нам-то самим хватает, но надо же и пример людям показывать. И каштаны в лесу уродились плохо – они и так мелкие, а тут ещё и мало. Где вы взяли такие крупные, которые Турия нам привезла?

– С Востока, как и большие орехи – и грецкие, и лесные. Вы их, надеюсь, не все слопали? Турия должна была сказать вам, что это для посадки.

– Сказала, и я, конечно, проследил. Да, если приживутся и вырастут, то хорошее будет подспорье. Ты говоришь, там их возделывают? Значит, урожайнее наших диких?

– И урожайнее, и зимы там всегда были суровее наших. Терпите – дождётесь от них урожаев, полегче вам с ними будет. Мы и сами, хоть и не бедствуем, но очень на них надеемся. С ними будет сытнее.

– Вы живёте здесь благополучнее нас, но готовы ко всему. Жена поражена была, когда Турия сама жёлуди на обед попросила – сказала, у вас каждый пятый день жёлуди.

– Народ их ест, и мы их тоже едим. Как тут потребуешь от людей терпения, не подавая им в этом собственного примера? Все терпят, и мы терпим наравне с ними. Зато и мы понимаем наших людей, и они нас. Иначе-то как? Когда все терпят, никому ведь и не обидно, а капризных народ и сам уймёт так, что и вмешиваться не придётся. Некоторых сами же и судят местным судом и вешают, если заслужили, ну так таким – туда и дорога.

– Да я заметил, что приучены у вас люди к порядку. И у Турии шутки иной раз такие проскальзывают – нет, всё прилично, тут ничего не скажешь, но по смыслу – почти как из военного лагеря. И неприхотливость эта – жена была просто поражена.