Антидева
Шрифт:
– И нарисовать мои глаза?
– Кто знает?
Эммануэль вздохнула, вид у нее был не особенно воодушевленный. Она задумалась о том, что именно следует рассказать. Наконец решила:
– Эти дни не задались. А теперь еще вот вы меня рисуете.
Нисколько не возмутившись, Анна Мария вопросительно взглянула на Эммануэль: мол, почему «не задались»? Только этого взгляда Эммануэль и ждала, чтобы с удовольствием ответить:
– Только вчера я наконец-то убедилась в том, что не беременна.
Поймав на себе мимолетный, но очевидно осуждающий взгляд Анны Марии,
– Последние четыре дня я думала, что беременна. Но, видимо, это просто смена климата на меня повлияла.
– Вы не заслуживаете такого везения.
– Везения? Почему? По-моему, забеременеть было бы очень даже забавно.
– Забеременеть и не знать от кого?
– Именно это меня и позабавило бы.
Эммануэль искренне рассмеялась. «Она и правда забавляется, – подумала Анна Мария. – Безнадежный случай».
– Я могла бы попробовать угадать, от кого ребенок, – мечтательно произнесла Эммануэль.
Девушка начала подсчитывать про себя потенциальных отцов, загибая при этом пальцы и облизывая кончик каждого, но вскоре сбилась.
Анна Мария не стала вникать в процедуру счета, поскольку вся эта история с возможной беременностью казалась ей греховной, а намерения Эммануэль – бесовскими. Не говоря ни слова, Анна Мария с головой ушла в работу, набрасывая в центре холста пересекающиеся черные и серые линии, которые вскоре превратились в унылый пейзаж. Эммануэль, расстроенная тем, что ее новость Анну Марию не заинтересовала, спросила:
– Можно взглянуть?
– Нет. Еще ничего не готово. Не надо говорить о моей работе, пока я не закончу.
– А когда это вы предполагаете закончить?
– Но ведь мы с вами никуда не торопимся. А вам не приходило в голову использовать последние дни с большей пользой?
– Я использовала их с пользой, – заявила Эммануэль.
Анна Мария догадывалась о том, что Эммануэль подразумевает разные непристойные занятия, беспорядочный секс и так далее, поэтому не стала уточнять.
– И тем не менее вы вернулись к мужу, – констатировала Анна Мария. – Ариана вас недостаточно любит, о, королева ночи?
Эммануэль нервно пожала плечами.
– Вы не понимаете. Мне просто хотелось снова увидеть Жана. Я по нему соскучилась.
– Вы могли пригласить его на чашечку чая со своими новыми партнерами.
– Я так и поступила.
– И как он отреагировал?
– С юмором. Мы здорово повеселились. Слопали все пирожные.
– И больше ничего?
– Потом мы с Жаном ушли рука об руку, как влюбленные голубки.
– Бедная Ариана!
– Почему? Я снова с ней увижусь.
– А граф де Сайн?
– Он может получить меня в любой момент. Как только пожелает.
На сей раз молчание Анны Марии явно выражало осуждение – и самой ситуации, и формулировок Эммануэль.
– Жан действительно совсем не обиделся на ваш побег? Он не скучал? Не ревновал?
– Он радовался, зная, что я счастлива. Он сам так сказал.
– А вам не портила настроение мысль о том, что Жан остался в одиночестве?
– Он не был в одиночестве: я думала о нем.
Эммануэль внезапно вспылила:
– Не
надо преувеличивать! Я не бросала Жана в одиночестве! Он сам вернулся из Ярн Хее от силы четыре дня назад. Так что без меня он провел всего две ночи.– А что бы вы сказали, если бы Жан провел одну из ночей с какой-нибудь вашей подругой?
Эммануэль вытаращила на собеседницу глаза, искренне удивленная таким абсурдным вопросом:
– Я была бы счастлива! Я бы очень этого хотела. Если бы я лучше знала Мерве…
– Мерве!
– Вы не находите ее красивой?
– Насчет красоты не знаю. Но она… и Жан!
– А что такого? Они, по-вашему, друг другу не подходят?
– Совершенно не подходят. Эммануэль, вы либо безумны, либо более невинны, чем я думала. Неужели вы позволите этой девушке отнять у вас Жана?
– Отнять? К чему такие страшные слова? Разве нельзя переспать с моим мужем, не отнимая его?
Анна Мария покачала головой: она выглядела обеспокоенной. Эммануэль рассмеялась:
– Вы хотите сказать, что, познав невиданные таланты Мерве, Жан будет столь поражен и ослеплен, что больше не захочет никого, кроме этой девушки?
Не получив ответа, Эммануэль сформулировала его сама:
– Анна Мария! Я занималась любовью с мужчинами, которые доставляли мне больше сексуального наслаждения, чем мой муж. Но тем не менее меня не только не тянет бросить Жана ради кого-то, но я даже стала любить его сильнее, познав объятия других мужчин. Как вы это объясните?
– Никак!
– А это несложно. Это доказывает две вещи: во-первых, я люблю Жана, а во-вторых, чем больше я занимаюсь любовью, тем лучше умею любить.
Анна Мария скорчила гримасу. Эммануэль продолжила:
– Если бы любовь к одному мужчине разрушалась из-за секса с другим мужчиной, она не считалась бы таким великим чувством.
– И все-таки недаром женщинам рекомендуют заниматься любовью только с супругом, – сказала Анна Мария, изо всех сил стараясь быть сдержанной и объективной.
– Кто рекомендует? – возмутилась Эммануэль. – Трусы рекомендуют! В основе всех ваших добродетелей – страх.
– А если бы Жан страдал из-за вашего распутства, но вам ничего бы об этом не говорил?
– У него нет подобных комплексов. Мужчины, которые боятся измены жены, чаще всего очень не уверены в себе и считают себя плохими любовниками. Жан никогда не боялся измены. Он ничего не боится. За это я его люблю.
– Он сам предложил вам заиметь любовников?
Эммануэль моргнула. Об этом она сожалела.
– Нет. Не сам. Но он позволил мне сделать это.
И, не в силах сдержаться, Эммануэль призналась:
– Но я бы хотела, чтобы он вел себя как Жильбер. Это единственное, что могло бы сделать меня еще более счастливой.
– А как себя ведет Жильбер?
– Он одалживает Ариану своим друзьям. Как ей повезло!
– Это ужасно! Эммануэль, вы совсем лишились ориентиров? Не понимаете, что хорошо, а что плохо? Как вы можете одобрять подобное обращение с женским телом? Ариана не вещь, не продукт потребления! Как можно спекулировать на ее красоте?!