Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
Сочнев с усилием потер руками лицо, взлохматил волосы. За стенкой шепотом переговаривались Лена с Пашкой. Пашка всхлипывал.
Ему захотелось врезать кулаком по стене и заорать.
– Возьми себя в руки! – сказал он. – Думай, думай дальше!
Думаем. Так… Ну, казалось бы, с какой радости служебное удостоверение может оказаться в бельевой корзине? Или в старом ящике с детскими игрушками (которые давно пора выкинуть, сто раз Ленке твердил). А?.. Но в конце концов все оказалось перерыто. И корзина, и ящик, и письменный стол, и одежда в кладовой, и даже позапрошлогодний хлам на балконе.
Он все-таки не выдержал.
– Пашка! Софья! А ну-ка сюда, живо! И рюкзаки свои несите!
Явились. Пашка набычился, прячет покрасневшие глаза. Софочка громко хлюпает носом. Сочневу хочется… Не знаю. Сгробастать их всех в охапку, поплакать вместе с ними, что ли. Или поубивать всех на месте. А вдруг Пашка в самом деле продал удостоверение каким-нибудь уродам-старшеклассникам? Чтобы месяц потом можно было давиться мороженым и водить компании в «Макдоналдс». А он ведь ни за что не сознается…
– Вытряхивайте. Прямо здесь, – сказал Сочнев.
Пашка стоит неподвижно, застыл. Потом резко, со злостью, опрастывает рюкзак – на! Софочка, не обращая на брата внимания, присела на корточки, аккуратными стопочками раскладывает на полу свои книжки, тетрадки, пенал, бумажный мусор, высохший огрызок от яблока… Пришла Ленка, руки сложила на груди.
– Я следующая на очереди? Сумочку нести?
Он не стал отвечать, ругаться не хотелось. На самом деле он давно уже в ее сумочку заглянул, все там перерыл. Он оперативник, в конце концов. Не лох какой-нибудь.
– Может, раздеться до трусов?
Ничего, ничего. Сочнев ногой небрежно разворошил кучу Пашкиного школьного хлама, посмотрел. Ничего не увидел.
– Забирайте и уходите.
Дети безропотно собрали манатки и ушли.
Он прошел на кухню, заглянул зачем-то в кухонный шкаф, заглянул под лежащее на мойке полотенце.
Ленка молча наблюдала за его движениями.
– Ты с ума сошел, Володя. Тебе не кажется? Чего ты так психуешь? Объяснишь – выдадут новое…
Дура. Действительно ничего не понимает.
– Да меня уволят к гребаной маме! – крикнул он, выпрямившись и стукнув кулаком по столу. – Хорошо еще, если под суд не отдадут, поняла?!
Ленка долгим оторопелым взглядом посмотрела на него.
– Уволят?
– Да!!!
– Из-за какого-то удостоверения? – пробормотала она.
Сочнев с шумом набрал воздуху в грудь.
– У нас считается, что это частица знамени. Ты понимаешь, что такое знамя?
– Извини, извини. Я ведь не знала, – торопливо проговорила она. – Я просто так, подумала… Ну, извини, Володенька.
Ленка подошла к нему, обняла за голову, с силой притянула к своей мягкой, пахнущей кухней и стиркой груди.
– Все образуется. Ничего, Володь. Все к лучшему, вот увидишь…
Она замолчала, дыша ему в макушку. И вдруг выдала:
– Может, тогда в адвокаты пойдешь? Там, вроде, хорошо
зарабатывают…Сочнев оттолкнул ее, встал и заорал так, что зазвенели тарелки в сушилке:
– Да ты просто дура! Дура!!
Ленка всхлипнула и выскочила в прихожую. А он опустился на стул и сжал руками виски. В них что-то билось, будто хотело выскочить наружу. Может, выпить? Да нет, давление и так поднялось, как бы инфаркт не поймать…
– Володя, смотри, – на пороге появилась Ленка с его еще не высохшей курткой. Ее тонкие пальцы торчали из прорехи под левой подмышкой.
– Что это?!
– Ну-ка, дай! – он почти вырвал куртку, уставился в аккуратный разрез на боку, потом побежал к пиджаку. Там тоже имелся разрез.
– Это карманники, Володя! – с облегчением сказала жена. – Вот видишь, все и разъяснилось! За карманников-то ты не отвечаешь?
Он только скрипнул зубами.
– Это спецом, – убитым голосом сказал он. – Целевка.
– Что?
– Его специально украли!
– Ну, что ты говоришь, Володя! Кто будет специально красть твое удостоверение?
– Есть один человек, кому это выгодно.
– Этот, что ли… Пальчухин?
Сочнев даже не улыбнулся. Только Лис, больше некому! У хитрого мента десятки подручных из уголовников… Вон, хотя бы тот, кого он раскручивал по краденым телефонам… Но его в автобусе точно не было! Да и потом, это уж слишком изощренно, это сложная операция, ее надо специально готовить, репетировать, задействовать много людей: контроль, страховка, прикрытие. Ну, а может, просто случайность?
Он оделся, взял деньги, прихватил фонарик и вышел на улицу.
Здесь подмораживало. Сразу стало легче дышать. На углу светило желтым гребешком такси.
– Слушай, шеф, у меня деньги и документы украли. Надо по остановкам проехать, урны проверить. Может, выбросили…
– Давай проедем, – кивнул водитель. – Они всегда ксивы сбрасывают. Им-то зачем?
Они повторили весь сегодняшний маршрут, на каждой остановке Сочнев заглядывал в урны. Но увы: удостоверения личности ни в одной из них не было. Бесценный клочок красного знамени пропал бесследно!
* * *
Калыма не грохнули. Вторая беседа состоялась через неделю, в VIP-зале Шереметьево. До вылета рейса в Дубай оставалось чуть больше часа. Они сели на кожаный диван в углу, взяли по чашечке кофе. Оба выглядели вполне респектабельно, в хороших костюмах, только у одного костюм был зимний, шерстяной, а у второго – летний, из супершелка 300. Татуировки они свели давно, и сейчас в них трудно было распознать бывших зеков.
– Тема гнилая, – без предисловий начал Калым. При дневном освещении было видно, что его плоское, загорелое лицо испещрено оспинами.
– В нашем профсоюзе работают со страховкой, чтобы в случ чего… Н у, ясно…
Лебедь кивнул.
– Еж сказал напарнику, что получил заказ в Тиходонске. Уехал и не вернулся. Напарника вскоре менты застрелили. А диспетчер и остальные разбираться не стали – времена изменились, никому ничего не надо, своя шкура дороже… Так и не спросили за него!
– А с кого спрашивать-то? Имя узнал?
– Есть там такой Гарик… Портовый, что ли… Или речной…
– Речпортовский?
– Во, точно… Безнаказанным остался, сучара…