Антиметро
Шрифт:
С шестью «свежими» мертвецами они «управились» за два с половиной часа, определив труп профессора Фёдорова в ячейку холодильника, а тела безвременно умерших «пассажиров» – естественно, упакованные в светло-зелёные мешки – в штольню.
На платформе Таня старательно кормила с ложечки – жидкой овсяной кашей – заслуженного киргиза Кашмамата. Старик покорно глотал пищу, а в его узких глазах плескалось полное безразличие ко всему на свете.
– Отдохни, амазонка! – предложил Артём. – А мы с Лёхой займёмся «пассажирами».
– Занимайтесь, неутомимые соколы. Кто же вам
– Опять кто-то умер? – нахмурился Никоненко.
– Угадал, капитан. Ещё четверо «пассажиров» переселились на Небеса, включая старенькую киргизскую жену. Только это обстоятельство никак не повлияло на аппетит дедушки Кашмамата. Он, как и все прочие, уже ни на что не реагирует. То есть, все они очень скоро умрут. Я не знаю, как помочь беднягам…
Конвейер смерти работал безостановочно и размеренно, как старательно отлаженный – кем-то – механизм. Через несколько суток (точнее было не определить) всё было закончено.
– Финита ля комедия! – печально объявил Никоненко, запирая электронным ключом двери изолятора-морга. – Наши дальнейшие действия, господин военный комендант?
– Будем отдыхать! – блаженно улыбнулся Артём. – Отъедаться, отсыпаться…
– И целоваться! – подхватил, глупо улыбаясь, Лёха.
– Это ты на Хантера нацелился? А, что? Он парнишка смазливый.
– Иди, ты, Тёмный в турецкую баню! Я же пошутил…
– Не обижайся, просто пришлось к слову, – Артём включил рацию.
– Здесь Белова! – ожидаемо откликнулась Татьяна.
– Здесь Белов!
– Закончили кладбищенские дела?
– Полностью. Танюша!
– Я!
– Мы сейчас с Никоненко хорошенько окатим перрон водой из шланга. Чисто из соображений общей гигиены…
– Молодцы! Я об этом давно хотела вас попросить.
– Сами догадались, как видишь.
– Ты у меня, вообще, очень сообразительный.
– Спасибо! Давай, прекрасная амазонка с бантиками, накрывай праздничный стол. Будем гулять…
– Праздничный стол? – переспросил неуверенный Танин голос. – Какой же у нас праздник, милый? Ты, часом, не тронулся ли умом?
– Ну, не праздничный, оговорился, извини… Просто – стол. Посидим, выпьем, помянем умерших, обсудим дальнейшие планы…
– Вот, теперь поняла. Всё сделаю в лучшем виде. Хотя, разносолов – по причине хронической усталости – не обещаю… Где, кстати, накрывать стол? В столовой?
– Давай-ка, в помещении для мойки посуды. Это совсем рядом с дизельной. Будем наведываться по очереди к нашим железякам, присматривать. Ещё будут вопросы?
– Никак нет, господин военный комендант!
– Тогда – конец связи!
– Есть, конец связи! Роджер!
Никоненко, восхищённо покрутив головой, поделился своими мыслями-впечатлениями:
– Чувствуется в нашей уважаемой Татьяне Сергеевне – военная косточка. Вот, что значит, генеральская племяшка…
– В нашей? – сварливо уточнил Артём. – Что это, морда наглая, ты имеешь в виду?
– Ну, тебя, Тёмный, на фиг! Опять маешься беспричинной ревностью? Никто на твою красавицу-супругу
не покушается! Отелло хренов!– Ещё не хватало, чтобы покушались. Ежели что, то я…
– Ноги вырвешь с корнем, – насмешливо подсказал Лёха.
– И не только – ноги… Ладно, завязываем с разными глупостями! Где у нас располагается пожарный гидрант? Смоем всю эту серую муть – к такой-то матери!
– Смоем, Тёмный, без вопросов! Глядишь, чёрная жизненная полоса и закончится…
Глава двадцать четвёртая
Перекрёсток
Квадратный стол, на который дневальные обычно составляли грязные тарелки и чашки, принесённые из столовой, был накрыт на четыре персоны и буквально-таки ломился от разнообразной снеди. Рядом с ним наблюдались и два сервировочных столика на колёсиках: один был плотно заставлен разнокалиберными тарелочками и блюдечками, а второй – разнообразными бутылками, щедро украшенными цветными этикетками. А ещё в помещении горело два с половиной десятка свечей.
– Чудо чудное, честное слово! – громко хлопнув в ладоши, восхитился Никоненко. – Ты, Танечка…, – мельком взглянув на Артёма, поперхнулся и тут же поправился: – Вы, Татьяна Сергеевна Белова, настоящая волшебница… Соорудить – за столь короткое время – такой потрясающий натюрморт! Это дорогого стоит, право слово! Искренне завидую вашему мужественному супругу…
– Прекращай, капитан, расточать дешевую лесть, – засмущалась девушка. – На столе присутствуют сугубо консервы из жестяных и стеклянных банок. Не более того… Икра чёрная, икра красная, икра – заморская – баклажанная. «Язык говяжий в белом соусе», «Завтрак туриста», «Курица в собственном соку», «Печень дальневосточной трески», «Бычки в томате». Всякие и разные паштеты, тунец, скумбрия, галеты соевые, персики, груши, ананасы резаные кружочками…
– А сосиски и сардельки – откуда взялись?
– Тоже из банок! Они, видите ли, маринованные – чешского производства – и на складе присутствуют в колоссальном ассортименте. Видимо, у наших чешских братьев развита очень богатая фантазия…
«Во что это она вырядилась?», – изумился внутренний голос. – «Короткая, тёмно-зелёная куртка со светло-палевой меховой опушкой, широкие рейтузы ядовито-болотного цвета, высокие рыжие кожаные сапоги… Какой-то маскарадный костюм, честное слово!».
– Тебе нравится мой наряд? – поймав заинтересованный взгляд мужа, кокетливо спросила Таня.
– Очень! Куртка идеально подходит к цвету твоих волшебных глаз! Просто… Нет слов!
– Я знаю, спасибо… Понимаешь, мне ужасно надоели все эти врачебные комбинезоны и заляпанные жирными пятнами поварские халаты, вот, и решила кардинально сменить имидж. Пошла на одёжный склад и сразу же наткнулась на этот костюмчик. На этикетке значилось – «Венгерский охотничий костюм». К нему ещё прилагались серые шерстяные перчатки и круглая меховая шапка с длинным лисьим хвостом. Очень симпатичная шапочка, но пришлось её временно отложить в сторону – по причине отсутствия холодов. Зачастую, модные вещи – из-за перебора в мелких деталях – становятся смешными…