«Антиполицай». Удушение (сборник)
Шрифт:
Перед началом третьего допроса Борис искренне возмущался:
– Я уже рассказал всё, что мне известно, сколько можно! Мне нечего больше добавить к сказанному!
Но оказалось, у следователя были к нему ещё вопросы, и Борису было что добавить. Первый вопрос был задан ему о Романе. Показав его фотографию, следователь спросил Бориса, знает ли он этого человека. Борис ответил, что впервые видит его.
– Хорошо, – то ли просто кивнул, то ли Борису кивнул Крещенский и задал следующий вопрос:
– Как Вы можете объяснить то, что в блокноте
– Я возражаю! Травкина Елена Владимировна не является моей подругой, как Вы выразились.
«Тянет время для обдумывания ответа», – отметил про себя Крещенский.
– Возможно, сейчас нет, но ведь являлась.
– Нет, и не являлась.
– Кем же она являлась Вам?
«Неужели скажет, что не знает никакой Травкиной», – гадал следователь, но не угадал, Борис признал своё знакомство с Еленой.
– Ну, как бы это выразить… Она была девушкой для досуга.
– Так. Как же Вы объясните, что её номер…
– Да никак! – зло прервал следователя Борис. – Почему я должен разгадывать чужие головоломки? Наверное, он не хотел, чтоб кто-то, а, скорее всего, его жена, знала, чей это в действительности номер.
– Одиннадцатого апреля по этому номеру звонила Воротникова Людмила Анатольевна и говорила с Вами, так ли это?
– Простите, я не могу помнить, как прошёл мой день под названной Вами датой. Знай я, что разговор с Воротниковой будет иметь какое-то важное значение, я непременно запомнил бы дату, а так точно сказать не могу… Могу только сказать, что однажды вечером звонила мне Воротникова на этот номер, мы с ней разговаривали, да я, кажется, уже говорил Вам об этом. Она мне тогда и сказала, что муж её погиб.
– Кого Людмила Анатольевна подозвала к телефону?
– Меня.
– А Вам не показалось это странным?
– Показалось, я даже тогда отметил про себя, что она вездесуща, что у неё широкие связи, раз ей такое удаётся.
– О чём вы тогда говорили?
– Да не о чём. Она сообщила мне, что Пётр Степанович умер, и задала мне кучу дурацких вопросов.
– Вы не могли бы подробнее сказать, что именно её интересовало.
– А что, Людмила Анатольевна тоже погибла? Не лучше ли её саму спросить о том.
– Мы уже спрашивали её, но нам хочется это услышать ещё и от Вас.
– Ну, что я должен помнить всю эту ерунду. Ба… женщины её интересовали.
– Какие женщины? Она кого-нибудь называла?
– Нет, конкретно она никого не называла. Она скорее хотела от меня узнать конкретное имя.
– А кто был с Петром Степановичем при Вашей встрече.
– Молодая симпатичная женщина.
– Вы хорошо её рассмотрели?
– Нет, я не обратил на неё особого внимания. При нашем разговоре она стояла в стороне.
– Может, это была Травкина Елена Владимировна?
– Нет, это была другая женщина.
– Спрашивала ли Вас Людмила Анатольевна о деньгах?
– О каких деньгах?
– Людмила Анатольевна утверждает, что при Петре Степановиче были большие деньги.
– Ну, уж я не знаю, при мне он карманы не выворачивал!
«Психует пижончик, психует», – думал Крещенский,
вцепившись взглядом в красивое лицо Бориса.– Скажите, Борис Аркадьевич, Вы…
– Ну, уж хватит! – резко возразил Борис. – Это Вы мне скажите, я здесь в качестве кого? Мне было сказано, что я приглашён в качестве свидетеля по делу убийства Пукальчика Дениса Семёновича, а Вы задаёте мне вопросы, совершенно не имеющие отношения к этому делу.
– Следствие так не считает.
– Но я без адвоката больше ничего не скажу!
Так был остановлен третий допрос Бориса и перенесён на завтра.
На этот раз волнение Бориса усилилось. Докопались! И на Химика вышли, и Ленку приплели, и деньги, видите ли, им интересны. Можно, конечно, всё отрицать, но как эти-то. Химик, может, не расколется, а вот Ленка может разболтаться, зря я её тогда не кончил. Надо срочно с ней связаться.
Связаться с Леной Борису удалось только поздно вечером.
– Привет, где шляешься?
– Ты не можешь без хамства?
Борис понял, что топит положение, сейчас Лена может просто обидеться и отключить телефон, но напряжение дня и чувство превосходства, усилившееся в Борисе с приобретением денег и получением новой должности, помешали ему сделать единственно верный в этом случае шаг, изменить тон, сказать что-то ласковое, и он огрызнулся.
– Я тебе весь день звоню, ты всё время недоступна и дома тебя нет. Где тебя носит?
Лена уже хотела опустить трубку, но следующая фраза Бориса заставила её не делать этого.
– Ты чего про меня ментам наболтала?
– Что? Каким ментам?
«Неужели он узнал, что я была в ментовке? Что, интересно, он ещё знает?»
– Будь дома, я сейчас подъеду!
– Нет, Борис, я не одна…
Рядом с Леной стоял Сергей и, тычась носом ей в левое ухо, внимательно прислушивался к голосу Бориса.
– Да? Ну, угости своего гостя чашечкой кофе и выпроводи. Я буду через тридцать пять минут!
Борис опустил трубку. Лена, задумавшись, всё ещё оставалась с телефонной трубкой у уха, хотя в ухо резко били гудки.
«Что мне ему сказать? Что Денис Семёнович сам ко мне пристал. А может, всё вообще отрицать? Чего я про него говорила? Я же о нём вообще ни слова не сказала».
Неожиданно вопрос Сергея вторгся в сознание Елены.
– Ты чего так расстроилась?
– А, так… Знаешь, сейчас ко мне придут.
– Ты хочешь, чтоб я ушёл?
– Да, то есть, нет, Серёж, я не хочу этого, но придётся.
Сергей помрачнел.
– Как это понимать? Он тебе кто?
– Да так… – Лена пожала плечами, – никто.
– Тогда я не понимаю.
Сергей понял, кто звонил Лене, он даже расслышал часть их разговора, а потому, ему хотелось остаться и послушать их дальнейший разговор.
– Ну, так надо, Серёж.
– Ты будешь с ним спать?
– Нет, нам просто надо поговорить.
– Тогда я останусь. Я посижу в спальной.
– Ну… – и Лена вдруг решила, что, пожалуй, так даже будет лучше. При последней их встрече Борис был странным, да и сейчас хамит, темнит что-то, мало ли что…
– Ну, хорошо, – игриво улыбнувшись, согласилась Лена, – ты будешь греть постель.