«Антиполицай». Удушение (сборник)

– Уведите! – всё тем же тоном, но, уже не обращая больше на Лену внимания, отдал приказание следователь кому-то за её спиной. Лена испуганно оглянулась и увидела высокого конвоира с непроницаемым, как и у следователя, лицом.

– Пойдёмте! – скомандовал конвоир, встав к ней вплотную.

Не веря происходящему, Лена, как за спасательный круг, вцепилась за спинку стула, с которого несколько секунд назад соскочила как ужаленная, и вцепилась своим испуганным, негодующим, молящим взглядом в следователя, но тот оставался всё так же непроницаем. Он с нарочитой аккуратностью складывал в папку какие-то бумаги и делал вид, что Лена и всё, что вокруг неё, его больше не интересуют.

* * *

На следующем допросе, на который Лену привели из камеры, Лена выглядела значительно постаревшей. Без макияжа, с опустившимися волосами, с потухшим взглядом Лена показалась Крещенскому некрасивой, что раздосадовало его. Прежний едва уловимый запах духов девушки больше не касался его обоняния, голос её от простуды в холодной камере стал грубее и показался ему вульгарным. «Будем топить!» – мысленно повторил Крещенский себе установку.

Сегодня он заготовил психологическую игру с Еленой.

– Вам знаком этот человек? – Руслан Владимирович подал Лене фотографию Бориса.

– Да.

– Кто он?

– Его зовут Гвоздиков Борис Аркадьевич.

– А кто он Вам?

– Старый знакомый.

– Насколько старый?

– Мы знакомы с ним лет восемь-десять.

– А точнее, восемь или десять?

И далее Крещенский стал подробно расспрашивать Лену о Борисе. Он знал, что к делу этот допрос не будет иметь отношение, но ему хотелось для себя получить более подробный портрет этого мерзавца и по возможности очернить его в глазах Лены. Лена не особо распространялась о Борисе. Отвечала кратко, однозначно, в основном отрицанием.

– Часто ли Вы встречались с Гвоздиковым?

– Нет.

– Виделись ли Вы на прошлой неделе?

– Нет.

– Когда в последний раз Вы встречались с Гвоздиковым?

– Точно не припомню. Кажется, в прошлом месяце.

– Вы знаете, где работает Борис Аркадьевич?

– Точно не знаю, но кажется, где-то в банке.

– В каком банке?

– Я этого не знаю, он не говорил мне.

– С кем из своих сослуживцев Вас знакомил Борис Аркадьевич?

– Ни с кем.

– Знали ли Вы, что Пукальчик Денис Семёнович был президентом «Диалог-банка», где работает Ваш старый знакомый Гвоздиков?

– Нет.

Крещенский задал Лене ещё несколько «топчущихся» вопросов, получив на них «пустые» ответы, наконец, это ему надоело, и он спросил Лену:

– Скажите, гражданка Травкина, как Вы можете объяснить то, что Ваш приятель Гвоздиков Борис Аркадьевич, – Крещенский говорил чётко, с расстановкой и при этом сверлил Лену недобрым обличающим взглядом, – считает, что убийцей своих поклонников Воротникова Петра Степановича и Пукальчика Дениса Семёновича являетесь Вы?

– Я? – удивлённо и в то же время подавленно спросила Лена.

– У Вас есть тому объяснение? Может, он хочет Вас оклеветать, может, у него есть на то причина, ну, знаете, как бывает…

Лена не дала досказать Крещенскому.

– Я не думаю, что Борис Аркадьевич считает меня убийцей. Скорее всего, Вы это выдумали.

Крещенский разозлился. Он привык видеть перед собой людей подавленных, приниженных, а эта ещё «чего-то думает». Злоба обозначилась в его сузившихся белёсых глазах. Нагнувшись к Лене через стол, он прошипел девушке почти в самое лицо:

– Думать, милая, будешь в камере, там у тебя будет много времени. Годочков пятнадцать-двадцать отсидишь за своего козла.

В глазах Лены мелькнули испуг и ужас.

– Я?

Увидев испуг в глазах Лены, Крещенский немного успокоился: «Так-то».

– Гражданка Травкина, свидетель Гвоздиков Борис Аркадьевич утверждает, что видел у Вас в квартире коричневый портфель точно такой же, какой видел у покойного Воротникова. Что Вы скажете на это?

Крещенский специально называя Лену гражданкой, Гвоздикова называл по имени-отчеству.

– Свидетель Гвоздиков врёт! – гневно выпалила Лена.

Крещенский повеселел: «Ну вот, а то думает она».

– Значит, Вы никак не можете объяснить, как портфель гражданина Воротникова оказался у Вас.

– Портфель гражданина Воротникова не оказывался у меня.

– Значит, показания свидетелей Стасовой и Пронина Вы тоже отрицаете.

– Это каких свидетелей? Тех, которые, якобы, видели меня в метро? Конечно, отрицаю! Я никогда не была с Воротниковым в метро.

– Хорошо, но Вы же не будете отрицать тот факт, что с гражданином Пукальчиком Денисом Семёновичем Вас познакомил Гвоздиков?

– Буду! – твёрдо ответила Лена. – Меня никто не знакомил с Денисом Семёновичем. Я уже говорила, мы познакомились с ним в кафе.

– А вот Борис Аркадьевич утверждает, что именно он Вас познакомил.

– Это ложь. Хотя я не понимаю, что это меняет.

Крещенскому опять не понравился её ответ. «Она всё ещё не понимает, что её дружок – последний козёл», – подумал он и решил бросить последний козырь.

– По свидетельству Гвоздикова Бориса Аркадьевича Вы, гражданка Травкина, знали от него, что Воротников Пётр Степанович получил одиннадцатого апреля в «Диалог-банке» большой кредит. До этого Вы просили у своего приятеля Гвоздикова деньги, он даже дал Вам немного, но потом Вы, не имея определённого рода занятий, работы, перестали просить своего дружка о помощи и даже собирались ехать отдыхать на Канарские острова. Так ли это?

– Нет, это ложь! Ни о каких деньгах Гвоздиков мне не говорил. Никуда ехать я не собиралась.

– Я вижу, – неожиданно мягким тоном заговорил Крещенский, – Вы, Елена Владимировна, не расположены сегодня к разговору. Что ж, посидите, подумайте, Вы девушка умная, надеюсь, сумеете правильно оценить своё положение.

* * *

Сегодняшний гнусный допрос вдруг возымел для Лены новый характер. Сегодня то, что вчера Лене казалось нелепостью, узаконивалось. Задержанная вчера по подозрению в убийстве, сегодня она не была выпущена, а наоборот, была ещё более унижена: следователь называл её на «ты», грозил сроком, и теперь из Елены Владимировны она превратилась в гражданку Травкину. Это больно хлестало по самолюбию Лены. Ей не хотелось верить, что всё это происходит с ней. Она хотела думать, что это нелепая ошибка, сейчас всё уладится, и её отпустят. Но, как и вчера за её спиной появился-рослый розовощёкий детина, одетый то ли в выцветшую, то ли в запылённую форму, и как вчера скомандовал «идёмте!» Как и вчера следователь, стоя у шкафа, делал что-то и не обращал на неё внимания. Как и вчера Лена неосознанно встала и пошла на негнущихся ногах, ведомая конвоиром, вооружённым настоящим пистолетом, в тёмную грязную камеру, состоящую на все сто процентов из тоски. В камеру, где не могли существовать ни надежда, ни вера, всё тут, начиная с желания погрузиться в пенистую тёплую ванную, тут же поглощалось тоской и изничтожалось ею.

* * *

Следующий допрос состоялся на следующий день и был схож с предыдущим. Лена не меняла своих показаний. Обозлённый Крещенский объявил ей:

– Итак, гражданка Травкина, следствием установлена Ваша вина. Вы обвиняетесь в убийстве Воротникова Петра Степановича и Пукальчика Дениса Семёновича. Ваше дело передаётся в суд.

Лена оцепенела. Ей всё ещё не верилось, что всё, что здесь происходит, правда. Она не верила своим ушам. Как виновной, в чём виновной? Голос следователя вывел её из оцепенения.