Антипутеводитель по современной литературе. 99 книг, которые не надо читать
Шрифт:
Нелли Гореславская старательно итожит все то немногое, что за минувшие годы удалось нарыть биографам. Ворох разнородных фактов — скудная пища для умозаключений. Да, мама Путина предпочитала, например, цветное постельное белье белому — и каков тайный смысл этой трогательной детали? Неужели она поможет объяснить истоки неприязни героя к белым лентам протеста? Но ведь и «цветных революций» он тоже терпеть не может!
Автор не упускает случая изложить знакомые факты живописнейшим образом. По ходу рассказа об участии героя в секции дзюдо мы узнаем немало трагических подробностей. Команда прошла через испытания: «Им не раз приходилось менять залы, тренироваться на улице, в дождь и грязь, ночевать на вокзалах во время поездок на соревнования». Тотчас же наше воображение помещает юного Путина в компанию таких же маленьких немытых бомжей, вповалку спящих на грязном вокзальном
Впрочем, корни, огороды и даже дзюдо — не самое главное в книге. Хотя серия, в которой вышел «Неизвестный Путин», называется «Гении и злодеи» и третьего не дано, автор на протяжении двухсот двадцати четырех страниц не может определиться, кем является ее герой. На первый взгляд, он натурально гений: «влиятельный лидер современного мира», затмевающий «и Буша, и Саркози, и друга Берлускони, и прочих политиков первого ряда». А присмотришься — есть в герое и червоточина: ему «абсолютно близки и понятны взгляды академика Сахарова»! Не верите? Зря. Оказывается, еще на юрфаке ЛГУ Путин «заразился либеральными идеями и верой в частную собственность и свободный рынок» и «верен себе и своим либеральным воззрениям».
Попрекая гения либерализмом, Нелли Гореславская загоняет себя в ловушку. С одной стороны, доказывает автор, народ все еще обожает Путина вплоть до поклонения. С другой стороны, либералов тот же народ «на дух не переносит». Но если Путин либерал, народ не должен его любить. А он любит. Неувязочка. Автор долго плутает в силлогизмах, и наконец ее — не без помощи философа Дугина — осеняет: народ не догадывается о либерализме Путина! Как догадается, любви крышка.
И еще кое о чем никто раньше не догадывался. Читаем на странице 37: в КГБ Путину, «как и его коллегам, пришлось бороться с диссидентами». Ух ты! А мы думали, что он просто шпионил… Если та фраза — не результат безграмотности человека, в представлении которого разведкой и борьбой с инакомыслящими занимались одни и те же люди, то это открытие — единственный по-настоящему новый факт, который мы почерпнем из книги «Неизвестный Путин». Поскольку о либерализме-то Путина известно всем. Ну кроме народа, конечно.
Перейти границу у реки
Ольга Видова. Путин. Наш среди чужих. М.: Эксмо
Помните «Торжественный комплект, необходимый для сочинения статей, фельетонов и пр.», который Остап Бендер за бесценок уступил журналисту Ухудшанскому? В том наборе наличествовали слова «скрежетать» и «взметать» (глаголы), «стяг» и «враг» (существительные), а также прилагательные «злобный» и «зубовный», которым отводилась роль эпитетов. Путем несложной комбинации можно было составить любой актуальный текст…
Говорят, что дело Бендера не пропало: по той же методике создали литконструктор, незаменимый при написании глубоко патриотических книг о деяниях Владимира Путина. Если Ольга Видова действительно прикупила тот набор в подземном переходе на Пушкинской площади, то новейшее пособие легко реконструировать.
Среди глаголов лидируют «усилить» и «осознавать»: «кардинально усилен федеральный контроль», «усилены кардинально воздушно-десантные войска», «усилить свой голос в хоре крупных стран»; «Путин за это время начал осознавать», «Путин не мог не осознавать», «Путин остро осознал», «Путин это прекрасно осознавал», «Путин осознал главное», «главе государства многое пришлось осознавать заново». Эти слова — со знаком «плюс», зато прилагательные «иностранный» и «западный» — те, наоборот, по смыслу соответствуют остап-бендеровским эпитетам «злобный» и «зубовный»: «Ходорковский нанял иностранных адвокатов», «вмешивается в политические процессы страны по заданию иностранного государства», «Россия была опутана сетью неправительственных организаций, финансируемых иностранными государствами», «заговор по свержению власти в стране на иностранные деньги», «сквозь призму интересов западного мира», «западные аналитики не случайно всполошились», «в угоду своим западным хозяевам», «попало в зависимость от западных предпринимателей», «западные политические круги прилагали массу усилий для того, чтобы не дать России идти по пути глубокой интеграции»,
«западный военный альянс начал стремительное продвижение к границам России», «нападение на Беслан — это часть западного заговора»…Понятно, что два наиболее употребляемых в книге существительных — «олигарх» и «народ» — враждуют между собой. С одной стороны, «Путин принял из рук Ельцина слабую, несчастную страну во главе с горсткой олигархов», «депутаты, купленные Ходорковским, отрабатывая полученное, принимали решения, выгодные олигарху», «олигархи не случайно хранят свои капиталы на Западе. Там же живут и учатся их дети». С другой стороны, «народ стал ощущать защиту государства», «чем больше народ приглядывался к Владимиру Путину, тем больше он нравился», «народу приоткрывались все новые привлекательные черты характера Владимира Путина», «народ постепенно осознает, что, пока Путин у власти, у России есть шанс»…
Там, где О. Видова следует заветам О. Бендера или цитирует целыми страницами крупных мыслителей типа А. Проханова и А. Пушкова, книга не обманывает ожиданий. Там же, где автор занимается отсебятиной, всплывают удивительные оговорки — например, в сюжете о выборе профессии Вовой Путиным. В главе о его отрочестве читаем: «Разведчики Гражданской и Великой Отечественной войны являлись основными героями того времени. Рихард Зорге, Иоганн Вайс (Александр Белов) — такие собирательные образы были ориентиром для многих мальчишек». То, что рядом в списке оказались придуманный Вайс и реальный Зорге, еще полбеды. Куда загадочней другой пассаж: «Фильмы «Щит и меч», «Их знали только в лицо», «В 26-го не стрелять», «Адъютант его превосходительства», «Встреча со шпионом», «След в океане», «Тайна двух океанов» производили неизгладимое воздействие на юношей того времени. Образ разведчика, умного, сильного, выносливого, терпеливого, отвечал представлению о настоящем мужчине».
Минуточку! В польской «Встрече со шпионом» Бернард — посланец зарубежной разведки, Ельцов из «Следа в океане» — оттуда же. Особенно удивляет упоминание «Тайны двух океанов», где единственный разведчик на советской подлодке «Пионер» — вражеский шпион Горелов, чуть не угробивший субмарину с экипажем. Неужто он «отвечал представлению о настоящем мужчине»? Выходит, именно с японского резидента будущий президент «лепил в своем воображении тот образ, которому хотел соответствовать в действительности»? А что означают слова в названии книги о Путине — «Наш среди чужих»? «Чужие» — кто имеется в виду? И чей, кстати говоря, «наш»?
Читаем у Видовой: «с его же стороны отчетливо просматривалась настоящая уже мужская нежность», «важные вещи усиления военной мощи», «болотные» страсти могут находить свое бесконечное выражение как следствие существующих в российском обществе проблем», «в погоне за наживой бросил в лице Владимира Путина вызов Российскому государству». Человек, для которого русский язык — родной, так коряво не напишет, просто не сумеет…
Who are you, Mrs.Vidova?
А глаза добрые-добрые…
Крис Хатчинс, Александр Коробко. Путин. М.: ОЛМА медиа групп
Аксиомы тем и отличаются от теорем, что в доказательствах не нуждаются. Англо-русская биография Владимира Путина принадлежит к довольно редкому на Британских островах, зато популярному у нас аксиоматическому жанру. В начале книги говорится: «для российского народа (вернее, для 73 процентов, согласно некоторым подсчетам) он спаситель — человек, который вернул им национальную гордость». В финале книги читаем: «невозможно прийти ни к какому другому заключению, кроме того, что Путин — спаситель России», «его запомнят как человека, который восстановил истинную гордость России». Между этими двумя плюсами — не полюсами! — расположились более четырех сотен страниц убористого текста и шесть десятков ярких цветных снимков.
В книгу вошли только поздние официальные фото (Путин и Блэр, Путин и Клинтон, Путин на лошади, Путин и Буш-младший, Путин и собака Буша-старшего и пр.) и нет ни одной ранней, из семейного архива Путиных. А зря! Если верить Хатчинсу и Коробко, детские и юношеские годы их героя были весьма примечательны. «Застенчивый, но добрый мальчик» Вова «всегда делился конфетами с другими детьми», а гадкие неблагодарные дети «его постоянно травили» и «издевались из-за невысокого роста» («всего на 5 см больше, чем рост Махатмы Ганди», старательно указывают авторы). Но если 160-сантиметровый Ганди пришел в итоге к философии ненасилия, то юный Володя двинулся иным путем: сперва «начал носить с собой охотничий нож для самозащиты», а затем записался в секцию дзюдо.