Антисоветская блокада и ее крушение

Особенно тесно переплелись политика военно-экономической блокады Советской России со стороны союзников и поддержка ими осеннего наступления на Петроград северо-западного корпуса генерала Юденича. Помимо военного снаряжения и обеспечения белогвардейских войск, шедших на Петроград, снова в качестве «идеологического фактора» была двинута в дело «теория контраста». Вот две выдержки из документов того времени.

21 августа 1919 г. в газете «Заря России» (Псков) было опубликовано обращение уполномоченного Великобритании в Прибалтийском крае Г. Пири-Гордона «Воззвание к гражданам Пскова». В нем в связи с подготовкой северо-западного корпуса к наступлению на Петроград и созданием белогвардейского «Северо-Западного правительства» говорилось, что союзники «ныне выгрузили запасы продовольствия, одежды и снаряжения, чтобы дать возможность вновь образованному правительству освободить как можно больше русских из-под тирании большевиков».^{307}

Политические деятели белых в этом районе — В. Д. Кузьмин-Караваев, А. В. Карташев и М. Н. Суворов — в сентябре 1919 г. писали в связи с помощью в снабжении корпуса Юденича со стороны союзников, что «в войне с большевиками продовольственные припасы, пожалуй, еще в большей степени обеспечивают успех, нежели пушки и ружья», поскольку-де белые войска будут рассматриваться населением как «освободители от голода». Однако тут же содержалось и признание провала этой политики, ибо американская мука стала продаваться населению вшестеро дороже против отпускной цены, что привело к «падению влияния на население» белой идеи.^{308}

Таким образом, усиление военно-морской блокады, снабжение корпуса Юденича вооружением, а Северо-Западного правительства продовольствием для эксплуатации «теории контраста» — все это в полной мере проявилось во время осеннего наступления белых на Петроград. В телеграмме поверенного в делах колчаковского правительства из Лондона в свое министерство иностранных дел в Омск от 18 октября 1919 г. восторженно сообщалось: «Черчилль выразил мне лично живейшую радость по поводу удачного наступления на Петроград. Интересуется дальнейшими планами и организацией управления по взятии Петрограда».^{309}

Однако вскоре белогвардейское наступление на Петроград потерпело жестокое поражение, корпус Юденича был разгромлен и отброшен. Военно-морская блокада союзников на Балтике как часть общей политики военно-экономической блокады Советской России не принесла сколько-нибудь ощутимого результата ее организаторам.

Другим районом, где наблюдалось ужесточение военно-морской блокады Советского государства, стало Черное море. Здесь, как и на Балтике, морская блокада была составной частью активизации действий белогвардейских войск, поддерживаемых империалистическими державами. Весной 1919 г., после того как союзники были вынуждены вывести суда военно-морского флота из крупнейших портов Юга Советской России, их активное участие в блокаде продолжалось. 19 мая 1919 г. В. И. Ленин говорил: «Мы знаем, что ушедшие и вынужденные уйти из Одессы и Севастополя военные суда союзников блокируют побережье Черного моря».^{310}После неудачи летнего наступления 8-й, 9-й и 10-й советских армий на Юге почти одновременно с наступлением Юденича на Петроград началось мощное наступление Деникина на Москву. События на Севере и на Юге развивались почти синхронно, и к сентябрю 1919 г. сложилась критическая обстановка для Советской России и на южном фронте, и под Петроградом! 20 сентября войска Деникина взяли Курск, в октябре — Воронеж и Орел, завязались ожесточенные бои под Тулой, которая прикрывала Москву с юга; войска Юденича, 20 сентября прорвавшие фронт 7-й армии, захватили в октябре Ямбург, Гатчину, Детское Село и вышли на ближние подступы к Петрограду.

По сути дела с лета 1919 г. усилилась и военно-морская блокада союзного флота в Черном море. В это время в портах Грузии и Крыма постоянно находились 2 крейсера и 4–5 миноносцев английского флота, 2–3 американских миноносца, 6–7 французских и 2–3 итальянских военных судна.^{311} «Союзный флот остался в Черном море, — говорится в официальной советской публикации, — продолжал блокаду, и его враждебные действия против Советской России не только не ослабели, а наоборот, усилились. Флот союзников оказывал всяческое содействие белым, доставляя им оружие и предоставляя транспортные средства для переброски войск, тормозил движение наших судов и неоднократно принимал непосредственное участие в боевых действиях».^{312}

В сводках в Морской генштаб РСФСР из портовых городов Юга России с начала июня 1919 г. сообщалось: «2 июня вечером канонерка обстреляла шедший в Одессу парусник и задержала его. В Очакове миноносец открывает стрельбу по парусникам и рыбачьим шаландам, пытающимся выйти в море. 2 июня французы предъявили Одесскому исполкому ультиматум и усилили блокаду побережья».^{313}

В начале июня англо-французские военные корабли, осуществлявшие морскую блокаду Черноморского побережья России, вели обстрел из орудий по советским войскам, действовавшим на юго-восточном берегу Крыма, и помогли деникинцам высадить десант в районе Феодосии, что привело к повторному овладению Крымом белыми. 23 июля 1919 г. французский эсминец прорвался в Одесский порт, обстрелял город и увел в море парусные суда. Другие французские корабли в тот же день обстреляли Очаков, разрушив значительную его часть, вели огонь и по Нижнему Викторовскому маяку. 23 августа английский флот бомбардировал Одессу и огнем своих орудий поддерживал десант белых близ Сухого лимана.^{314}

В одном из писем, полученных Л. К. Мартенсом из Наркоминдела в конце лета 1919 г., действия союзного флота на Черном море оцениваются не только с точки зрения его участия в морской блокаде, но и как прямые военные действия против Советской России. «Одесса, Херсон, и Николаев, — отмечалось в нем, — были взяты при активном содействии английского флота. Двусмысленнее всего роль Америки, тайно одобряющей и поддерживающей все эти операции, так же как и блокаду. Ее политика определяется желанием «и капитал приобрести и невинность соблюсти». Надеемся, что вы достаточно разоблачаете ее лицемерие в русском… вопросе».^{315}

В конце августа 1919 г. англичане объявили Батум и прилегающую к нему территорию своей оккупационной зоной и создали там военную администрацию. К началу 1920 г. в Батуме находились 4 английских оккупационных батальона и одна батарея артиллерии.^{316}

Морская блокада на Черном море, организованная военными кораблями США, Англии и Франции, фактически перекрыла все пути доступа продовольствия в порты Крыма и Кавказа и на длительное время привела к ликвидации прибрежных перевозок для снабжения населения, исключила возможность подвоза грузов из Турции. Как говорилось в докладе о силах союзников на Черном море в 1919–1920 гг., составленном Морским генштабом РСФСР, «английский флот блокировал берега Анатолии и имел задачу препятствовать сообщению Анатолии с советскими портами. С этой целью все встреченные в блокируемой зоне суда или осматривались, или проверялись самым тщательным образом. Изредка английские суда уходили также и к советским берегам с той же целью. Французские суда имели задачу всеми мерами препятствовать какому бы то ни было морскому сообщению между советскими портами и эту задачу исполняли с немалым рвением: даже самые ничтожные парусные суда ими задерживались. Были случаи обстрела мелких парусников, пытавшихся подвезти хлеб и продовольствие голодающей Одессе».^{317}

Таким образом, ужесточение политики военно-экономической блокады Советской России во второй половине 1919 г. привело к столь же явному усилению в этот период и военно-морской блокады на Балтике и в Черном море. Следствием этого стало почти полное прекращение внешней торговли Советского государства в 1919 г. В период блокады НКТиП вел в основном лишь подготовительную работу в целях быстрого развертывания внешнеторговых операций, когда блокада будет ликвидирована. В 1919 г. был окончательно определен экспортный товарный фонд НКТиП для внешнего товарообмена. Этот фонд, который находился на учете и хранении соответствующих ведомств, составляли: 1 млн. пудов льна, 590 тыс. пудов пеньки, 1.5 млн. штук кож, 50 тыс. пудов щетины, пушнина стоимостью 200 млн. руб. золотом, лесные материалы, благородные металлы, драгоценные камни и т. д.^{318}Впервые в истории советской внешней торговли был разработан также единый импортный план применительно ко второй половине 1919 г. Эта задача была выполнена путем сбора и обработки заявок заинтересованных организаций. Специальная комиссия ИКТиП выявляла степень действительной потребности в тех или иных товарах, сопоставляла заявки со статистическими данными за прошлые годы. В результате общая стоимость потребных к импорту товаров на вторую половину 1919 г. была определена в 39 млрд. руб.^{319}

Что касается практической организации внешней торговли, то в 1919 г. она сводилась к ряду случайных, главным образом импортных операций, которые, по удачному выражению Б. Е. Штейна, «походили скорее на снабжение провиантом осажденной крепости, нежели на организованную торговлю».^{320} Сложная международная обстановка препятствовала самостоятельному выступлению на международном рынке НКТиП как органа, ведавшего национализированной внешней торговлей, побуждала Советское правительство прибегать к более гибкой тактике, к попыткам использования для внешнего товарообмена других организаций, которые формально считались бы независимыми от правительства, а на самом деле являлись бы инструментом НКТиП.

В частности, осенью 1919 г. была предпринята попытка использовать для снабжения РСФСР некоторыми необходимыми товарами кооперативные организации. В октябре 1919 г. представители НКТиП и Центросоюза вели переговоры по этому вопросу с Петроградским иностранным бюро северных кооперативных объединений («Иностранбюро»).

Обсуждая результаты этих переговоров, коллегия НКТиП сочла целесообразным создание организации, которая выполняла бы ее поручения по закупке товаров за границей. Однако это не означало нарушения принципа национализации внешней торговли, поскольку в постановлении коллегии было отмечено, что с уничтожением блокады и возобновлением нормальной внешней торговли надобность в такой организации отпадет.^{321} В дальнейшем было разработано положение об «Иностранбюро» и дано разрешение на выезд его представителей в район Витебск — Орша — Двинск для организации работы. Однако каких-либо материалов о практических результатах деятельности «Иностранбюро» найти не удалось. Известно лишь, что позднее положение об этой организации было отменено постановлением СНК 8 июня 1920 г.^{322}