Антистокгольмский синдром

В тот вечер Фрэнк пребывал в унынии. Он не мог рационально объяснить, почему ему было "и скучно и грустно", но его состояние идеально можно было охарактеризовать именно этими двумя словами. Он лежал у себя дома один, тупо лежа на диване и уставившись в потолок. Глупее положения он и сам не мог придумать, но ничего с собой не мог поделать, не мог заставить себя делать хоть что-то.

В этот момент в дверь раздался звонок. На пороге (как нетрудно догадаться) стояла Элен. Она сегодня выглядела особенно радостно и как-то возбужденно. Щеки ее слегка покраснели от мороза, но это ее только красило.

– - Привет! Прости, что я вторгаюсь к тебе без предупреждения, но ты сегодня выглядел таким угрюмым и почти несчастным, что я решила к тебе заглянуть. Можно войти? Я слегка замерзла на улице.

Фрэнк молча посторонился. Он был бы и рад поддержать разговор с Элен, повеселиться, казаться бодрым и веселым, но не мог.

– - Что с тобой происходит, Фрэнки, детка?
– продолжила она уже в более ироничном тоне.

– - Ничего, - несколько утомленно ответил Фрэнк, - Я просто немного устал и не в настроении

– - Это я вижу, - скептически оглядев его, согласилась Элен, - Но, может, ты все же угостишь меня кофе и чем-нибудь сладеньким? Отблагодаришь меня за заботу о тебе?

– - Да, госпожа, - кривя губы в иронической усмешке, ответил Фрэнк, стараясь соответствовать. Он считал глупым страдать у Элен на виду.

Они пили кофе с печеньем, она пыталась его как-то развлечь, он даже что-то ей отвечал в тон, шутил.

– - И все же с тобой что-то не так, - внезапно посерьезнев, сказала Элен.
– Кого-то другого, кого не волнует, что с тобой происходит, ты, возможно, и обманешь, но не меня. Я же вижу, как ты через силу шутишь, каким опустошенным ты выглядишь, когда на твоем лице угасает улыбка. Правда, наивно ждать, что ты расскажешь, что тебя мучит, ты же всегда все от всех скрываешь.

В этот момент что-то как будто щелкнуло в голове Фрэнка. Он понял, что же именно столь его угнетает. По правде говоря, странно, что эта простая мысль не дошла до него раньше.

– - Ты знаешь, - криво усмехнувшись, начал он, - Сейчас ты уйдешь, и я вновь останусь один, совсем один. Иногда это, возможно, удобно, но сейчас это нагоняет на меня тоску.

После этих слов он взял ее руку в свои, словно бы желая, чтобы тепло ее руки передало ему какую-то частичку ее жизнерадостности.

– - Даже когда я в компании, - держа ее руку в своих, продолжил откровенничать он, - Даже когда с виду я бодр и весел, я все равно остро чувствую свое одиночество, все равно я знаю, что я всего лишь растопил внешнюю часть себя, а внутри остается холод и пустота. И я ничего не могу с этим поделать.

На какую-то секунду воцарилось молчание. Фрэнк сказал все, что хотел и, возможно, даже больше, чем хотел. Элен поначалу не знала, что ответить на эту исповедь, но уже через секунду она заговорила. Без иронии, но с сочувствием и даже некоторой нежностью.

– - Фрэнк, - она заговорила едва слышно, но от этого ее слова были лишь выразительней в тишине и при скудном освещении кухни.
– Ты замечательный. Правда. И ты обязательно найдешь человека, которому сможешь довериться до конца и который ответит тебе взаимностью.

Фрэнк лишь грустно улыбнулся в ответ на это.

– - Послушай, - вновь заговорил он, поднося ее пальчики к своим губам, - я знаю, это звучит очень глупо, но раз уж мы начали... Ты права, со мной сейчас действительно не все в порядке, и я чувствую себя очень плохо. Не оставляй меня сегодня, пожалуйста.

Элен не успел ничего ответить, когда из ее кармана раздался звук звонящего телефона. Несколько сконфуженно хихикнув, она высвободила свою руку и вышла из комнаты, чтобы ответить. Фрэнк же остался сидеть в полумраке, задумчиво прижав к губам сплетенные пальцы.

Элен говорила тихо, и Фрэнк не слышал, что она говорила. Вернулась она через пару минут и, слегка виновато улыбнувшись, обратилась к Фрэнку.

– - Прости, но мне надо идти. Мой парень очень ревнив, и он не поймет, если я...

– - Если надо - иди, - спокойно оборвал ее Фрэнк, - Ты не обязана передо мной оправдываться.

– - Постарайся здесь... не очень сильно страдать, - на прощание обратилась Элен к нему. Фрэнк лишь усмехнулся на это и пожелал ей хорошо провести вечер.

– - Бывают моменты истины в жизни, Фрэнк. Моменты, когда ты действительно узнаешь, чего ты стоишь в глазах окружающих, и эта цена тебе далеко не всегда нравится. Суровая реальность, парень, рушит романтические грезы. Все встает на свои места. Тобой интересуются, как диковинкой, тебе сочувствуют, но всерьез тебя не воспринимают. И это приговор, - задумчиво и даже как-то по философски произнес вслух Фрэнк, когда за Элен закрылась дверь, и вдали затихли ее торопливые шаги.

– - И все же, и все же я мог тогда поступить как угодно, - вспоминал Фрэнк. Наверное, он представлял собой сейчас интересное зрелище. Пустой взгляд куда-то в пространство, руки за головой, вытянутые ноги... Человек, олицетворяющий собой абсолютную прострацию и усталость. Усталость от всего. Да и Джордж, очевидно, был не рад от выбранной роли, хотя и хорохорился и делал вид, что ему все нипочем, и тоже задумался о чем-то своем.

– - Самым разумным было бы просто выкинуть это из головы. Не обращать внимания на боль и просто идти дальше по своему пути. Мало ли таких Элен встретится на нем? И именно такое поведение было бы в духе Фрэнка. Спокойно и без нервов подавить голос сердца разумом. Ах, если бы он не был тогда в таких расстроенных чувствах... Но тогда он потерял контроль над собой, на него что-то накатило. Какая-то жуткая тоска, с которой он никак не мог справиться, да и как он мог с ней справиться? Осознание того, что ты никому всерьез не нужен, всегда болезненно, а когда оно еще и приходит в моменты, когда тебе особенно плохо... Многие молодые люди, да и не только молодые, если быть честным, часто не справляются с этим и поканчивают жизнь самоубийством в такие моменты. Возможно, даже это было бы лучшим выходом. Но это означало бы признание, что ты не выдержал испытания жизнью, проиграл в этой игре и даже не смог хлопнуть дверью напоследок. Это неинтересный сценарий. Так или иначе, он в каком-то бреду решил пойти по другому пути - ему захотелось слегка изменить обстановку, посмотреть, как она заговорит с ним, когда она будет в его полной власти, а там уж будь что будет. Захотелось, чтобы она восприняла его всерьез хоть раз в жизни, как бы это ни было глупо и как бы трагично ни закончилось для них. "Наведи на собеседника пистолет, и ты заставишь его волей-неволей себя выслушать", - как говорил старина Брэдбери или кто-то еще. В одиночку ему было бы сложно справиться с затеянным мероприятием, и он позвонил брату с просьбой встретиться. Тот вскоре приехал. Джордж, очевидно, был не меньшим психом, чем Фрэнк, потому что не стал его вразумлять, читать нотации или объяснять, какой он идиот, если ему пришло это в голову. Нет. Он преспокойно выслушал его и почти безразлично и безмятежно ответил:

– - Как пожелаешь, братишка. Полагаю, ты знаешь, чего хочешь, все-таки тебя уже 19, не маленький уже... Только будь готов к угрызениям совести, - усмехнулся он в конце фразы.
– На бессердечного убийцу, равнодушно взирающего на истерзанное тело, ты не похож. Многие могут совершить какое-то преступление, но далеко не все из них способны доиграть начатую партию до конца. Многие не могут ни продолжать игру, ни хотя бы завершить ее нормально, если продолжать противно. Надеюсь, ты не из таких.

Самым трудным было не выдать своей лихорадочности завтрашним днем. Фрэнк к тому моменту четко осознал, что скорее всего начинает завершающий акт своей жизни, хотя и думал об этом с каким-то тупым безразличием. Но как же сложно было приветливо общаться с Элен и другими знакомыми, думать о том, что все это вскоре изменится, что уже никогда подобная картина не повторится. Мысль о собственном злодействе его особо не трогала. Он просто решил выйти из этой игры, но на своих условиях. Конечно, он не стал раскрывать этого брату.

Этим вечером вновь собралась компания, в составе которой были и Фрэнк с Элен. В принципе, Фрэнку достаточно успешно удавалось вести себя нормально и естественно, хотя, безусловно, в нем можно было увидеть некоторые признаки лихорадочности и того, что с ним что-то не так. Но, к счастью, никто особенно не присматривался.

Критический момент наступил уже поздним вечером, почти ночью, в метро, когда они возвращались из центра города. Фрэнк несколько устал от притворства, его охватило некое непонятное чувство, некое уныние. Ситуация его угнетала, и он уже не видел из нее никакого выхода. Да, в сущности, это были всего лишь его глупые переживания, не было никаких реальных существенных проблем, но разве осознание этого облегчит невыносимость положения, когда человек испытывает почти физическую боль из-за душевных страданий, когда грудь словно сдавливает свинцовым обручем? Фрэнку надоело делать вид, что все в порядке. Кто знает, возможно, эти страдания были всего лишь из-за его каких-то внутренних проблем, но ведь главное, что они были. Продолжать жить, как раньше, Фрэнк не мог. И в то же время... ну, что изменит эта затея с Элен? Какой в этом смысл? Не лучше ли проявить разумность, не делать глупостей и от всего отказаться, постаравшись спрятать от всех кровоточащее сердце?