Антистокгольмский синдром

После этих слов воцарилось еще более долгое молчание. Фрэнк полностью ушел в себя, Джорджу тоже наверняка было о чем подумать, тем более ему приходилось еще вести машину.

Продлилось молчание до тех самых пор, пока не проснулась Элен. Джордж услышал шорох позади и обернулся, слегка притормозив.

– - Добрый вечер, миледи, - мягко сказал он, слегка склонив голову.
– Как вам спалось? Надеюсь, руки и ноги не затекли?

Нет, без комедии Джордж никак не мог обойтись. Впрочем, в этом для него и состояло удовольствие от участия в затее.

– - Ты в своем репертуаре, Джордж, - слегка усмехнулся Фрэнк, - но, между нами говоря, смеяться над связанными не очень-то достойное занятие.

– - Ошибаешься, Фрэнк. Моя забота о столь милой твоему сердце барышне была продиктована исключительно человечностью. То, что именно благодаря нам она связана, нисколько не заставляет меня желать испытывать ее подобные неприятные ощущения...

Элен, вынужденная лежать на заднем сидении, поджав под себя ноги, бессильная как-то изменить свою позу из-за стянутых за спиной рук, все же смогла слегка приподнять голову и вглядеться в профиль Фрэнка.

– - Так это ты!
– сказала она не то с ненавистью, не то с удивлением.
– Ты! Какой же ты все-таки оказался мразью... Подумать только, а я ведь относилась к тебе, как к человеку.

– - Безусловно, у тебя есть основания так говорить, - флегматично заметил Фрэнк.
– Я даже не буду утруждать тебя объяснением причин подобного поступка, тем более это вряд ли тебя впечатлит. Поэтому можешь просто считать меня свихнувшимся отморозком. Впрочем, не могу сказать, что я пошел на это без сожалений...

– - Просто гениальное оправдание, братишка, - не удержался от комментария Джордж.
– Полагаю, если бы на тебя напали и похитили, а потом заявили, что сожалеют об этом, ты был бы сражен наповал такими аргументами. Невозможно, дорогой мой, идти на такое и считать себя не отморозком. Всем, видишь ли, плевать, что, может, в душе ты добрый и сердечный, всем плевать, что тебя толкнуло на это, важны лишь твои поступки. Если ты сейчас начнешь объяснять похищенной тобой девушке, что ты на самом деле нормальный, ища себе оправдания, ты будешь просто смешон.

– - Не буду, не волнуйся. Я представляю себе, кем я предстаю в глазах девушки. И все же это лучше того, что она так гордо именует человеческим отношением, хотя скорее так относятся к комнатным собачкам

– - Ты прав, - вмешалась в их разговор Элен, - Сравнение с собакой очень точное. Ты просто пес, который взбесился и которого надо пристрелить.

– - Ах, - рассмеялся Джордж, - вы просто прелестны в своем возмущении, моя милая. Я уже почти влюблен. У моего дорогого братца неплохой вкус, оказывается.

Фрэнк пропустил мимо ушей реплику Джорджа, хотя его и несколько раздражал тон его речи и то, что смеялся он не столько над Элен, сколько над ним, Фрэнком, и предпочел ответить Элен.

– - Разумеется, ты права про взбесившегося пса. Вот только вся ирония в том, что пистолет-то у меня, а я что-то пока не в настроении для суицида, - несколько вальяжно заметил Фрэнк и, внезапно посерьезнев, добавил.
– Для этого еще настанет время.

Эта фраза вновь оборвала разговор, даже Джордж не стал делать язвительных комментариев.

"Боже мой, - в тишине Фрэнк вновь погрузился в свои мысли, - всего лишь обиженный мальчишка. 2 человека: обиженный мальчишка и псих. А какие последствия из-за это могут быть... Боже мой"

Они молчали до тех самых пор, пока не подъехали к загородному дому Джорджа. Он неспешно притормозил и обернулся.

– - Прошу без глупостей, милая, - предупредил он Элен, - сейчас мы вас развяжем, но не советую вам пытаться сбежать. Впрочем, вряд ли вы сможете это сделать на своих туфлях, да и ноги, должно быть, затекли. Кричать тоже не советую. Тут все равно рядом никого нет, а меня нервируют крики.

Однако эти меры предосторожности показались Джорджу недостаточными, и он перед тем, как выйти из машины, достал из бардачка пистолет.

– Почему всего один?
– удивился Фрэнк.

– Почему один?
– в тон ему ответил Джордж, после чего расстегнул куртку, достал из-за пояса второй пистолет и протянул его Фрэнку.

– Должно быть, это не очень удобно, поморщился тот, но пистолет взял.

– Да, в бок сильно впивается. Но это не самое страшное в жизни, - пожал Джордж плечами и обернулся к Элен.
– На улице холодно, мадемуазель, не будем задерживаться. Позвольте провести вас в дом.

Он взял под руку Элен и повел ее. Она не сопротивлялась. Почему-то Фрэнку захотелось как следует врезать Джорджу. Он не смеет так обращаться с ней! Она прекрасная, замечательная... С ней нельзя так обращаться. В этот момент Фрэнк искренне забыл, что это он сам заварил всю кашу.

Фрэнк плелся позади Джорджа и Элен, чувствуя крайнее уныние. Он понял, что даже не злится на Элен. Ему нечего сейчас делать, нечего ей сказать. Он идиот. Что тут еще можно добавить?

***

– Почти час ночи, - сказал Фрэнк, взглянув на часы.
– Думаешь, еще не пора?

– Подожди еще немного, братишка, - ответил Джордж, шумно отхлебнув кофе.
– Темнота, одиночество, страх - это наши хорошие союзники. Думаю, она будет готова, когда мы к ней зайдем, и почти сразу заскулит, чтобы мы ее развязали, отпустили... Скучно. Но получить удовольствие от игры все равно можно.

Фрэнк захотел спросить, что будет после того, как Элен запросит пощады, но не стал. Он боялся услышать ответ. Он закрыл глаза, как будто дремля, но перед его глазами предстала картина, как Джордж с ухмылкой перерезает горло Элен, и ее нежное тело бьется в судорогах, а потом обмякает.

Нет! Этого не должно быть. Я, может, и мерзавец, но не такой все же.

– Пожалуй, уже пора. А то совсем скучно, - Джордж несколько картинно зевнул и пошел к комнате, в которой лежала связанная Элен.

Фрэнку ничего не оставалось, как пойти за ним.

Когда Джордж резко включил свет, Элен, лежавшая на полу с перетянутыми скотчем руками и ногами, попыталась отвернуться, но это у нее не очень получилось. Она перестала дергаться и начала молча и неподвижно смотреть на них, щуря глаза.