АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира

Эдик не торопился проявлять гостеприимство, и пришлось мне самой выбирать диван, усаживаться, устраиваться. Изображая двухнедельного телка, Клюев перебирал длинными ногами рядом со мной. Я похлопала по сиденью, и он неловко сел, словно его разом надломили в двух не то трёх местах.

– - Что с тобой?
– - требовательно спросила я, беря его за дрожащую руку.

– - Н-ничего...

– - Не ври. Я же вижу, что-то происходит.

– - С-се... сейчас придут... ну, они сейчас просыпаются, и скоро придут сюда...

– - Твои братья и сёстры?

Он кивнул на выдохе, обдав мои руки жарким влажным ветром.

– - Ты... ты переживаешь из-за того, что меня здесь увидят?

– - Н-нет...

– - Ты переживаешь...

Вот теперь, похоже, я сама начинала переживать. Я, наконец, вспомнила единственную встречу с Арсением Михайловичем Клюевым, его оценивающий взгляд, и...

И, да. Я даже не стала вслух договаривать своё предположение: Эдик переживает из-за того, что у него в комнате ночевала девушка.

Да уж...

Внезапно он вырвал свою руку из моей, вскочил, отпрыгнул от меня -- чуть ли не в камин. Я сразу же поняла в чём дело: кто-то вошёл.

Это была Элеонора, я чаще других видела её на пляже и успела запомнить. Она только что проснулась, это было заметно по особой сонной расслабленности лица, но уже успела привести в порядок причёску и лицо. Длинные, сверкающие, как вороново крыло, волосы чёрной волной обнимали её хрупкие плечи, а на чуть сонных ещё веках лежала лёгкая дымка утреннего макияжа.

– - О! Надя! Привет!
– - девушка радостно подбежала к нам, порывисто обняла меня.
– - Наконец-то Эдинька сподобился тебя в дом пригласить! Ой, ты выглядишь такой усталой...

– - Тяжёлая ночь выдалась, -- пробормотала я, и только услышав заливистый смех Элеоноры поняла, что фраза эта выглядела двусмысленно. Особенно из моих уст. Особенно сейчас!

– - О, с утра уже весело!
– - впорхнула в гостиную невысокая и фигуристая Жанна.
– - Надя! Ты ли это! Какими судьбами!

Под выразительным взглядом Элеоноры Жанна, не делая паузы, продолжила:

– - А мне сегодня сон приснился, будто я птичка!

Кажется, это Жанна была экологом.

– - Доброго всем утречка!
– - пробасил, потягиваясь и зевая, Максим.
– - О!

Похоже, этот звук сегодня в моде.

– - О! Надя! Привет! Как жизнь, как дела?

– - О! Надя!
– - это пришёл ещё один из братьев. Хорошо же им, я у них одна, а их у меня -- десяток!

– - О! Надя! О! Надя! О! Надя!..

Клюевы по одному, по двое, по трое входили в гостиную. Эдик, оттёртый от меня чужими спинами, дёргал братьев и сестёр за руки, пытался прорваться ко мне, но его не пускали. Мне было отчаянно жаль его, но в то же время... толпа красивых девушек и юношей... бесперебойный трёп о погоде-природе-молодёжной моде... я целую неделю была лишена этого! Я так по этому всему соскучилась!

И Эдик продолжал свои безуспешные попытки добраться до меня, а я купалась в водопаде общения и старательно запоминала имена и лица.

Получалось, надо сказать, не ахти как. Но ведь мы и общаемся всего-то пять минут.

Родные Эдику братья и сёстры Клюевы были очень похожи между собой. Меня смущало только то, что все они мне казались одного возраста. Но, извините, пятнадцать деток не могли родиться в один год! Или у мамы Клюевой рождались исключительно четверни и пятерни? Нет, о таком чуде Эдик бы рассказал.

Здраво рассудив, что уж теперь-то столь привычное мне шумное общение ни о чём будет доступно и во Фролищах, я извинилась перед старыми и новыми знакомыми и, не дожидаясь больше, удастся ли Эдику пробить оборону родственников, сама прошла к нему.

Он радостно вцепился в меня, как голодный клещ в подходящую собаку.

– - Пойдём, пойдём, -- продолжая суетиться, мой Клюев старался находиться между мною и своими родственниками.

Едва мы вышли в коридор, он привалился к каменной стене и горестно воззвал:

– - Наденька!

– - Эдик!
– - привычно отозвалась я.

– - Наденька! Скажи мне... только одно! Ты... счастлива?

– - Ну и вопросики у тебя с утра пораньше! Лучше объясни мне, что с тобой происходит?

– - Н-ничего...

– - Вижу я, какое "ничего". Давай, давай, -- я трясла его за плечи, и он оттаивал, улыбка из заискивающе-пугливой превращалась в уверенную и спокойную.

– - Ты просто ещё многого не знаешь, Наденька.

– - Так расскажи!

– - Ладно. Пойдём. Я тебе кое что покажу.

Теперь мне ещё больше нравилось шагать по ковровой дорожке: рядом со мной шёл привычный мне Эдик, тот, в которого я влюбилась, а не перепуганный смущённый мальчишка.

– - А куда мы идём?

– - В папин кабинет, -- ответил Эдик.

Теперь страшновато стало мне.

Глава шестнадцатая. Долбоклюев.

Мне нравился этот дом, чем дальше, тем больше. А в кабинете Арсения Михайловича я бы устроила свой собственный.

Тёмное дерево стен, небольшой уютный камин безо всяких рогов, застеклённые стеллажи с книгами, массивный стол, наикрутейший даже на вид компьютер (а уж какая у него начинка!.. пусть я пока и не знаю, но не может быть, чтоб такая машина оказалась слабее пентагоновских!), удобное кресло перед ним и внушительных размеров кожаный диван под картиной... похоже, не репродукцией, а оригиналом -- и, похоже, как бы не самого Шишкина! Один из сосновых боров!

Эдик, обретя утерянную, было, решительность, усадил меня на диван, а сам принялся расхаживать по расстеленной на полу медвежьей шкуре. От хвоста к носу. От носа к хвосту. И ещё раз. И ещё.

Он что-то собирался рассказать, иначе не устраивал бы этого марафона, и я терпеливо ждала.

Наконец, его мысль облеклась в достаточное количество слов, и он остановился прямо передо мной, спиной к окну. Подумал, качнувшись с пятки на носок, и сел рядом на диван.

Снова встал.