Антизолушка

Владимир Иванович немедленно угодливо согласился, не обращая внимания на скрежещущего всеми тридцатью двумя зубами подчиненного.

— Да-да, здесь ей будет хорошо! А куда посадим Любовь Николаевну?

Взглянув на свободное место с другой стороны своего стола, Зайцев с содроганием приготовился к самому худшему. Уже прикидывая, куда же ему сбежать, неожиданно услышал:

— А она взяла отпуск. Любовь Николаевна терпеть не может запах краски, переезды всякие. Собрала свои вещи в коробки, их спустили на склад вместе с ее компьютером, и, надеюсь, выйдет она из отпуска уже в обновленный кабинет.

Илья растроганно произнес про себя страстную благодарность судьбе. Присутствие одной только Лизоньки он как-нибудь перенесет. Пока прикидывал, как бы исхитриться сесть так, чтобы не видеть девушку, Вера Гавриловна уже пила учтиво предложенный Владимиром Ивановичем чай.

Зайцев иронично слушал сюсюканье своего дипломатичного начальника, как вдруг по позвоночнику внезапно пронеслась холодная волна. Он по-военному выпрямился во весь рост, готовясь к неприятностям, и уставился на дверь в ожидании звонка. Не соответствуя его ожиданиям, в отдел беспрепятственно влетела радостная, вся в голубом Лизонька, внеся с собой нежный аромат весенних цветов.

Зайцева до глубины души возмутило ее самоуправство. Опять без спросу в чужой монастырь? Он выступил вперед, насупил брови и зловеще спросил незваную визитершу:

— Не понял?! Вы откуда знаете наш код?

Лизонька, моментально сникнув от грубоватого напора, потерянно посмотрела на начальников, прося заступничества. И незамедлительно его получила. Подобравшаяся, как для прыжка, Вера Гавриловна пронзила невежу грозным взглядом, а избегающий любого конфликта Владимир Иванович поспешил примирительно сказать:

— Это я, Илья Викторович, разгласил сию страшную тайну. Елизавета Александровна с завтрашнего дня работает у нас, неужели вы станете ежеминутно бегать, двери ей открывать? Вы же не вахтер, а заместитель начальника отдела.

Этот ответ, поданный под густым соусом отеческой о нем заботы, заставил Зайцева нераскаянно умолкнуть. Лизонька, встрепенувшись, догадалась о причине его недовольства и принялась извиняться:

— Ах, это наверняка мои духи виноваты! Я совсем забыла, что вы не любитель сильных ароматов. Но не сердитесь, я не стану пользоваться духами, пока буду здесь находиться. — и просительно заглянула ему в глаза, всем своим нарочито послушным видом признавая его первенство.

Зайцев мысленно пожал плечами — да причем тут это!.. Еще раз с демонстративным неудовольствием посмотрев на непрошеных гостей, взял пустой чайник и пошел за водой, с силой захлопнув за собой дверь. Владимир Иванович, пытаясь скрасить негативное впечатление от крайне невежливого поведения своего зама, налил Лизоньке чашечку чая и усадил рядом с собой.

Вера Гавриловна, неодобрительно покачивая головой, оглянулась вслед Илье. Она недолюбливала не оказывающих ей должного почтения коллег.

— Вот характер-то! Тебе, Лиза, неприятно, наверное, будет здесь работать? Может, что-нибудь другое поискать? В АХО есть свободное место.

Лизонька с насмешливой улыбкой поправила упавшую на глаза прядь белокурых волос.

— Ну что вы, Вера Гавриловна, Илья Викторович такой забавный! Мне кажется, он очень мягкий, а его недружелюбное поведение просто видимость одна. Он, наверное, на наш отдел очень сердит: мне наши дамы рассказывали, как Любовь Николаевна грозилась сделать из него настоящего мужчину. И пыталась, насколько я знаю. У нее ничего не получилось, но рассердила она его здорово, сами видели. Но я-то ничего подобного делать не собираюсь, так что не думаю, что у меня будут проблемы.

Вера Гавриловна, бросив приценивающийся взгляд на сотрудницу, внезапно предложила:

— А может, Лизонька, ты сама возьмешься за Илью Викторовича? Заставь-ка его заметить, что ты — красивая женщина! Думаю, у тебя получится. Возможно, он тогда осознает, что в жизни есть что-то более ценное, чем милые его сердцу компы.

Лиза замерла с поднесенной ко рту чашечкой и озадачено посмотрела на начальницу, не веря своим ушам. Обычно с подчиненными Вера Гавриловна вела себя строго, даже чопорно. С чего это вдруг она решила изменить своим привычкам? А напрягшийся еще больше Владимир Иванович предупреждающе проговорил:

— Илья Викторович такой ранимый, не стоит его травмировать! Кто знает, что из этого получится?

Но Вера Гавриловна, с недовольным звоном поставив на стол тонкую фарфоровую чашечку с недопитым чаем, безапелляционно возразила, как всегда, когда встречала сопротивление:

— Пусть попытается, может, что-нибудь путное и выйдет! — И строго указала, сдвинув в одну полосу угольные брови и сверля Владимира Ивановича многозначительным взглядом: — Вы, главное, не мешайте!

Тот, не понимая намеков, хотел запротестовать порешительнее, но возвращение объекта предполагаемого перевоспитания заткнуло ему рот. Женщины допили чай и, попрощавшись, ушли, причем на прощанье Вера Гавриловна украдкой показала Владимиру Ивановичу довольно твердый кулачок.

Мужчины остались в тишине и одиночестве. Строптивый Владимир Иванович в силу мужской солидарности попытался предупредить Зайцева о нависшей над ним опасности, что получилось у него довольно неуклюже:

— Илья! Ты поосторожнее будь с Лизонькой! Она девушка красивая, кто спорит, но ты же понимаешь, что вы с ней вовсе не пара. Старше ты ее и вообще.

Уязвленный зам подозрительно посмотрел на начальника.

— С чего это вы вдруг начали так усердно обо мне заботиться? Неужто Лизонька на меня какие-то виды имеет?

Владимир Иванович не решился рассказать о сомнительном разговоре. Вышло бы так, будто он тоже задействован в сговоре против своего же любимца. Помявшись, изобрел нейтральный вариант:

— Да нет, что ты! Просто она хорошенькая очень, и сидеть вы будете в опасной близости, вот я и предупреждаю, чтобы ты не увлекался.

Зайцев понятливо кивнул, подошел к двери и снял висевшее у входа большое овальное зеркало в серой пластмассовой раме.

— Это еще зачем? — всполошенный Владимир Иванович подскочил к нему, пытаясь отобрать предмет интерьера и водрузить обратно.

Но тот зеркало не отдал, а аккуратно повесил его прямо над своим столом. Сел в кресло и удовлетворено оглядел отразившуюся в серебристой глади свою нарочито благодушную физиономию.

— Вот как будет мне мниться, что в меня влюбилась первая красотка нашей конторы, я тотчас посмотрю в это честное зерцало на свою квазимодскую мордуленцию и быстренько приду в себя. Так что не беспокойтесь понапрасну.

Владимир Иванович совестливо усмехнулся и ушел за свой стол, раздумывая, не переборщил ли он с настойчивыми предостережениями.