Антология «Дракула»

Теперь я подниму верхнюю губу, дабы вы могли убедиться, что мои зубы намного длиннее и острее, чем у обычных представителей человеческого рода. Да-да, я понимаю ваши сомнения. Зубы могут быть фальшивыми. Одержимый собственными причудливыми фантазиями, я мог прибегнуть к искусству дантистов. Но поверьте, в этом не было необходимости. Потрогайте эту каминную решетку. Чувствуете, какая она прочная? Как вы думаете, много найдется людей, способных с легкостью согнуть ее, как это только что сделал я? А теперь — два последних свидетельства, которые должны убедить вас в том, что я отнюдь не склонен к мистификациям. Идите сюда и встаньте около камина рядом со мной.

Вне всякого сомнения, в световом круге, отбрасываемом пламенем, вы видите свою собственную тень. Спрашивается, где моя? Ее нет. Судя по вашему удивленному взгляду, вы впервые встречаетесь с подобным явлением. Не сомневаюсь, в вашей сумке — то есть, простите, ридикюле — отыщется маленькое зеркальце, с которым не расстается ни одна женщина. Держите его напротив моего лица. Где оно, мое отражение?

Надеюсь, теперь у вас исчезли всякие сомнения на мой счет. Я вижу это по вашим глазам, чувствую по изменению вашей ауры. Сейчас главным чувством, охватившим вас, является страх. Но я ощущаю: под страхом скрывается готовность пуститься в авантюру, которую я всей душой приветствую. Отрадно сознавать, что я сделал правильный выбор.

Вернитесь в свое кресло, мисс Кеннеди. Вы позволите называть вас Розин? Устраивайтесь поудобнее, моя дорогая Розин. За короткое время вы пережили столько приключений. Отправляясь в путешествие, вы, возможно, предполагали, что вас ожидает встреча с эксцентричным чудаком; потом, вероятно, опасались, что попали в логово безумца. А после вам пришлось осознать, что вы стали гостьей печально знаменитого… вампира.

Сожалею, но мне придется еще раз испытать, насколько крепка ваша решимость. В качестве знака доброй воли я должен попросить вас отплатить мне за гостеприимство, оказав маленькую любезность. Я давно уже не подкреплял сил и был бы счастлив, позволь вы мне выпить малую толику вашей крови. Выслушайте меня! Я не причиню вам вреда — слово дворянина! Всего лишь один глоток, и после я поведаю свою историю.

Выбор за вами. Каков бы он ни был, я отнесусь к нему с уважением. Если вы откажетесь, ваше право — немедленно покинуть этот дом вместе с золотом, которое отныне является вашей собственностью. Правда, должен предупредить, что шофер лимузина, который привез вас сюда, получил распоряжение не возвращаться до утра. Телефона в доме нет, а поймать такси в этой пустынной местности невозможно даже днем, не говоря уж про столь поздний час. К тому же местные дороги не освещены, а в окружающих лесах водятся дикие звери. Чтобы добраться до ближайшей деревни, вам придется преодолеть расстояние в несколько миль, и вероятность того, что в пути вас подстерегает какое-либо происшествие, чрезвычайно велика.

Вы готовы выполнить мою просьбу? Я вновь убеждаюсь в том, что не ошибся в вас. В вас есть внутренний огонь и решимость; именно о такой гостье я и мечтал. Обещаю вам ограничиться одним глотком. Можете не сомневаться — вы не почувствуете ни малейшей боли. Возможно, небольшую усталость и звон в ушах. Если вы будете так любезны и обнажите шею — да-да, вот так, чтобы я мог увидеть прелестные голубые вены, пульсирующие под вашей атласной кожей…

Благодарю вас, моя дорогая. Это было вовсе не страшно, верно? Выпейте немного вина, это поможет вам восстановить силы. Надеюсь, вы простите мою неучтивость, если на этот раз я не присоединюсь к вам. Не хочу заглушать посторонним вкусом дивный букет напитка, который я только что испробовал.

Теперь, когда мы оба удовлетворены, я поведаю вам о Дракуле и о том, почему он сидит сейчас перед вами, вместо того чтобы превратиться в древнюю пыль, разносимую по свету норовистыми карпатскими ветрами.

О том, каким образом я стал Носферату, мне самому ничего не известно. Знаю лишь, что я умер, а воскрес уже таким, каков я сейчас. Возможно, предшествующая жизнь стала причиной моей избранности, ибо я должен признать, что был жестоким и безжалостным тираном. Но мир в ту пору вовсе не походил на современный. Полагаю, я был ничем не лучше и не хуже прочих правителей пятнадцатого столетия. Единственное мое оправдание состоит в том, что я был человеком своего времени.

Побывав за пределами земного бытия, я обрел новые свойства и утратил прежние. Моя жизнь — это бесконечное тесное взаимодействие с теми, кто обладает знанием, а таковых ныне почти не осталось. О, знали бы вы, как я благодарен вам за ваш современный скептицизм.

Я обладаю сверхъестественной силой, и при этом могу просочиться — подобно бестелесному духу — в малейшую щелку в окне или двери. Я способен принимать обличья разных животных, превращаться в лунный свет и туман и в таком виде устремляться туда, куда сочту нужным. Благодаря присушим мне способностям к гипнозу и убеждению я могу подчинить себе волю самого несгибаемого человека и заставить любое животное служить себе. Правда, должен признать, что собаки, эти раболепные и подобострастные создания, внушают мне стойкое чувство отвращения. Стихиями природы я тоже волен распоряжаться по своему усмотрению. Мне ничего не стоит вызвать в той или иной местности грозу, туман или снежную бурю. К сожалению, время не в моей власти, и я не могу ни остановить, ни даже замедлить его ход.

Рассказывая о своих сверхъестественных способностях, я должен упомянуть тот факт, что они находятся в моем распоряжении лишь в темное время суток. После восхода солнца я сохраняю силу и проворство, но уже не могу по собственному желанию изменять обличье. Некоторые штуковины, которые в людских представлениях окружены ореолом святости, оказывают на меня чрезвычайно тягостное воздействие. К счастью, современное человечество, за исключением, может быть, горстки отсталых европейских крестьян, утратило веру в свои прежние святыни. В прохладные пасмурные дни я могу выходить из дома, но яркий солнечный свет — настоящее проклятие для меня. Это — результат столетий, проведенных по ту сторону бытия. Молодого Носферату, среди бела дня оказавшегося на солнце, ожидает мучительная смерть.

Вам читали роман Стокера? Отлично, а то я уже испугался, что благодаря изысканному образованию вы питаете пренебрежение к книгам столь сомнительных литературных достоинств. Знайте, все, о чем сообщает этот роман, соответствует истине.

Насколько мне известно, в литературных кругах бытует мнение, согласно которому источником вдохновения для Стокера послужили более ранние произведения о вампирах, например «Кармилла» Шеридана Лe Фаню. Якобы после длительных литературных изысканий он счел мой характер наиболее колоритным и решил сделать меня главным героем своей книги. На самом деле все было иначе. Работая над своим замыслом, Стокер познакомился со множеством людей, принадлежавших к разным слоям общества. Среди них он нашел прообраз персонажа, который в книге выступает под именем Артур Холмвуд, лорд Годалминг.

Подобно многим людям, пережившим душевное потрясение, лорд Годалминг (назовем его так, хотя настоящее имя благородного лорда совсем иное) нуждался в слушателе, с которым можно было бы поделиться своими переживаниями. В лице Стокера он обрел сочувствующего, хотя и не слишком доверчивого слушателя.

Благодаря Годалмингу Стокер вошел в круг, к которому принадлежал его новый знакомый. Скорее всего, он не принимал на веру истории, которые ему довелось услышать. Однако понял, что в его распоряжении оказался ценнейший материал для романа, следующего лучшим готическим образцам. После длительных переговоров он получил разрешение использовать этот материал с обязательным условием изменить имена героев. Все они вращались в высшем обществе и не желали себя компрометировать.

Стокер получил множество дневников и прочих документов, из которых, соблюдая величайшую осмотрительность, состряпал роман «Дракула». Чтобы избежать путаницы, я, говоря о его героях, буду называть их вымышленными именами, под которыми они предстают в книге.

Уверен, причиной, по которой эти люди позволили Стокеру сделать свои истории достоянием публики, стал глупейший оптимизм. Они рассчитывали, что мир, прочтя книгу, восстанет против нас, представителей высшей расы. Несмотря на то что Ван Хелсинг обладал чрезвычайно глубокими познаниями, он был достаточно наивен, чтобы ожидать именно такого результата. Стокер оказался мудрее и проницательнее. Он сознавал, что те, кто с наибольшей долей вероятности поверил бы в правдивость описанных в романе событий, — крестьяне и деревенские жители Балкан, прилегающих к ним земель — с наименьшей долей вероятности возьмут книгу в руки. Не сомневаюсь, взяться за перо Стокера сподвигло стремление к славе и богатству. И я ничуть его не упрекаю.