Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин

ИВАНЫЧ (надевая очки). Вопрос ясен.

Со двора доносятся вопли, топот, звуки мордобоя.

ИВАНЫЧ (снимая очки). Что это?

ХАСАНЫЧ. Даю справку. К тем женщинам сейчас подошли ближайшие родственники, чтобы их успокоить. Не больше тридцати тысяч. Урюк под контролем.

ИВАНЫЧ надевает очки. Со двора доносится грохот, в стекло попадает булыжник. ИВАНЫЧ роняет очки.

ХАСАНЫЧ. Подключилась интеллигенция — уговаривает всех родственников скушать урюк до наступления комендантского часа. Информация под контролем.

ИВАНЫЧ не успевает надеть очки. В окно влетает вертолет и взрывается.

ХАСАНЫЧ. Оказалось, урюка несколько больше, чем мы предполагали. Но ситуация в окопах под контролем.

ИВАНЫЧ пытается надеть очки без стекол. Во дворе атомная вспышка.

ХАСАНЫЧ (в виде альфа-частиц догоняя Иваныча, летящего в том же виде). Вопрос с урюком решается в рабочем порядке. Радиация под контролем.

Улетают за пределы Солнечной системы Занавес.

III. СЫН НЕБА

ФОМИЧ (сходя с самолета в белом халате поверх пальто). Здравствуйте, товарищи. Это у вас что?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОЛХОЗА. Корова.

ФОМИЧ. Понимаю. Наша задача, товарищи, увеличить надои.

Председатель конспектирует.

ФОМИЧ (в спецовке поверх пальто). А это что?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОЛХОЗА. Трактор.

ФОМИЧ. Вот это очень хорошо. Главное — лучше использовать трактора. А то что ж получается?

Председатель конспектирует.

ФОМИЧ (в халате поверх спецовки поверх пальто). А здесь что?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ничего.

ФОМИЧ. Вот видите, значит, результаты есть!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (смущенно). Дык.

ФОМИЧ. Так что, я думаю, разговор был полезный. Теперь, я думаю, дело пойдет. Как, товарищи?

Председатель утирает слезу.

ФОМИЧ (поднимаясь в самолет в каске поверх папахи). Чертовски хочется работать!

Самолет подпрыгивает и улетает.

ДОЯРКА (из-под коровы). Кто это был?

ТРАКТОРИСТ (из-под трактора). Кто-кто…

ДОЯРКА. Иди ты!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. А ну, фермеры хреновы, кончай трендеть! Запевай! Нашу!

Все поют: «В далекий край товарищ улетает…»

Занавес.

199?

Я

Ровно к назначенному часу я заполнил зал заседаний. И встретил свое появление в президиуме бурными аплодисментами.

Объявив заседание открытым, я единогласно утвердил повестку дня и предоставил слово для отчетного доклада себе. Свой доклад я заслушал с огромным вниманием, неоднократно прерывая его продолжительными аплодисментами.

Затем я выступил с двумя содокладами и объявил перерыв.

Собравшись в зале после перерыва, я открыл прения. Выступая в прениях, я, в целом, одобрил свой отчетный доклад, который поразил меня смелостью и принципиальностью. Затем я вскрыл пока еще имеющиеся во мне недостатки и выразил твердую убежденность, что мне удастся их преодолеть. Затем я внес предложение закончить прения и принял это предложение единогласно.

Следующим пунктом повестки были выборы. Я попросил слова и от своего имени внес предложение избрать меня. Это предложение было мною встречено долго не смолкающей овацией.

В ответном слове я сердечно поблагодарил себя за оказанное доверие и обещал отдать все силы выполнению поставленных мною задач, а для этого сплотиться вокруг себя еще теснее.

По залу прокатилось мое мощное «Ура!».

Я с трудом остановил поток здравиц в свою честь, которые я скандировал, и объявил заседание закрытым.

Затем я дал для себя большой концерт, который завершился хором «Славься!» из оперы Глинки «Иван Сусанин», сочиненной, как известно, мною.

1980

Одобрям-с!

— Я, местный житель, как и все местные жители…

— Мы, местные жители, как и жители других мест…

— Я, вагоновожатый, как и все вожатые вагонов…

— Мы, бурильщики…

— Мы, носильщики…

— Мы все, как и все остальные…

— Решительно и всемерно…

— Целиком и полностью…

— ОДОБРЯМ!!!

Одобрям. С большой буквы. Потому что это — не глагол. Это больше чем действие. Это — название эпохи.

У людей был Ренессанс. У нас был Одобрям-с.

Он был всеобщим. Он торжествовал в балете и нефтеперегонке, при шитье пеленок и возложении венков. Отеческий Одобрям руководящих сливался с задорным Одобрямом руководимых.

Одобрям был выше чувств и отвергал формальную логику.

Высокие потолки — Одобрям.

Низкие потолки — Одобрям.

Больше удобрений — Одобрям. Меньше удобрений — больше Одобрям.

Все газеты и журналы из номера в номер публиковали одно и то же: «Дорогая редакция! С глубоким одобрением встретили мы…»

Издать Сыроежкина — Одобрям. Изъять Сыроежкина — бурно Одобрям. Главным в нашем Одобряме было его единогласие и единодушие — причем в обстановке полного единства!

Вопрос «Кто воздержался?» вызывал улыбки. Вопрос «Кто против?» считался чем-то из английского юмора. Реакция на вопрос: «Кто за?» — была похожа на выполнение команды «Руки вверх!»

Снести церковь — Одобрям! Снести тех, кто ее снес, — сердечно Одобрям! Реставрировать и тех и других — Одобрям посмертно!..

Периодически Одобрям ударялся в свою диалектическую противоположность и тогда назывался Осуждам.

Тогда:

— Мы, намотчики…

— Мы, наладчики…

— Мы, профессора…

— Мы, шеф-повара…

— С гневом и негодованием…

— Решительно и сурово…

Узкие брюки — Осуждам. Длинные волосы — Осуждам. Того поэта не читали, но возмущены. Этого химика в глаза не видели, но как он мог?!

Пока бросали камни в химика, проходило время, и уже узкие штаны — Одобрям, а Осуждам — широкие. И опять — не поодиночке! Ансамблями, хором, плечом к плечу!

— Как вы считаете?