Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 31. Ефим Смолин

Сестра (хватаясь за голову). Господи, какая же я дура! (Убегает)

Жонков смотрит ей вслед. Пожимает плечами.

Из палаты выходит Белесый. В руках пижамная куртка. Бросает ее Жонкову.

Белесый. Держи, интеллигенция! Ну, чтоб я еще за тебя…

Жонков напяливает на себя куртку, на ней, на груди, пришпилена бумажка. На бумажке написано от руки: «ЖОНКОВ. ПРАДЮСИР».

Жонков срывает бумажку, прячет в карман.

Белесый. Фу, даже не знаю — выживу ли…

Жонков. Да ладно, тебе это только в охотку..

Белесый. Ага, в охотку! Эта, в тунике, номер восемнадцать, знаешь как сопротивлялась?

ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ ЭПИЗОД

Коридор. Сестра быстро идет, очень спешит.

Сестра. Ой, ну как же я… Вот дура-то дура… Куда он ее бросил? На стол, кажется… Надо отвлечь и…

Она замолкает и останавливается, услышав характерный стук костылей. Мимо нее, ковыляя и держа осторожно, как бомбу, фотографию Светки, идет Врач. Идет сосредоточенно, ничего не замечая вокруг, проходит мимо.

Сестра останавливается, провожая его отчаянным взглядом.

Вот он доковыливает до двери палаты Жонкова, резко распахивает ее и бросает внутрь фотографию, как гранату, сам прижимается к стене, словно опасаясь взрыва…

Врач (швыряя фото). Ага! Получай!

В палате тишина. Врач еще секунду прислушивается.

Врач. Тишина… Готов! Даже не пикнул! Кажется, сработало!

Заглядывает в палату. На лице — крайнее удивление.

В палате — никого…

ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЙ ЭПИЗОД

Павильон Жонкова, где еще недавно снимали «Мертвые души». Теперь тут только голые стены и ворох брошенных актерских костюмов…

На дальнем плане Оператор и Ассистентка.

В центре — Жонков и Белесый.

Белесый (оглядываясь). Ну, Хичкок! Ну, хорек! Все унес!..

Жонков (тоже оглядываясь). Да-а…

Белесый. Ну давай, давай, Саныч, конкурентов больше нет, все их денежки пополам… (Трясет Жонкова.)

Давай снимай что-нибудь…

Жонков. Что я буду снимать? В голых стенах, без сценария…

Белесый. Да сценарий мы сейчас сварганим… Сейчас бумажку найдем… (Белесый роется в карманах, находит фото Толстого, переворачивает чистой стороной, приседает, берет огрызок карандаша.) Ну? Чего там надо писать-то?..

Жонков (с досадой). Ой, я тебя умоляю! Ты напишешь! Ты когда-нибудь писал что-то… кроме просьб о помиловании? Писатель — это талант! Это искусство! Это таинство!

Белесый перевертывает фото, смотрит на лицо Толстого.

Белесый. Ладно — «таинство»… Вечно вы, интеллигенты, мудрите… (Всматривается в портрет.) Мужик как мужик…

Жонков. Да это — Толстой! Понимаешь? Тол-стой! Таких больше нет! (Принимается расхаживать по павильону, рассуждая. Сейчас он один в кадре.) Нет! Про кого из нынешних писателей можно сказать, что он пишет как Толстой, что он чувствует как Толстой, что он хоть вот столечко похож на Толстого…

Белесый (за кадром). Ну, я могу сказать…

Жонков поворачивается на голос. Лицо приобретает изумленное выражение…

В кадре — Белесый в гриме Толстого, с бородой, в крестьянской рубахе… Стоит рядом с ворохом актерских костюмов. В руках — тот же портрет.

Я могу сказать: «Я — Толстой…»Что уставился? Не похож, что ли? (Смотрит на портрет, потом сбрасывает с себя ботинки, остается босиком)

А так?

Но Жонков ничего не слышит. Он только, озаренный какой-то идеей, медленно, словно боясь спугнуть мысль, идет к Белесому, по пути поднимая здоровенную палку…

Белесый (испуганно и отступая к двери павильона). Эй! Сан Саныч! Ты чего? Чего ты так смотришь?.. Все таки дурдом на тебя действует… Положи палку! Если ты насчет этих денег, то можем договориться! Мне только свои, и все… Эй!

Жонков приближается к Белесому…

ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЙ ЭПИЗОД

Загипсованный Врач, по-прежнему держа фото Светки, подковыливает к павильону. И снова — то же движение. Распахивает дверь, бросает фото, прижимается к стенке, заглядывает…

И снова — никого. Перед ним — пустой павильон…

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ ЭПИЗОД

В павильоне Спилберга. Из декораций — только ракета, стоящая на старте. Около ракеты ходит туда-сюда Космонавт в серебристом костюме и шлеме. В щелочку шлемного иллюминатора видны только его глаза. В павильон решительно входит Жонков с палкой. Он тащит упирающегося Белесого. Следом идут Оператор и Ассистентка.

Жонков (Ассистентке). Заприте дверь…

Она послушно набрасывает щеколду изнутри павильона на дверь.

Оператор (оглядываясь). Картинка красивая…

Космонавт. Куда вы идете? Это не ваш павильон! Здесь мистер Спилберг свои «Звездные войны» снимает! Оператор. Здрасьте! Ты когда прилетел?

Ассистентка. Мистер Спилберг уже выписался! Дома сидит!

Оператор. И ты собирайся! К себе на Марс…

Космонавт берет свой чемоданчик.

Жонков (Космонавту). Нет-нет, подождите! У меня для вас будет работа…

Кадр-перебивка

Врач ковыляет мимо двери спилберговского павильона.

На ней табличка — «Звездные войны». Реж. Спилберг.

Голос Жонкова (из-за двери). Камеру вот сюда ставьте! Свет оттуда! А вы здесь становитесь!

Врач бросается к двери, дергает — заперто… Прижимается ухом к двери. Потом смотрит на табличку.

Врач. Да нет, не может быть! Галлюцинации… (Ковыляет дальше.)

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ ЭПИЗОД