Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 31. Ефим Смолин
Шрифт:
Ну, Ильич, конечно, расстраивался, когда узнавал, что ситуация еще не созрела, ел вяло…
Вообще-то в еде он был неприхотлив, но вот на воле узаконили частную собственность, и он стал принюхиваться к каждому кусочку колбасы и с подозрением спрашивал:
— Это социалистическим способом сделано? Не в результате эксплуатации человека человеком?
И мы наперебой говорили ему:
— Ну что вы, Владимир Ильич! Как можно — конечно, не в результате… Вы колбаску-то на срез посмотрите — тут и волосы, и опилки… Видно, что ребят не угнетали в процессе работы…
В общем, успокаивали его как
Что началось! Ленин подхватился, перевязался платком, сделал себе из туалетной бумаги фальшивые документы на имя рабочего Иванова и стал бегать от санитаров…
Санитары позвали главврача, родоначальника метода щадящей психотерапии. И он давай Ленину подыгрывать:
— Владимир Ильич! Идите сюда! Мы сочувствуем большевикам! Идите, мы вас спрячем!..
Но Ленин принял главврача за провокатора, в руки не шел и в соответствии с правилами конспирации стал прикидываться:
— Какой еще Владимир Ильич? Я рабочий Иванов…
Тогда санитары стали его потихоньку окружать, отвлекая вопросами:
— Браток, а Ленина ты не видел?
— Какой он из себя? На кого похож?
И наш Владимир Ильич хитро щурился и говорил:
— Ленин? На кого похож? На артиста Щукина…
А санитары уже подводили его к отдельному боксу…
Оказавшись в боксе, Ленин засуетился, затосковал, стал спрашивать:
— Что это? Где я?
— Тихо, — шепотом ответил главврач. — Вы в пломбированном вагоне… Сейчас поедете через Германию…
Ленин затих на полчасика, потом стал стучаться из бокса и спрашивать:
— Почему стоим? Почему стоим?..
— Приехали, — отвечал главврач.
— Тогда почему не открываете?
— Трудности с разгрузкой…
— Кто Председатель Совета министров? — кричал из бокса Ильич. — Немедленно расстрелять за саботаж и головотяпство!..
— Слушаюсь, — сказал главный и выстрелил в воздух из взятого у Дзержинского пугача.
— А-а! — закричал якобы смертельно раненный санитар Василий.
…Когда Ильичу полегчало, его вывели погулять во двор, но пьянящий весенний воздух сыграл с ним злую шутку.
Ленин принял стоявшую во дворе «неотложку» за броневик, забрался на нее и выступил с апрельскими тезисами. А няньки и санитары по команде главного изображали народ и кричали:
— Хватит! Долой господ! Попили нашей кровушки!..
Стащить его не было никаких сил. Пришлось просить пробежаться по двору того психа в женском платье. Ленин тотчас сиганул с «броневика» — очень он Керенского опасался…
Конечно, что говорить, нянчились с ним. А что вы хотите? Как-никак, вождь мирового пролетариата…
…Как раз в это время в гости к нашему главврачу пришел главный из другого дурдома — они с нами были дома-побратимы.
Ихний главный прошелся по палатам, равнодушно посмотрел на шалаш и сказал:
— Господи, Ленин, что ли?
И дальше пошел…
Нашему главному даже обидно стало:
— А по-моему, коллега, это достаточно необычно, — с вызовом сказал наш.
— Господи, да у меня этих Лениных — девать некуда, — сказал ихний. — Но они у меня тихо сидят, у меня ведь там еще и Деникин, и Врангель. Ленины их побаиваются… Так что если твой Ленин буянить
начнет, ты позвони — я тебе парочку Корниловых подкину..— Да нет, спасибо, у нас и так тихо, тьфу-тьфу, — сплюнул наш.
— А вы своего Ленина где брали? — спросил чужой главврач.
— В Смольном, — ответил наш, родной.
— В Смольном? Это где был ленинградский обком? Так компартия же, слава богу, опять в подполье. Я слышал, в Смольном теперь снова Институт благородных девиц…
— Вот он там к одной девице и пристал, — улыбнулся наш. — Да, пристал: мол, подружки у тебя нет? А то, мол, мы сейчас с Троцким придем…
— И девица, конечно, вызвала перевозку…
— Ну, естественно! Ой, мы этого Ленина еле поймали: санитары сначала перепутали и смирительную рубашку на памятник у входа надели…
Врачи засмеялись и пошли к выходу.
А Ильич… Не знаю, то ли наш главный сплюнул не через то плечо, то ли Ленину не понравилось, что глав врачи над ним смеются — в общем, к вечеру у него началось обострение и он поставил перед нашим больничным ЦК вопрос о вооруженном восстании…
— Как ваше мнение, товарищ Зиновьев? — меня спрашивает.
Мы с Каменевым, конечно, были против и тут же настучали главврачу. Он немедленно посадил Владимира Ильича в палату к буйным. А по радио приказал персоналу отставить метод щадящей психотерапии. Выйдя в коридор, попросил санитара Василия немедленно убрать шалаш…
— Хватит! Попили нашей кровушки! — заорал Василий и подмигнул.
— Хватит подмигивать, — устало сказал главный. — Доподмигивались… Ты что, Вась, не слышал радио? Я отменил щадящую…
— Я не подмигиваю! — продолжай орать Василий. — Это у меня тик начался! Долой эксплуататоров! — И-помчался по коридору, распевая «Варшавянку»…
«Жалко парня, — подумал главный, — теперь его самого вязать надо,»
Он увидел идущих по коридору медсестер, позвал:
— Там Василий с ума сошел, надо…
Ему не дали договорить:
— Потом-потом, сейчас некогда. — возбужденно сказала медсестра Клава, — мы буржуев бить идем! Наша задача — захватить телеграф и почту!.
— Почту?! Какую, к черту, почту?! Зачем?!
— Там в конвертах клей очень вкусный, — объяснила Клава…
Главного бросило в дрожь?.. Он все понял! Сумасшествие — оно, может, и не заразно, а вот идеи мировой революции!..
«Ильич, — вдруг молнией пронеслось в голове. — Господи! Я ж его сам к буйным посадил! Если он их распропагандирует!.. Скорее, может, еще не поздно!»
Но было уже поздно: за дверью палаты для буйных доносилось пение «Интернационала»…
А потом дверь с грохотом распахнулась, оттуда выплыл в коридор на каталке один из буйных в самодельной бескозырке с надписью «Аврора», развернулся и оглушительно пукнул, вообразив себя баковым орудием легендарного крейсера!
В нашем дурдоме начиналась новая эра…
Я долго не мог понять: как это у нас, несмотря на все наши успехи, еще летают космические корабли?