Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
— Мы сейчас. Сейчас вернемся!
Тут со всех сторон подскочили билетерши и вывели нас из зала. Вера Петровна прямо чуть не плачет. Довела она меня до гардероба, взяла мое пальто и говорит:
— Вот тебе, Смирнов, твое пальто. Одевайся и уходи. И пока себя вести не научишься, в театр больше не пойдешь.
Вот какая неприятная вещь получилась. Я-то думал, что в театре только артисты себя должны хорошо вести. Потому что они на сцене и все на них смотрят. А оказывается, мы, зрители, тоже должны себя хорошо вести. Даже если на нас никто не смотрит.
История с хронологией
По-моему,
Долго я думал, как нам эти исторические даты друг другу подсказывать. И, наконец, пришла мне одна гениальная мысль.
Вообще подсказывать очень трудно. Учитель ведь лицом к классу сидит. Если кто губами зашевелит или пальцами начнет знаки делать — он сразу заметит. Вот я и придумал новый метод — чихать! Понимаете?.. Как спросит учитель какую-нибудь дату, так ребята будут тебе чихом подсказывать. Только не просто чихом. А то, например, битва на Куликовом поле была в 1380 году. Кто же это станет тысячу раз чихать? От этого сотрясение мозга может быть. Сделать надо проще: с какой парты чихнули — такая и цифра. Вот та же битва на Куликовом поле. Скажем, с первой парты чихнули — значит, единица, потом с третьей — три, с восьмой — восемь. А для нуля специальную парту выделить — последнюю в среднем ряду, где братья Клячкины сидят. Как оттуда чихнули — значит, ноль. Вот вами 1380. Просто и здорово!
Предложение мое очень ребятам понравилось. Ну, конечно, не всем. Нашлись такие, которые стали говорить, что это неправильно, что каждый должен даты сам выучить… Есть у нас еще такие люди, которые только о себе думают. Но, в конце концов, так решили: кому делать нечего — пусть учит, а все остальные будут пользоваться моим методом. Его так и назвали — «метод Брыкина». Потому что у меня такая фамилия — Брыкин.
И пошло у нас дело, как по маслу. В других классах ребята мучаются, двойки получают. А у нас все хорошо: пятерки да четверки. Наш Сергей Фомич прямо не нарадуется: «Поняли, — говорит, — что история — самая важная наука».
Целую неделю так у нас продолжалось. Да испортил все дело Петька Козлов. Пришел он в школу с гриппом. Ему бы дома лежать, лечиться — так нет, явился.
Сел на свою первую парту и сидит. Ну, пока английский был, физика — это еще ничего. А вот как история началась — тут он все испортил.
Вызывает меня Сергей Фомич к доске и говорит:
— Ну, Брыкин, расскажи нам про восстание Болотникова. Когда оно было?
Тут Петька со своей первой парты как чихнет!.. Я думаю — единица. А он опять чихает. И опять. Четыре раза подряд. Значит, четыре единицы. Я и говорю:
— В 1111 году.
— Ты подумай, подумай, — говорит Сергей Фомич.
Туг Петька еще как чихнет, в пятый раз. Понятно: значит, пять единиц. Я и отвечаю:
— В 11 111 году.
— Ты что говоришь? — спрашивает меня учитель. — Сейчас-то у нас какой год, знаешь?
Ну, это я знал. Без всяких чихов.
— 1975.
—
А как же восстание Болотникова могло быть в 11111 году, когда мы живем еще только в 1975 году?Я думаю: действительно, как-то странно получается. И смотрю на ребят. А они уже смеяться начинают. Друзья называется. Человеку доски тонет, а им смешно.
— Ну что, — спрашивает Сергей Фомич, — запамятовал?
— Сейчас, сейчас… Я вспомню.
Туг Петька опять как чихнет подряд два раза. Я смотрю на него, а он больше не чихает. Я тогда говорю:
— Восстание Болотникова было в 11 году.
— В каком 11? — говорит учитель. — До нашей эры или после?
Тут я совсем растерялся. Потому что эру никаким чихом не подскажешь. Поэтому я так ответил:
— Ни до и ни после. А во время эры.
— Какой?
А Петька опять как чихнет.
— Во время 1-й эры, — говорю.
— Любопытно, любопытно, — говорит Сергей Фомич. — А ты, Брыкин, случайно не заболел?
— Да нет, — отвечаю, — я здоров. Это Петька Козлов заболел.
— Ну и что же?
— А то, что он своим чихом меня все время сбивает. Скажите ему, чтобы не чихал больше.
— Хорошо, — говорит он. — Ты, Петя, сдерживайся как-нибудь. А то товарища сбиваешь.
Закрыл Петька лицо платком и молчит. Тут сразу наша сигнализация заработала. Сначала Ленка Авдеева с шестой парты чихнула, потом Клячкин с нулевой, потом опять с шестой. Значит, 606.
— В 606-м, — говорю.
— Просто в 606-м?
— Просто.
— Нет, — говорит Сергей Фомич, — не просто. Ну-ка, Петя, чихни разок.
Петька чихнул.
— Понял? — говорит Сергей Фомич. — В 1606-м.
А я покраснел, стою и молчу.
— Эх вы, чихунчики, — говорит Сергей Фомич, — и не стыдно вам? Обмануть меня решили. Вы не меня, вы себя обманываете. Садись, Брыкин, тебе даже двойку жалко ставить. За твои успехи, знаешь, что полагается?
А Петька, будь он неладен, опять как чихнет.
— Правильно. Единица.
Так мой метод и закончился. Надо мной еще долго в школе смеялись. А я подумал и пришел к выводу: нехорошо я поступил, неправильно. Не тот знак придумал. Надо было нам на истории не чихать, а вздыхать. Тогда бы ни один учитель не догадался. Потому что на уроке истории каждый ученик имеет право вздыхать. Сами знаете, какая трудная вещь — хронология!
Мои друзья — актеры
мои друзья-актеры собираются после спектаклей или концертов и начинают рассказывать свои актерские байки: о театральных происшествиях, об актерских розыгрышах, о веселых сюрпризах, которые таит в себе их профессия. И хотя я слышал эти истории тысячу раз, я все равно не устаю удивляться, сколько в моих друзьях куража, жизнелюбия и стремления к радости даже в то тяжелое время, в которое всем нам выпало жить.
Конечно, я не актер, и в моем исполнении многие истории проигрывают, но я все равно хочу вам рассказать об актерах знакомых и незнакомых, чтобы вы хотя бы на несколько минут почувствовали себя в этой удивительной среде.