Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11

— За что арестовали?

— За хищения. Вывез со склада дефицитную фондовую ткань на шестьдесят тысяч рублей.

— Один?

— Разве под силу такие дела одному?

— Те, кто помогал ему, тоже арестованы?

— Нет. Их ищет милиция.

— Как могло такое произойти на вашей фабрике?

— Такое могло произойти на любой фабрике. Обычное дело. Воруют, скрыть недостачу не могут и инсценируют кражу. А кто-то инсценирует пожар. Обратитесь в милицию. Подполковник Иванидзе вел это дело и может ответить на интересующий вас вопрос более подробно и правильно. Я боюсь быть неточным. — Вашакидзе нацарапал на листке номер телефона.

— Спасибо. Ну а о работе Карло Торадзе на фабрике мы поговорить можем?

— О работе можем.

— За что его понизили?

— Кто вам сказал, что его понизили? Его не понизили. Я лично попросил его возглавить временно склад сырья. Там случалось всякое. Кто знал, что все так обернется и вместо порядка будет беспорядок?!

— Странно, инженера, да еще способного направляете на склад.

— Ничего странного. Торадзе энергичный и толковый парень. Он должен был навести порядок на складе, а потом вернуться в цех с повышением. Это была временная перестановка, названная производственной необходимостью. Странно другое — как такой замечательный парень пошел на хищение? Честно говоря, я не верил в его виновность, пока подполковник Иванидзе не ознакомил меня с некоторыми материалами следствия. Все улики против Карло!

— Верно, что Ахвледиани хотел выдать дочь за него?

— Спросите самого Ахвледиани. Я не любитель сплетен.

— Хорошо. Помните, в кафе вы сказали, что дельцы мобильны? Кто создает им условия для противозаконных операций?

Вашакидзе закурил, прошелся по ковру, положил папиросу в пепельницу, уселся напротив меня и сказал:

— Ответ лежит на поверхности. Условия создают те, кто в этом заинтересован.

— Абстрактно.

— Конечно. Вы — образованный, умный — не приемлете такого ответа. Вы хотите, чтобы я назвал имена?

— Вряд ли вы это сделаете, — усмехнулся я. — Вы еще говорили, что дельцы субсидируют государство, перестраивая производство. Где они покупают оборудование?

— Вы что, записали на пленку нашу беседу?

— Зачем? Преимущество молодости в том, что память не перегружена и все легко откладывается в левом полушарии.

— Почему именно в левом?

— Научная аксиома. Где же покупают?

— Не покупают. Это невозможно в нашем обществе. Ускоряют процесс поставок оборудования…

— Новейшего, которое использует минимум сырья?

Он пытливо посмотрел на меня:

— Что вы имеете в виду?

— Имею в виду, что, если бы чувство нового, энергию, мобильность, наконец, ум дельцов направить на благо общества, польза была бы огромной.

— Никакой пользы не было бы. Они не смогли бы выжить. Слишком много трудностей. Я уже говорил вам о них. К тому же платят мало. Давайте-ка лучше вернемся к нашим баранам. Сначала ознакомьтесь с этими документами. — Вашакидзе передал мне папку.

В ней лежали копии писем с подписями и даже печатями. В первом, адресованном швейной фабрике, фондодержателю ткани «Ариадна», торгово-закупочная база «Грузугольурс» просит дать указание предприятию-изготовителю — кутаисскому шелковому комбинату — отгрузить «Ариадну» на сумму 80 тысяч рублей в ее адрес. Во втором, адресованном базе, фабрика отказывалась от фондовой ткани «Ариадна» на такую же сумму с учетом экономии в пользу управления «Грузугольурс» и просила базу в порядке обмена и производственной необходимости поставить ей искусственный мех на 80 тысяч рублей. Письмо было подписано Ахвледиани. В третьем письме база «Грузугольурс» просила фабрику изыскать возможность выделить и передать ей часть фонда на ткань «Ариадна».

Я прочитал и другие письма. Все они были похожи на три первых и содержали просьбы об отгрузке фондовых тканей. Разумеется, не только «Ариадны». Получалось, что происходило бесконечное перемещение дефицитных товаров. Какое-то предприятие располагало фондами, выделенными ему государством, какое-то не имело их, и вроде бы это несправедливое распределение исправляли сами фабрики, договариваясь между собой при посредничестве торгово-закупочной базы. Я сделал выписки, а одно письмо переписал в блокнот полностью. Оно было адресовано базе «Текстильторга»:

«Тбилисское швейное объединение «Иверия» обратилось к нам с просьбой остаток фонда на ткань «Ариадна» отгрузить торгово-закупочной базе «Грузугольурс» всего на сумму 130 тысяч рублей. Поскольку нас связывает с объединением «Иверия» долголетняя взаимная помощь, просим его просьбу удовлетворить. Со своей стороны мы готовы просьбу объединения выполнить с последующим изменением ассортимента. Директор фабрики Л. Ахвледиани».

— У вас есть вопросы? — спросил Вашакидзе.

— Корректируются не только планы, но и фонды?

— Фонды часть планов. Передача фондов распространенное явление. Но непосредственная передача фондовой ткани уже нарушение. — Он передал мне приказ об увольнении Коберидзе.

Я опешил.

— Коберидзе не увольнять надо, а судить. Вы знаете, что «Текстильторг» не получил отправленную с фабрики ткань?

— Шофер соврал вам. Ткань поступила на базу «Грузугольурс». Я сам проверял. Согласно письмам, с которыми вы ознакомились, мы и должны были передать «Ариадну» на сумму 80 тысяч рублей, но не с фабрики, а из Кутаиси. Коберидзе решил проявить самостоятельность на мою голову. Знаете почему? Чтобы избежать дополнительного плана. Изделия из «Ариадны» пользуются повышенным спросом, и мы с директором хотели увеличить ему план. — Вашакидзе снова закурил. — Вижу по вашему лицу, что наши меры не удовлетворяют вас. Хотите, передайте материалы в следственные органы. Не скрою, я не желал бы огласки этой истории. Но что поделаешь? Каждый выполняет свой долг. Мой долг — защищать честь фабрики. Семнадцать лет отдано ей. Семнадцать! Не шутка. Слово за вами.

Я вышел из кабинета обманутый в своих надеждах. Если зло наказано, так чего же бить в колокола? Меня обвели вокруг пальца, как лопоухого мальчика. Вашакидзе понимал, что я не стану писать статью, раз Коберидзе уволен, а напиши я ее, газета не станет публиковать. Не впервые моя доверчивость оборачивалась глупостью. Конечно, я сделал глупость, доверившись Вашакидзе и рассказав ему о Коберидзе. А что я узнал, несмотря на многочисленные вопросы? Ничего существенного. Я явно преувеличивал свои возможности, когда взялся помочь Карло Торадзе…

Из цехов повалил народ. Рабочий день закончился.

Я заметил среди группы мужчин Вахтанга Эбралидзе и окликнул его. К моему удивлению, он обрадовался мне и протянул руку. Я пожал ее.

— Не сердись на меня, — сказал я.

— Я?! Это вы не сердитесь на меня, — сказал он. — Говорят, вы здорово отделали шофера.

— О чем еще говорят?

— Еще говорят, что вы накрыли Коберидзе.

— Больше ничего?

Вахтанг смущенно развел руками:

— Больше ничего.

Мы подошли к автобусной остановке. Очередь была большой.

— Вахтанг, ты знал Карло Торадзе?

— Знал, конечно, но мало. Он инженер, я рабочий.

— Не слышал, почему его перевели на склад?

— Разное говорили. Одни считали, что Торадзе и Вашакидзе не сработались. Знаете, как бывает, два инженера, оба исключительные специалисты, но взгляды у них разные, тем более один молодой, другой в возрасте. Ну, а Вашакидзе хозяин на фабрике. Как он скажет, так и будет. Другие считали, что Торадзе накрыл кого-то и с ним расправились.

— Если Торадзе обнаружил неладное, почему он ждал, пока с ним расправятся, а не сообщил в милицию?