Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15

Но уже бежали из ДК на помощь, громыхая по асфальту подкованными сапожищами, постовые. Со стороны опорного пункта бегом приближалась резервная группа дружинников. Вечернюю тишину разрывали вибрирующие завывания милицейской сирены — это летел на всех парах автопатруль.

В минуту все нарушители были скручены, связаны. Часть их была «погружена» в милицейский автомобиль, а не поместившиеся конвоировались в пешем порядке до опорного пункта.

Так Паромов впервые познакомился с участковым инспектором Черняевым. И Черняев запомнился ему, как смелый и решительный до дерзости человек. А вот Черняев в той суматохе и круговерти событий вряд ли смог запомнить Паромова.

5

И вот теперь они вновь встретились. Но уже совсем при других обстоятельствах. Черняев почему-то опять не в форменной, а в гражданской одежде. Но держит себя солидно и значительно. Остальные с неподдельным интересом наблюдали за реакцией нового участкового.

«Черт бы вас всех побрал с вашими проверками, — мысленно чертыхнулся Паромов, — да и денег ни рубля нет: поиздержался, пока устраивался на работу, месяц живя на зарплату жены. Кроме того, обычно проставляются с первой получки — так уж заведено во всех коллективах… А тут — не успел порог переступить — беги в магазин… Да, дела… Скорее всего, проверяют не на жадность вообще, а на склонность к спиртному. Как поступить? Если сказать правду, что нет денег, то посчитают, что обманываю и жмотничаю… А если попросить в займы и сбегать за бутылкой водки, то не расценят ли это как слабость к спиртному… Еще за алкаша примут. Как быть? Да и дадут ли в долг совсем незнакомому человеку? И начинать свою карьеру с выпивки совсем не хочется».

Эти мысли стремительно пронеслись в голове Паромова, вновь выводя его из равновесия, появившегося после доброжелательных слов Василия Ивановича.

— Прошу извинения, — с виноватой улыбкой на лице и конфузясь, произнес Паромов, — но у меня при себе сейчас нет денег… Однако если мне кто-либо из вас одолжит… хотя бы до обеда рублей десять,…то я схожу в магазин и куплю водки и закуски. Также хочу сразу предупредить, чтобы потом не было недоразумений: спиртное употребляю очень редко и в небольших дозах, так как быстро пьянею. А этого мне совсем не хочется. Поэтому я выпивать не буду.

Выпалив это скороговоркой, на одном дыхании, Паромов стал оглядывать всех, ожидая дальнейшей реакции. Никто давать ему денег в долг не спешил. По-видимому, «переваривали» услышанное. На какое-то мгновение повисла напряженная тишина. Пока длилась эта пауза, Паромов продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу.

— Э-э-э, брат, — растягивая на распев первые слова и постепенно заводясь, начал Черняев, — да тут и нет особо пьющих. Лишь чуть употребляющие. Ты еще, как следует, с нами не познакомился, а уже обижаешь. Так дело не пойдет. Мы тебя не пить приглашаем, а отметить наш профессиональный праздник — ведь сегодня день милиции. Впрочем, можешь и не пить — дело хозяйское — а мы не прочь были бы по рюмашки опрокинуть, — закончил он более мягко и как бы от имени всего коллектива монолог. — За знакомство и праздник.

— Уймись, будущий опер, не вгоняй человека в краску, — слегка раскачиваясь в кресле, с долей явной иронии в голосе бросил реплику Минаев.

— А что такое? — ощетинился Черняев.

— Сам лыжи навострил в опера, уже и рапорт подписан, — продолжил Минаев, обращаясь в основном к Василию Ивановичу, — а все молодых «колет».

— Серьезно? — искусственно удивился, подыгрывая старшему участковому, Клепиков.

— Пытаюсь, — заскромничал, как красная девица, Черняев. — Но неизвестно: выгорит или нет…

— Выгорит, — как о деле уже решенном сказал Минаев. — Лучше скажи, когда сам будешь «отступную» ставить, «колун» хренов.

— Как только, так сразу, — отшутился Черняев. — Знаете, что за мной не заржавеет.

— Каков ты участковый, мы знаем, — усмехнулся Клепиков, — но каков будешь опер — неведомо? Может, с нами тебе и выпить будет зазорно? Опера — они народ крутой, занозисто зазнаистый… не чета участковым.

— Ну, ты, дед, и скажешь, — сделал показушно обиженное лицо Черняева, однако в его голосе послышалась неуверенность.

— Да всякое было, верно, Васильич? — не оставлял Клепиков в покое участкового.

— Верно, — краток Минаев.

— Да ну вас, — махнул рукой Черняев.

— А ты, Паромов, не стой столбом, а снимай куртку и присаживайся на свободный стул, — сделал Минаев ударение на слове «присаживайся». — Не садись, а присаживайся. Сесть мы всегда успеем.

— Спасибо.

— Да расскажи-ка нам о себе пообстоятельней, не торопясь. Как говорится: с чувством, с толком, с расстановкой. Времени достаточно.

— Особо и рассказывать нечего, — стал раздеваться Паромов.

— Ничего, что-нибудь, да найдется. А пока мы с Василием Ивановичем будем слушать твою исповедь, «штаб» сгоняет за «сухочевым», — как о вполне решенном деле говорит он. — Надо же, в самом деле, отметить наш праздник. Верно, Василий Иванович?

Василий Иванович, молча, утвердительно кивнул головой.

По всему видно, что председатель общественности здесь пользуется большим уважением и авторитетом. Он, как успел заметить Паромов, был немногословен. Потому каждое сказанное им слово звучало веско. От всего его облика исходила какая-то мужская надежность и основательность, а от общения — доброжелательность.

— Эй, штаб, найдется ли у тебя на пару бутылок, — обращаясь непосредственно к Подушкину, интересуется Минаев, — или тебе подбросить из своих запасов»?

— Найдется, — на ходу отзывается Подушкин, направляясь в магазин.

— Тогда действуй. Да порасторопней.

— Через минуту доставлю нарушителей порядка — «сухочевых», — схохмил начальник штаба уже из коридора.

— Пойду, займусь бумагами, — произносит Черняев, — пока «штаб» за «сухочевым» колдыбает. Праздник — праздником, а дела — делами….

Буркнув что-то еще, он покинул кабинет Минаева.

— Мудрит, — бросил реплику Клепиков на демарш участкового. — Форс держит.

— Черняев же… — хмыкает старший участковый.

Паромов, сняв с себя куртку и повесив ее на металлическую вешалку, стоявшую в углу, недалеко от двери кабинета, сел на стул и стал излагать свою биографию. Акцент поставил на то, что о работе милиции он практически ничего не знает.

— Сведения, почерпнутые из книг и фильмов, не в счет…

По-видимому, его откровенность подкупила обоих слушателей. Лицо Минаева расплылось доброй улыбкой, а в глазах Василия Ивановича веселыми бесенятами проскочили искорки одобрения и снисходительного великодушия бывалого человека.

— Не боги горшки обжигают, — заверяет Минаев, воз-вращаясь к прерванному разговору с молодым участковым. — По себе знаю, — добавляет он для вескости. — Главное — это желание работать, а остальное все придет само собой со временем. Верно, Василий Иванович?

Тот утвердительно кивает.

— На первых порах присматривайся к работе остальных участковых, в том числе, и к работе Черняева — способный и хваткий, не зря же его берут на оперативную работу так быстро.

В голосе Минаева явное одобрение.