Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
«Если Нина Иосифовна сказала, что сделать надо «так-то и так-то», значит, так и стоит поступить… И лучше к ней не попадать, — говорилось в милицейских кругах, — морально раздавит и заставит почувствовать себя ничтожеством».
Справедливости ради, стоит отметить, что Нина Иосифовна была не только грозой для милиции, но и незримым ангелом-хранителем всего Промышленного РОВД. Она могла стукнуть кулаком по столу, когда делала внушение очередному «споткнувшемуся» сотруднику, могла повысить голос до Левитанского эмоционального и драматического звучания, пробиравшего «виновника» до дрожи
— Георгий Николаевич! — нараспев протянула она. — Что это с вами? — В глазах лукавинка. В голосе недоумение и сарказм. — То ли утром забыли умыться, то ли ухо решили в чернильницу превратить? Что-то не пойму. Вы хоть бы на минуту в зеркало на себя посмотрели. Вы же майор, а не паяц из цирка…
— А что такое? — недоуменно спросил Смехов, покрываясь краской, словно рак, ошпаренный крутым кипятком. — Совсем недавно умывался.
— Значит, кто-то над вами подшутил, — уже вполне серьезно пояснила Деменкова, — все лицо чернилами испачкано. Сходите, умойтесь.
Оперативный дежурный стремглав помчался в туалет, где находился умывальник.
— Нехорошо, не по-товарищески!.. — стала отчитывать она помощника.
— Я тут не при чем. Только что сам увидел… — вынужден был оправдываться тот, как нашкодивший мальчишка.
Нина Иосифовна укоризненно покачала головой, то ли осуждая проделку сотрудников с оперативным дежурным, то ли самого дежурного за неаккуратность и неопрятность, и пошла на второй этаж. А тут вскоре появился Черняев, открыто смеясь и потешаясь над оскандалившемся дежурным.
— Юрий Николаевич, наверно очень сробели перед прокуроршей, что все лицо посинело от страха? А раньше было красное, как после бани у артиста Евдокимова.
Этого Смехов стерпеть уже не мог, догадавшись, кто так зло подшутил над ним.
— Застрелю! — на весь отдел закричал он, вынимая пистолет из кобуры и со всех ног бросаясь в погоню за Черняевым.
Опер понял, что тут уж не до шуток и смеха. Пора спасать собственную шкуру. И кинулся в садик, росший перед отделом, как заяц, петляя между яблонь.
— Застрелю! — ревел, осатаневший от обиды и публичного оскорбления, Смехов, гоняясь за Черняевым по садику. — Застрелю!
Тут Черняеву стало уже не до шуток. Взбешенный Смехов мог и в самом деле, если не застрелить, то изрядно покалечить. Только вмешательство начальника отдела, услышавшего из своего кабинета дикий рев оперативного дежурного и выяснившего причину этого рева, прекратило погоню. С полгода Черняев близко не подходил к дежурке, если там находился Смехов. Даже дежурить просился в иные смены, лишь бы не встречаться с Георгием Николаевичем.
Таковы были Черняев и Смехов, колоритно выделявшиеся на фоне остальных сотрудников.
Однажды и Паромову пришлось лично столкнуться с флегматичностью Смехова. Впрочем, действия Смехова были лишь маленьким эпизодом в произошедшем.
В конце декабря все того же 1980 года после того, как работа на опорном пункте была окончена, Минаев и Паромов на дежурном автомобиле ДНД поехали домой. Однако, возле кафе «Бригантина» Минаев попросил водителя
Володю остановиться, так как он решил на «пару минут» заглянуть в кафе.Время было уже после 23 часов, и дверь кафе была закрыта. Минаев постучал в дверь, и ему открыли. Паромов с водителем остались в автомобиле.
Прошло минут пять, и из кафе вышел известный на Парковой ловелас и лучший друг всей местной милиции Никанорыч. Он был слегка навеселе. Впрочем, чтобы напоить Никанорыча до пьяна, надо было не менее ведра водки. Силы был недюжинной. В свои полста лет на спор делал стойку на руках и зубами поднимал с пола полный стакан со спиртным, который выпивал до дна, не меняя положения рук, балансируя только телом и манипулируя головой. Покруче, чем подобное проделывал цыган Яша в фильме «Неуловимые мстители».
Паромов стал ожидать выхода из кафе Минаева, считая, что тот должен был выйти следом за Никанорычем. Тут со стороны парка к кафе подошел молодой парень худощавого телосложения, в короткой спортивной куртке и белых брюках в обтяжку. Парень хотел попасть в кафе и стал стучать в дверь. Никто дверь ему, конечно, не открывал. Но парень оказался настырный и стал стучать громче и настойчивей.
Это не понравилось Никанорычу, и он подошел к парню и попросил не стучать.
— Разве не видишь, закрыто… Рабочий день закончился.
Вмешательство Никанорыча задело франтоватого парня. Однако он все-таки отошел на три-четыре метра от входа в кафе и остановился возле арки, соединяющей между собой здания кафе и магазина «Универсам». И там вслух высказывал свое недовольство работниками кафе и Никанорычем.
Впрочем, обстановка была мирной и не требовала вмешательства Паромова. И тот с водителем молча наблюдали за происходящим, ожидая появления Минаева.
Вновь открылась дверь кафе, и оттуда вышел Евдокимов Виктор Федорович — заместитель начальника ОУР Чеканова. Как и полагается оперативнику, он был в гражданской одежде и ничем не отличался от простых граждан. Увидев, что дверь кафе открылась, парень от арки неспешным шагом направился к ней. Но Никанорыч в это время уже жаловался Евдокимову:
— Говорит, что я широко шагаю и штаны могу по-рвать…
И тыкал пальцем в сторону приближающегося франта.
— Что?!! — угрожающе произнес Евдокимов. — Кто тут штаны собирается рвать?
С последними словами он достал из скрытой под пальто кобуры пистолет и шагнул с ним в сторону парня. Тот увидел оружие и стремглав рванул под арку. Евдокимов и Никанорыч — за ним, скрываясь за аркой. Из глубины двора прозвучало два выстрела.
— Теперь в штаны наложит! — пошутил Паромов.
Пошутил просто так, без задней мысли, чтобы прервать затянувшуюся паузу в салоне и выразить свое отношение к происходящему.
— Вряд ли, — отозвался недоверчиво тот. — Ведь понимает, что по нему ни с того ни с сего палить не будут.
— Вот, посмотришь…
Пока шел этот небольшой диалог в салоне автомобиля между водителем и участковым, дверь кафе вновь открылась, и оттуда показались Смехов и Крутиков. Оба были на поддаче.
— Стреляли. — поглаживая усы, флегматично констатировал Смехов, по-видимому, услышавший звук выстрела.