Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20

–  А это тоже инженер, Сергей Яковлевич. Ваш москвич, отдыхать к нам едет, - продолжал представлять толстяк.
– И правильно делает, что едет сейчас, - летом у нас жарко, да и не протолкнешься из-за приезжих.

Обловацкий встал и поклонился.

–  Ну, с бабушкой вы уже знакомы, - продолжал Майсурадзе, метнув глазами на старуху.

–  Представляешь, как в цирке, а чай стынет, - ворчливо перебила его та и двумя руками взяла большую фарфоровую чашку.

–  Наш чай не остынет, - пошутил Жирухин.

–  Простите, ваше имя, отчество? Год рождения и социальное положение не надо!
– засмеялся Майсурадзе.

Елена Николаевна назвала себя.

–  Соловья баснями не кормят, Датико, - вмешался Жирухин.
– Кто-то когда-то сказал: вино налито - его надо пить. Последуем этому мудрому совету.

–  Смотрите! Он учит тамаду, как надо вести стол!
– обиделся толстяк.
– Но раз сказал верно - прощаю! Выпьем за дружбу, за хороших людей!

–  Пьют и забыли позвать земляка, изнывающего от жажды в этот морозный день!
– заглянув в дверь, промолвил высокий человек с умными5 смеющимися глазами.

–  О, Одиссей! Заходи, заходи!
– Майсурадзе протянул гостю свой стакан и представил:

–  Наш историк и композитор Одиссей Константиниди. Садись, садись, дорогой, гостем будешь. Слушаться будешь - пьяным будешь, - шаржированно акцентируя, пообещал он.

Не успели выпить по стакану, как Майсурадзе уже налил еще. Елена Николаевна отказалась, но все запротестовали. Она пригубила и поставила стакан на столик.

Беседа, до этого принужденная и натянутая, оживилась. Раскрасневшийся Майсурадзе, обратясь к старухе, рассказывал о своей поездке. Говорил он громко, и Елена Николаевна чувствовала, что все это - для нее. Перемежая впечатления о Москве, Майсурадзе сказал, что работает в Сухуме старшим инспектором Абхазского табаководческого союза. В Москве был с группой работников Тифлиса в служебной командировке. Товарищи по окончании совещания уехали, а он задержался по личным делам, встретил вот Александра Семеновича и теперь едет домой.

–  Трубокуров разводишь?
– заметила старуха, отрываясь от своей кружки.

–  Это для бога, мамаша, бог фимиам любит, - примирительмо сказал Жирухин.

Продолжая рассказ, Майсурадзе посматривал на Русанову маслеными глазами. Она извинилась и вышла из купе. У соседнего окна шушукалась какая-то парочка. Толстяк в пижаме читал газету. Еще дальше стоял высокий молодой человек, куривший ночью, когда она ходила в вагон-ресторан. По-прежнему перед глазами тянулись холодные поля с утопавшими в снегах крышами. Темнели протоптанные дорожки, уходившие к журавлям колодцев. На редких, открытых ветрам холмах темнели плешины озябшей земли. Черным пятном шевелилась на снегу большая галочья стая. Мелькнула у шлагбаума одинокая машина.

–  Скорей бы приехать, - думала Русанова, - узнать, что с ним, увидеть, взглянуть в глаза, сказать: все, что случилось - ошибка, и нужен ей только он. А вдруг Федор умер? Нет, нет! Он жив! А если калека?
– она прильнула к стеклу.
– Пусть калека! Пусть!..

–  Вы в Сочи?
– услышала она сзади вкрадчивый голос. Он сразу вернул Елену Николаевну к действительности. Она обернулась и увидела Майсурадзе.

–  Нет, в Сухум!
– холодно ответила она и отодвинулась. Но он не заметил или не хотел заметить ее сдержанности.

–  Отдыхать?

–  Нет, по делу!
– сказала она уже резче. Неужели он не понимал ее состояния!

–  По делу?

– удивленно переспросил он.
– Вы раньше бывали на юге?

–  Нет, в первый раз.
– Она повернулась к нему спиной.

–  Тогда надо выпить. При переходе экватора новичков купают в океане, у нас - в вине.

Она почувствовала на затылке его горячее дыхание. Его руки обняли ее. Она обернулась. Хотела ударить по багрово-красному потному лицу, но удержалась.

–  Оставьте меня! Вы пьяны, как вам не стыдно!

–  Вы меня не поняли, - пятясь к двери, пробормотал Майсурадзе, оглянулся по сторонам и юркнул в купе.

Брезгливое чувство охватило ее, сердце сжалось от обиды. Хотелось, как в детстве, забиться в темный угол и плакать.

–  Едете на юг, а хандрите!
– сказал кто-то. Теперь она решила: если пристанут - ударит. Обернулась.

Закуривая папиросу, в дверях стоял Сергей Яковлевич. Из-за его спины высовывался Константиниди.

Взволнованная и оскорбленная, она молчала.

–  Запомните этот снег, завтра Вы его не увидите. Будет солнце, зелень, цветы и будет море, - сказал Константиниди и подошел к окну: - Вы никогда не видели моря?

–  Нет, только на картинах, - ответила она, успокаиваясь.

–  Ну, это не то!
– вмешался Обловацкий.
– Когда я впервые увидел море, мне хотелось кричать от восторга. Да и теперь, каждый раз встречаясь с ним, я волнуюсь.

–  У меня нет этого чувства. Я помню море, должно быть, с того момента, когда мать впервые вынесла меня из дому. Оно вошло в меня раз и навсегда, как воздух и солнце, - медленно, точно обдумывая, говорил Константиниди.
– Подождите, увидите сами и загоритесь, - пообещал он уверенно.

–  А Вы сухумец?
– поинтересовалась Елена Николаевна.

Константиниди кивнул головой.

–  И историк и музыкант?

–  …и мореплаватель и плотник, - проскандировал Обловацкий.

Константиниди застенчиво пожал плечами:

–  Я музыкант по профессии, а историк по влечению сердца. И то - интересуюсь историей только своей маленькой республики.

Он производил приятное впечатление скромной манерой держаться.

–  Раскажите о Сухуме, - попросила Елена Николаевна.

–  С удовольствием, но что Вас интересует?

–  Все о городе, природе, - она поправила сползшую на лоб прядь волос.
– Ну, словом, все, что может интересовать такого дилетанта, как я.

–  Хорошо! Но говоря о городе с точки зрения удобств местных гостиниц, пляжа и базарных цен, я вряд ли удовлетворю Вас. Хотите, я расскажу Вам историю Абхазии. Поверьте, это куда интересней.

–  Согласна!

–  Пойдемте в купе, там удобнее, - предложил Обловацкий.

–  Нет, нет, только не туда, - вспомнив о Майсурадзе и Жирухине, запротестовала Елена Николаевна.

–  Поэты древней Эллады за тысячи лет до нашей эры воспели аргонавтов Язона, - начал Константиниди.
– В поисках «золотого руна» на корабле «Арго» они достигли берегов легендарной Колхиды. Классики древних сделали эту страну и дочь ее - Абхазию жилищем мифической богини Эос. Здесь жили и лучезарный Гелиос, златокудрая Цирцея и злая волшебница Медея, жестоко отомстившая Язону за неверность.

Красивая сказка? Легенда, пришедшая к нам из далекого прошлого? Но за легендой потянулись люди.