Антология советского детектива-41. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Да ведь столько времени прошло, никто даже не чухнулся! Одно должностное преступление за другим!
— Володя, давайте минут на пять прервемся.
— Пожалуйста.
— Всего несколько минут. Я вас позову.
Фризе стоял у окна в коридоре и смотрел во двор, на проходную. Люди входили и выходили, пересекали заснеженный двор, здоровались друг с другом. Почти все с кейсами, в пыжиковых шапках. Владимир вспомнил, как ему рассказывал один из помощников бывшего Генерального прокурора Союза о том, что каждый член коллегии мог за год сшить в спецателье одну пыжиковую шапку. Все и шили каждый год,
Дальше, за проходной, на Пушкинской улице бурлил темный поток прохожих, цеплявшийся за выстроившихся шпалерами торговцев, словно за камни на перекате. Потом Владимир подумал о своем шефе. Прокурор мафиози — это сейчас мало кого удивит. А вот мафиози Олег Михайлович — это страшно.
От невеселых мыслей Фризе отвлек голос следователя. Мишин закрывал двери кабинета.
— Владимир Петрович, меня неожиданно вызвало руководство. Сказали, ненадолго. Может быть, зайдете пока в буфет, перекусите? Через полчаса мы снова встретимся.
— Может быть.
Есть Владимиру совсем не хотелось. Он спустился вниз, оделся и вышел на Пушкинскую. С первого попавшегося автомата позвонил в приемную. Маргариты на месте не оказалось — трубку взял сам Олег Михайлович.
— Слушаю вас.— Голос у него был спокойный и властный. Фризе повесил трубку. «Что за чертовщина?! На месте! А как же сто тринадцать тысяч? Телефоны в записных книжках боевиков «Харона»! Того ли шефа имел в виду Мишин? Может, он спутал в какой прокуратуре я служу? Может, сболтнул раньше времени? Недаром поглядывал на часы. Но если только Мишин говорил об Олеге Михайловиче и произошла какая-то осечка,— ему, Фризе, несдобровать! С такой информацией его не отпустят. Только не в бега же пускаться, как дед когда-то! Владимир медленно побрел в прокуратуру.
Мишин уже вернулся, расхаживал из угла в угол и взгляд у него был растерянный.
— Очень хорошо! — сказал он, садясь за стол.— Я уже забеспокоился — пропал мой собеседник.
Владимир взглянул на часы: он отсутствовал тридцать минут.
— Как было приказано, явился точно через полчаса.
— Скажу вам со всей откровенностью — мы провели техническую экспертизу вашей машины. Причина аварии — подпиленные рулевые тяги. То, что этот майор из уголовного розыска,— Мишин заглянул в бумажку,— Ерохин в показаниях выставил себя чуть ли не героем — еще бы, на таран шел,— не более, чем блеф. Так вот: рулевые тяги! — он задумался на несколько секунд, словно потерял нить разговора.
— Подпилены,— тихо подсказал Фризе. Мишин посмотрел на него долгим взглядом. Владимир приготовился услышать резкость, но у Мишина хватило выдержки. Сдержался. «Молодец,— мысленно похвалил его Фризе.— А меня, дурака, все шутить тянет».
— Да, рулевые тяги подпилены, и у нас было подозрение, что это сделали вы,— он посмотрел на Фризе, словно ожидал возражений.— Многое на это указывало: вы не загнали машину в гараж, хотя всегда это делаете; вы стреляли в «скорую», на которой приехали бандиты, вместо того, чтобы стрелять в самих бандитов.
— Я стреляю в людей только тогда, когда угрожают моей жизни.
— Вы перестраховали «Жигули» на крупную сумму,— заметив протестующий жест Владимира, Мишин остановил его: — Знаю! Правительство виновато! Но когда все выстраивается в ряд —
зрелище впечатляет. Скажу со всей откровенностью…«Ну вот, опять со всей откровенностью!» — подумал Владимир.
— Мы поддались магии фактов. Но угон ваших «Жигулей» от прокуратуры, их появление в Переделкино заставляет на все посмотреть иначе.
«Фантастика! — подумал Фризе.— Он способен на искренность?»
И улыбнувшись широко и чуточку сконфуженно — он умел так располагать к себе людей,— сказал:
— Вилен, пошли ты ее всю к дьяволу, эту магию! Постарайся ответить только на один вопрос: меня эти похоронщики телеграммой известили о своем прибытии? Чтобы я приготовился как следует к их визиту? Тяги подпилил?! На этот вопрос ответишь — все остальные сами собой отпадут.
— Умный человек видит на два хода вперед,— сказал Мишин и улыбнулся.— А ты — умный. А вот я сглупил.
— Не переживай. Я не проговорюсь. Даже любимой девушке не расскажу. И шеф ни сном, ни духом не почувствует, что я знаю.
— Догадался?
— Да просто позвонил в приемную, а он снял трубку.
— Я могу не докладывать про свою оплошность?
— Со всей откровенностью скажу — да.
Они оба рассмеялись.
Мишин пересел к маленькому столу. Лицом к лицу с Фризе:
— Понимаешь, посчитали, что сейчас не время — правые сразу уцепятся. Шумиха в прессе. Да и в Законе не сказано, что прокурор не имеет права быть консультантом.
— Ш-ш-ш, приехали! — засмеялся Фризе.
— Ладно, ворошиловский стрелок! Я думаю, твоя записка пришлась ко времени — готовится указ президента о коррупции. Понимаешь?
— Напрягусь, может, и пойму.
Мишин вдруг вернулся к старой теме. Как у него крутились мысли в голове, какие совершали обороты, понять было трудно:
— Если тормозные тяги подпилили ребята из «Харона», то какого черта они решились ехать на твоих «Жигулях»?
— Отсутствие информации.
— Не понимаю.— Похоже было, что Мишин эти слова воспринял как шутку и собрался обидеться.
— Не всем же скопом они курочили тормоза! Кто-то один, и его могло уже не быть в живых.
— Чердынцев?
— Необязательно. Погиб же их санитар Уткин, от пива, которое они подсунули Маврину?! Каждый из них знал только то, что ему положено. Не больше. А о чем-то — лишь сам начальник. Тот, что обосновался теперь в Женеве. Народный депутат. Не все его приказы в коридорах вывешивали.
— На все у тебя есть ответ. А, может быть, они просто рискнули? Решили, раз уж ты ездишь, значит, отремонтировался.
— Молодец, соображаешь,— похвалил Фризе.
— Владимир Петрович! Наконец-то вы вспомнили обо мне! — с порога проворковал Огородников.— Я уже чего только не передумал?! Почему меня держит на расстоянии мой молодой друг?
— Все в бегах, Герман Степанович. Текучка заела.— Фризе подстроился под ласково-развязный тон писателя.— Присаживайтесь рядком.
— Да поговорим ладком? — усмехнулся Огородников.— Ладком бы вздумали поговорить, не присылали повестку. Не думал, что написав столько книг во славу прокуроров и милиционеров, начну получать официальные повестки. Разговор будет под протокол?