Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20

— Вадим, — громко представился он.

Парни быстро переглянулись, как бы решая, отвечать им или погодить. По-видимому, основным в этом дуэте был носатый. Он и протянул руку первым, но нехотя, лениво.

— Михаил, — вяло сказал он.

— Владимир, — в тон товарищу сказал белобрысый. Он сжал кисть Вадиму несильно и тотчас через мгновенье отнял пальцы, и опять взглянул на носатого, но тот преспокойно уже смотрел в окно. Там ничегошеньки не было видно: густая чернота и редкие точечки огоньков. Но носатый вглядывался с таким вниманием, словно там показывали детектив с Бельмондо.

— Вы местные, как я слышал? Родились здесь, в области, да?

— после паузы спросил Вадим. Он силился понять, почему с ним так холодны и небрежны.

— Да, — коротко ответил Владимир, видя, что носатый не отвечает.

— В промышленности работаете или в сельском хозяйстве?

— Вадим спрашивал, будто не замечая недоброжелательства парней.

Владимир сказал:

— Э-э-э-э…

Потом пообмял губы друг о дружку и, глядя в висок носатому, ответил:

— В промышленности.

— И на каком заводе? Или на фабрике? У нас промышленность богатая.

Михаил наконец отнял взгляд от окна, хотя темнота там уже расступилась, и замелькали фонари и желтые окна в одноэтажных домиках. Медленно повернулся, посмотрел на Вадима, с едва заметной настороженностью, сказал нетерпеливо:

— На заводе, на заводе.

— На каком же?

Михаил завозился легонько на месте, словно ему стало неудобно сидеть. Устроившись, затих.

— На электромеханическом.

— Нравится работа?

— Нормально.

— А вам? — Вадим перевел взгляд на белобрысого. Тот кивнул.

— Это хорошо, когда работа нравится, — с улыбкой сказал Вадим. Почему они так скованны, зажаты? Почему настороженны? Потому что он посторонний? Или на шпиона похож? Вадим хмыкнул и добавил: — Тогда и живется лучше, радостней, и дышится легче. И невзгоды все переживаются проще. И проблемы разные бытовые решаются без особой головоломки. Даже ругань жены не так остро воспринимается. Правда?

Носатый сказал: «Да», а белобрысый опять кивнул.

За дверью залязгало, заскрипело что-то совсем близко. Вадим узнал характерный звук миниатюрной металлической тележки, на которых в поездах развозят продукты. И верно, вслед за скрипом зазвенел молодой задорный юношеский голосок:

— Сосиски, бутерброды, кефир, конфеты, пожалуйста. Есть минеральная и фруктовая вода. Все свежее, пожалуйста. Что вам?… Отлично, бутерброды, сосиски, три сосиски. Пожалуйста, три…

— Вот и замечательно, — обрадовался Данин. — Сейчас поужинаем. Самое время.

Он рывком откатил дверь, выглянул:

— Пожалуйста, сюда…

Узколицый малый с веселыми карими глазами — наверняка студент на трудовом семестре — лихо подкатил тележку к двери и, любуясь своей ловкостью и сноровкой, стал подавать Вадиму называемые им продукты.

— Бутерброды, пожалуйста, сосиски, кефир, пожалуйста. Что вам еще? Конфеты? Вот конфеты. С вас…

Вадим поблагодарил, расплатился, щелкнул дверью, сел и сосредоточенно зашуршал пакетами… Разобравшись, вывалил еду прямо на стол.

— Вот, — сказал он удовлетворенно, — угощайтесь.

— Спасибо, — поблагодарил носатый. — У нас с собой есть.

— Да это на потом, — Вадим махнул рукой. — На завтра, нам ехать-то еще сколько. Давайте, давайте…

— Спасибо, — повторил Михаил и положил руки на колени.

Дверь хрустнула и отъехала чуть-чуть. В проем просунулась голова мальчишки. Он, сощурившись, принюхался. Вадим ухватил пакетик с конфетами и, улыбаясь, протянул его мальчишке.

— Поешь конфетки, вкусные, шоколадные.

Мальчишка сморщился и закрыл дверь. Вадим растерянно посмотрел на парней. Те сделали вид, будто не видели ничего. Вадим швырнул пакет на полку, болезненно дернул щекой и с силой провел ладонями по лицу. Черт знает что! Пальцы белыми струйками стекли с его лица. Он наморщил лоб, сказал нерешительно.

— Может, выпьем, а? Грех не выпить под такую закуску… — Он вскочил, сунулся к пиджаку, суетливо стал отыскивать карман, где пряталась бутылка. (И вправду, неплохо было бы глотнуть.) Данин повеселел, сейчас он найдет с ними общий язык.

Наконец бурая бутылка возникла в его руках.

— Коньяк. Ароматнейшее зелье, — сказал он, с трудом находя место на столе для бутылки. — Давайте стаканы.

Парни не шелохнулись. Михаил так и остался сидеть со скромно сложенными руками на коленях, а белобрысый напряженно вытянул могучую шею и опять обминал друг о дружку мясистые губы. Вадим откупорил бутылку, повертел в пальцах пробку, выискивая местечко, куда бы ее положить, но не нашел и сунул ее в карман брюк.

— Давайте стаканы, — повторил он.

— Спасибо, — наконец промолвил Михаил. — Мы не хотим.

— Что совсем не пьете? — спросил Вадим с недоброй вдруг иронией.

— Иногда бывает, — Михаил повел подбродком. — Но сейчас не хотим.

— И этого не хотите. — Вадим мотнул головой и невесело усмехнулся. — Брезгуете, значит. — А почему? — Он вскинул глаза на носатого и голос его неожиданно зазвенел: — А почему, позвольте вас спросить? А? Почему? Я что, заразный, больной? Прокаженный? Или ублюдок какой? Убийца? Насильник? Инопланетянин, черт бы вас подрал?! Ну, ответьте, ответьте! Что языки прикусили? Или просто не такой как вы? Другой?

— Другой, — вдруг вырвалось у Владимира, и, сам не ожидая от себя таких слов, он беспомощно посмотрел на носатого. Тот промолчал и только пожал плечами.

Вадим обессиленно выдохнул, и злость угасла разом.

— Ну-ну, — сказал он и повторил, — ну-ну.

Владимир крепко потер шею и добавил, как бы оправдываясь:

— У вас лицо, словно вы чихнуть хотите. — И замер вот так с рукой на шее, в который раз спохватившись, что сказал что-то не так.

И втиснулась в купе тишина, глухая и тягостная. И только так и ненаполненные стаканчики робко бились друг о дружку и тонко позванивали. Неназойливо постукивали колеса на стыках, хлопали вконец распоясавшиеся занавески за окном. И всем было неловко. И никто не знал, что надо сейчас сделать, или что сказать, и все сидели, не шевелясь, боясь голову поднять, боясь вздохнуть громко. Или так Вадиму только чудилось, что парни боятся шелохнуться? Может, им просто на все наплевать. А если так, то…