Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Порой, глядя на дрыны навеса, Синягин невольно вспоминал суждения Заратустры: «Где дом мой? Я спрашиваю о нем, ищу и искал его и нигде не нашел. О вечное везде, о вечное нигде, о вечное напрасно»…
Их невеселое, несмотря на все разговоры, лежание под навесом скрашивал мальчонка. Алеша приходил к раненым дядям и доверчиво усаживался в ногах. Больше всего общался с ним Макаров.
— Вот вернемся домой, я тебя на самолете прокачу! — обещал ему майор.
— А у тебя что, самолет есть? — сомневался Алеша.
— И не один, а целый полк самолетов. Был, по крайней мере, — вздыхал Макаров. — Но все равно, слово — олово.
— А ты таблетки пей! — советовал малыш. — Боишься таблетки пить? Они противные…
— Я даже уколов не боюсь. Но здесь нет ни таблеток, ни уколов.
— А у мамы в сумке таблетки есть. Вот она придет и вылечит тебя.
— Ну, тогда я ее тоже на самолете прокачу!
— Ой, ее лучше не надо. Она бояться будет. Она мышей боится.
— А ты мышей не боишься?
Алеша задумался, ему не хотелось выглядеть в глазах настоящего летчика обманщиком.
— Если издалека, то не боюсь. А вблизи — боюсь. А ты мышей боишься?
— Я-то? Ну, примерно так же, как и ты. Бежит и пусть себе бежит, а в руки взять противно. Грызуны, они всякие болезни переносят.
И началась новая жизнь — для всех разом. Дед сам пек хлеб, Ольга варила престранного вида, но очень вкусную грибную похлебку — лисички с картошкой на козьем молоке, жарила вычерпанных из прудика карасей, кроила из парашютного шелка простыни и наволочки (Лихоконь перетащил парашют на кордон — не пропадать же такому добру), а Макаров вязал из парашютных строп что-то вроде переметных сум для велосипеда.
На отрезке дороги Брест — Кобрин, там, где в нее впадает проселочная колея, уходящая в лес, появился полицейский патруль из двух человек: один конный, другой пеший. В седле сидел Лобов, с белой повязкой на рукаве пиджака «Polizei», а рядом прохаживался Северьянов с такой же повязкой и винтовкой за плечом. В кустах напротив полицейского пикета сидели в засаде Чуднов и Петрович. Подстерегали одиночную машину или мотоцикл, но, как назло, проходили либо колонны, либо бронетехника, либо обозы. Всякий раз в таком случае полицейские вскидывали руки в нацистском приветствии. В ответ им махали, улыбались. Значит, все было в порядке. Вот только добычи не было. Завидев очередной конный обоз, «полицаи» подошли поближе, и один из них, к удивлению начальника обоза, толстого тыловика с погонами обер-лейтенанта, попросил на хорошем немецком языке пачку сигарет. Офицер достал пару пачек.
— Твой друг тоже говорит по-немецки? — спросил он.
— Да, но очень плохо.
— А где ты так научился хорошо говорить?
— Я из Мемеля.
— О, почти земляк! А я из Кёнигсберга. А что ты здесь делаешь?
— Помогаю организовывать полицейскую службу.
— Понятно. Наверное, в Мемеле служил в полиции?
— Именно так. А ты кем работал?
— У меня была своя булочная на Химмельштрассе.
— Знаю! Хороший у тебя хлеб был.
Разговорились, как настоящие земляки. Под это дело обозник расщедрился на пару буханок хлеба и пачку кускового сахара. На том и расстались. Провиант и курево, на радость Петровичу, Лунь отнес в кусты и вернулся оттуда с двумя увесистыми бутербродами с запеченной кабаниной. Перекусили с Сергеем — время обеденное, а встали рано.
Потом со стороны Бреста показались танки. Головным шел — Сергей глазам своим не поверил! — наш Т-26. Но мог ли он, бывший танкист, не узнать родной силуэт?! За ним проглядывала покатая башня «тридцатьчетверки». Радостно дрогнуло сердце: это наши прорвали оборону и берут немцев в клещи! Танки подошли ближе, и Лобов,
и Лунь с ледяным отчаянием увидели черные тевтонские кресты в белых каемках, намалеванные на башнях танков и бортах грузовиков. Три ЗИС-5 замыкали колонну. На дверцах их кабин и даже на крышах тоже чернели ненавистные кресты. Немцы перегоняли трофейную технику. Оба «полицая» с тоской в глазах провожали взглядами военнопленные машины.И снова потянулось напряженное ожидание.
«Хорошо им там, в кустах, лежать, — позавидовал Лунь, вглядываясь в придорожный ельничек. — А особенно Петровичу. Вот уж дорвался до курева!»
Сам он никогда не курил, сигарету подносил к губам только ради того, чтобы поддержать разговор с нужным фигурантом. При этом никогда не затягивался. В душе он презирал людей, подверженных табачному пороку. «Слабаки! Уверяют себя, что сигаретный дым успокаивает нервы. Это что же за нервы такие, что их нужно постоянно успокаивать?! Офицер, а тем более разведчик, должен владеть своими нервами, а не уподобляться истеричным институткам-кокаинисткам. Одной потребностью меньше — одним шансом победить больше. Молодец Лобов — тоже не курит, хотя и отчаянно переживает о своей невесте…»
Солнце клонилось к вечеру, но ничего путного на дороге так и не появилось. Это походило на рыбную ловлю, только без клева. Лунь уже стал сомневаться в реальности своего замысла, как из-за поворота со стороны Бреста выскочила легковушка. Но, увы, следом за ней появились и мотоциклисты.
— Видать, важная птица едет! — первым заметил машину с высоты своего седла Лобов.
— Хороша Маша, да не наша! — невесело откликнулся майор. — Похоже, пора сматывать удочки…
— Может, ночью повезет?
— Ночью могут не заметить повязок и полоснуть для острастки.
А мотоциклисты обогнали машину и понеслись своим ходом. Легковушка же — это был черный «опель-кадет» — сбавила ход и подъехала к «полицаям». Задняя дверь приоткрылась, и из-за нее выглянул немолодой гладко выбритый офицер.
— Где ест дорога на Тэвли? — спросил он, с трудом подбирая слова.
Лунь оживился и ответил ему по-немецки:
— У вас есть карта, господин майор?
Немец заулыбался, заслышав родную речь, чего никак не ожидал от обычного русского полицая. Кроме него и водителя, в машине никого не было. Лунь многозначительно глянул на Лобова: берем! Сергей спрыгнул на землю, держа Греню под уздцы.
— У меня есть карта, но я не нашел на ней поворота на Тевли. Вероятно, здесь проложили новую дорогу.
— Да, вы правы. Дорогу проложили только в мае и ее не успели нанести. Давайте карту, я покажу.
Майор стал расстегивать планшетку.
Лобов же, как было договорено раньше, подошел к дверце водителя и поднес пальцы к губам: «Закурить не найдется?» Шофер полез за сигаретами в бардачок, подставив под дуло нагана стриженый затылок.
Выстрел!
Солдат завалился на соседнее сиденье, Сергей перевел наган на майора, который уже находился на мушке Луня.
— Вы арестованы! Любое движение будет стоить вам жизни!
Офицер и не думал сопротивляться — к машине бежали из кустов еще двое: Чуднов и Петрович. Дальше действовали так, как уже не раз проиграли на полянке: Лунь подсел к майору слева, Лобов — справа. Петрович, подвинув убитого шофера, сел за руль. А Чуднов вскочил в седло и погнал Греню на лесной проселок. Туда же вывернул и Петрович. Лунь успел посмотреть в оба конца дороги — все чисто, на дороге никого. Вся операция заняла не более пяти минут. Пленный молча позволил забрать из кобуры свой парабеллум. Лоб и шея его покрылись крупными каплями пота.