Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Чаще всего Лучиано можно было видеть на Капри. Сначала никто не связывал его приезды на остров с визитами бывшего египетского короля Фарука. Потом связали, несмотря на то что Лучиано мастерски конспирировал, приглашая к себе на раут внучку Муссолини и внука короля Виктора Эммануэля: тоже вроде бы враги, а как нежно танцуют, словно голуби, глаз от них не оторвать.
Этого как раз и добивался Лучиано — пусть все смотрят на именитых, он не гордый, он знает цену тени.
Во время одного из такого рода раутов Лучиано смог провести невероятную комбинацию: экс-король Фарук разрешил „королю наркотиков“ пользоваться своим банковским счетом — отныне дотошливые финансовые инспекторы не были опасны Лучиано. Он торопился
Однако „музыковед“ раскололся после того уж, как Лучиано перевел большинство денег на один из счетов Фарука.
Скандал в Гарлеме перекинулся в Рим. Лучиано пару раз вызвали на допрос, однако улик не было.
— Вы вправе выполнять свой долг, у меня нет к вам никаких претензий, — говорил Лучиано комиссарам полиции, — но стоит ли зря тратить время на безнадежное дело?
Американская пресса начала атаковать губернатора Дьюи: „На каком основании освобожден Луки-Лучиано?“
Губернатор только отдувался — молчал.
Молчало ЦРУ, молчало, но работало. Скандал, связанный с именем Лучиано, которого впрямую обвиняли в руководстве „гарлемским делом“, позволил американским властям добиться у Рима права на открытие специального филиала по борьбе с наркотиками по Италии. Шефом был назначен Чарльз Сирагузе, несколько работников ЦРУ, таким образом, переместились поближе к Средиземноморью — вполне пристойная крыша.
Поскольку улик против Лучиано не было в Италии и американская полиция не смогла найти против него никаких компрометирующих материалов, дело „короля наркотиков“ передали в „бюро финансов“.
Было выяснено, что Лучиано ежегодно получал на свой личный банковский счет около миллиона франков.
— Предоставьте данные, синьор Лучиано, каким образом вы заработали эти деньги?
— А я их не зарабатывал. Это пожертвования друзей. Люди знают, как я беден, люди знают мою кристальную честность, люди не хотят, чтобы я умер голодной смертью. Да и потом ведь у меня есть фабрика школьных парт, пусть посмотрят мои доходы на производстве — я держу штат, там большая бухгалтерия, они вам ответят с исчерпывающей точностью.
Пришли данные из Америки: там был обнаружен один из банковских счетов Лучиано на 3 000 000 долларов.
— А откуда это?
— Спросите тех, кто перевел мне эти деньги, если вы так дурно воспитаны и видите в каждом честном человеке преступника.
Провал в Гарлеме не нарушил работу империи Лучиано. Атака героином продолжалась. Наркотики доставлялись из Азии через Средиземноморье к берегам Сицилии — как и было задумано Лучиано в сорок шестом году. Поскольку почти весь флот был в руках мафии (да и поныне контролируется ею), товар сгружали с торговых судов, зафрахтованных „частными фирмами“ на Дальнем Востоке, прямо на суда сицилийской мафии. Те швартовались по ночам возле Пунте делла Граперия Гранде; от красивого городка, раскидавшегося вокруг бухты Кастелламаре дель Гольфо, отходят две дороги — одна, большая, на Трапани и Палермо, а маленькая, ухабистая — к Тонара ди Скопелло; вот именно по этой дороге, которая белеет в ночи тревожно и цикадисто, крестьяне, выполняя указание „солдат“ мафии, перевозили груз на склады „компании по продаже сицилийских апельсинов“. Там были заготовки — пустотелые апельсины, сделанные из пластика или воска. На каждый ящик вполне нормальных апельсинов один — с героином. Наутро машины с особыми пропусками министерств, радевших за судьбы экономического развития Италии, беспрепятственно проезжали на территорию порта. Грузили ящики докеры — все, как один, связанные с мафией; везли в Нью-Йорк капитаны, мафией оплаченные; разгружали
в доках Бруклина люди „коза ностры“ — „активисты профсоюза“ докеров.Перед смертью дон Кало, „босс всех боссов“ Сицилии, свел Лучиано со своим преемником Дженко Руссо.
— Вы отвечаете за судьбу дела, — сказал „крестный отец“, — а дело будет расти и победит, если мафия по-настоящему обвенчается с „коза ностра“, Сицилия и Америка должны быть постоянно вместе.
После смерти дона Кало его наследники созвали совещание. Прилетели боссы из Нового Света. Об этом стало известно итальянской полиции, но никого из мафиози не потревожили: „Мафию опасно трогать просто так, вот если они попадутся на деле, тогда вступят в действие правила игры — не подставляйтесь, придется привлекать, иначе нельзя, станет трубить коммунистическая пресса, посыплются запросы левых в парламенте, с ними пока что приходится считаться, мы вам рук не связываем, пожалуйста, ломайте им головы, но до той поры, пока они существуют, надо понимать наше положение“.
Когда в Рим прилетел Санто Сордже, элегантный, сдержанный бизнесмен из Нью-Йорка, представитель техасской „Римрок тайдлэндс компани лимитед“, на аэродроме его ждал „рольс-ройс“ стального цвета, шофер и молчаливый крепыш с потрепанным портфелем в правой руке.
Санто Сордже попросил крепыша:
— Пусть шофер отвезет меня куда-нибудь поближе к нашим.
— Наши еще в Сицилии, — ответил крепыш и прижал портфель к груди.
Сордже усмехнулся:
— Диктофон через кожу дает плохую запись, мальчик.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — искренне удивился крепыш. — Я ваш телохранитель, в портфеле ношу пистолеты, у меня постоянно рвутся ремни, когда я сую кольты за пояс.
Он распахнул портфель — диктофона действительно не было, воронено маслились два кольта девятого калибра.
— Смешно, — сказал Сордже. — Только под „нашими“ я подразумеваю не сицилийцев, а коллег из посольства Соединенных Штатов.
— Так вам и заказан апартамент на Виа Венето, рядом с вашими, — ответил крепыш и начал застегивать замки своего портфеля.
(Диктофон был вмонтирован как раз в замок, прислали друзья из Гонконга, там доки на изобретение таких штучек, Руссо просил писать гостя из Америки постоянно, „дружба дружбой, а табачок врозь“.)
Встреча Лучиано, Руссо и Сордже состоялась в банкетном зале отеля „Реджис“, обслуживали люди, прилетевшие с боссами из Палермо, официантов с подносами пускали лишь до дверей.
Беседа продолжалась три часа. Санто Сордже подробно излагал все выгоды, которые получит братство, если правительство предоставит исключительную концессию его техасской компании на проведение изыскательских работ в Сицилии: там должна быть нефть — кровь войны, „черное золото“, зримое могущество.
Руссо молчал, слушал внимательно, сокрушался по поводу трудности задачи, потом спросил скользя'.
— А твои партнеры из Техаса пойдут на сотрудничество с инженером Матеи?
— Никогда, — ответил Сордже. — Ни при каких условиях, он — левый.
— Он не левый, — возразил Руссо. — Он христианский демократ.
— Почему ты задал мне этот вопрос? — спросил Сордже.
— Потому что Матеи — очень сильный человек. Потому что он сделал ЭНИ государством в государстве. Потому что он всегда выполняет то, что намерен сделать.
Лучиано, молчавший до той поры, подвел итог:
— Дженко, в твоем ответе заложена программа наших действий. Да, Матеи — сильный человек, но мы сильней. Да, он превратил ЭНИ в особое государство в системе нашего государства, тем хуже для него, ибо этим правом ранее обладала только одна организация — наша, Дженко. Мы должны сделать ЭНИ обычной компанией, каких в Италии сотни, только так. И наконец, последнее: он, как ты правильно сказал, выполняет все, что задумал. Но разве мы не заканчиваем то, что начато?