Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14

Впрочем, чем дальше, тем больше убеждал себя Усольцев, что никто другой бы не действовал иначе в той непростой и неожиданной обстановке, в которую он попал, – даже сам Лосев. И все больше ему казалось, что он вовсе не растерялся и вел себя вполне правильно.

Так он по приезде и доложил Лосеву. К сожалению, в комнате в этот момент присутствовал и Откаленко. Это портило Усольцеву настроение во время доклада, и почему-то он невольно отошел еще дальше от истинных обстоятельств.

Лосев слушал внимательно, не перебивая вопросами, а Откаленко, казалось, и вовсе не слушал, уткнувшись в какие-то бумаги.

Когда Усольцев кончил, Лосев спросил:

– Выходит, этот Коменков ничего про Диму не знает?

– Он его еле вспомнил. Когда-то тот выклянчил у него контрамарку на спектакль. И больше вообще не появлялся.

– А верить ему можно?

– Думаю, да. Пустой, конечно, парень. Но в данном случае скрывать ему было нечего. К тому же милиции боится, – зачем-то добавил Усольцев.

– Значит, разговор получился откровенный?

– Абсолютно. Я его, знаешь, как расположил.

– Так, так… – задумчиво произнес Лосев и неожиданно спросил. – Значит, два раза он был женат?

– Минимум, – подтвердил Усольцев. – А что такого?

– Да нет, ничего. А сколько раз его с работы вышибали?

Усольцев махнул рукой.

– Не сосчитать. А уж девок у него…

– М-да, – Лосев недоверчиво покачал головой. – И такой парень на полную откровенность с тобой пошел?

– Пошел, пошел, не сомневайся.

– Брешешь ты что-то, Усольцев, – неожиданно произнес Откаленко, не отрывая глаз от бумаги, которая лежала перед ним на столе.

– Что значит «брешешь»! – вскипел Усольцев. – Ты все-таки выбирай выражения.

– Вот я и выбрал.

– А я, между прочим, не тебе докладываю. Старший у меня Лосев, а не Откаленко.

– Скажи спасибо.

– Ну, хватит, – вмешался Виталий и, усмехнувшись, добавил. – Если Виктор и преувеличивает, то в частностях. Главное же ясно: до этого чертового Димы добраться нам так и не удалось.

В конце дня все снова собрались в кабинете Цветкова.

– Глядите, милые мои, что получается, – сказал Федор Кузьмич, по привычке крутя в руках очки. – Сколько же у нас выявлено людей, так или иначе, видимо, причастных к преступлению. Видимо, – с ударением повторил он, подняв палец, – пока это нам только оперативное чутье подсказывает, не более того.

– Ну, кое-какие факты все же есть, – живо заметил Лосев. – Информация – мать интуиции.

– Пожалуй, что есть, – согласился Цветков, – Вот и давайте разбираться. Начинай, Лосев.

– Слушаюсь. Первым идет всем известный Сева. Это Всеволод Борисович Глинский, вахтер, – Лосев сделал ударение на последнем слове. – Получает информацию о фондах и фондодержателях от женщин, работающих в бухгалтерии предприятий, где потом произошли хищения. Знакомится. Неотразимый красавец. Заводит романы. А одна из этих женщин, Вера, видела у него дома бланк доверенности, заполнен был не до конца. Так что, возможно, он и изготовил те фальшивые доверенности.

– Надо достать свободный образец почерка, – заметил Откаленко.

– Это не проблема, – кивнул Лосев и продолжал. – Теперь его связи. Первая – это некий Валерий. Им Откаленко занимается. Вторая – Нина из «Березки» Тут Златова работает. Еще есть какой-то Игорь, под Москвой живет. Тут совсем темно. Вот пока все по Глинскому.

– Та-ак, – кивнул Цветков и посмотрел на Откален ко. – Ну, что это за Валерий?

– Валерий Геннадиевич Бобриков, – ответил тот. – Директор овощного магазина. Тоже связан с Ниной из «Березки». Сидел в машине, которую около его магазина бросили. Там остался его окурок, «Герцеговина флор». Больше того, организовал переброску кислоты с машины на машину. Есть свидетели.

– Как бы он тоже не скрылся, – сказала Лена. – Как вчера этот Лев Константинович. Очень уж Бобриков, говорят, испуганный ушел от Нины.

– М-да. Тараканы, обычно, чуть что, разбегаются, – проворчал Цветков.

– Эх, прошляпили с этим Львом Константиновичем, – досадливо вздохнул Лосев и спросил у Лены. – Кто же он такой, неизвестно?

– Нет, – покачала головой Лена. – Пока нет. У Нины, видно, роман с ним. Бобриков ей сказал: «Твой драгоценный». И Липа подтверждает, что роман. А вот о Льве Константиновиче и она ничего не знает.

– Даже Липа не знает, – иронически протянул Лосев. – Представляете?

– Кажется, сама Нина о нем не все знает, – сказал Откаленко. – Я одну фразу ее засек. Там, в магазине у Бобрикова.

– Но этот самый Дима, которого мы ищем, по связям Бобрикова, видимо, проходит, – заключил Лосев. – Раз Бобриков в машине с ним сидел. И по связям Нины Дима проходит, так, ведь? – он посмотрел на Лену.

– Она его знает, – кивнула Лена.

– Ну, ну. Эту работу, милые мои, надо продолжать, – заключил Цветков. – Ищите новые подходы к объектам, новые способы, пути. Выдумка нужна. Смелость нужна. Людей надо понимать. Из этого и работа наша складывается. Из этого, – он погрозил кому-то очками. – А то думают, одна у нас стрельба да погони. Так и пишут, так и кино снимают. А на самом деле, если хотите знать, – Федора Кузьмича на минуту вдруг «повело», как выражался Лосев, это случалось с ним теперь чаще, чем раньше. – На самом деле, – продолжал Цветков, – стрельба да погоня чаще всего означают нашу ошибку, или когда ничего другого не придумали, или те оказались умнее нас. Я вот так полагаю.

– Однако иногда стрелять все же приходится, – самолюбиво заметил Лосев. – Какой ты ни умный. Все-таки не с учениками церковноприходской школы дело имеем.

– Какой, какой школы? – заинтересовался из своего угла Шухмин.

– Была такая при царе, – махнул рукой Лосев. – Тихие детки учились.

– Ну, хватит, – вмешался Цветков. – Вечно ты, Лосев, чего-нибудь придумаешь. Какие еще связи изучили?

– Вот Усольцев отыскал помощника администратора театра, у которого Дима контрамарки брал, – сказал Лосев.

И все посмотрели на Усольцева.

– Ну, давай, Усольцев, – кивнул Цветков. – Чего тебе там удалось?

– Не знает он того Диму, – через силу выдавил из себя Виктор, сам удивляясь охватившей его вдруг неуверенности.

– А контрамарку все-таки давал ему? – спросил Цветков.

– Один раз. Чуть не год назад.

– Гм… – хмыкнул Цветков Но Диму этого, выходит, все же запомнил?

– Не очень твердо…

– Что-то, Усольцев, ты сам не очень твердо говоришь. Разговор-то у вас получился?

– Самый задушевный, мне кажется, – иронически вставил Откаленко.

– Получился, – хмуро ответил Усольцев, проклиная себя за свою неуверенность.

– Ладно, – кивнул Цветков. – Ты, Лосев, разберись с этим делом. Чувствуется какая-то недоработка. А теперь послушаем коллегу, – он посмотрел на Албаняна. – Что-то он все молчит.

– Причем загадочно, – усмехнулся Лосев, – А это кое-что означает.

– Да, дорогой, означает, со скромной гордостью согласился Эдик. – Картина обрисовывается такая. Преступники явно москвичи, так?