Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14

Вечером веселье продолжалось уже на квартире некоего Гены. А затем последней электричкой Раю отправили домой. Приятели распрощались, и сильно подвыпивший Глинский, подхватив такси, направился к себе, по дороге пытаясь сообразить, как ему завтра притащить в Москву свою собственную «тачку».

Однако в подъезде дома его размышления были не очень вежливо прерваны. Глинский попытался было сопротивляться. В результате слегка помятый он очутился уже совсем в другой машине и был доставлен на Петровку.

А утром злой, невыспавшийся, но вполне протрезвевший Глинский предстал перед Лосевым.

– Так, так, – насмешливо сказал Виталий. – Что-то неважный у вас вид, Глинский. Плохо спалось после всех попоек?

– Не ваше дело, – со злостью отрезал Глинский. – На каком основании меня задержали, извольте сообщить.

– Вас арестовали, а не задержали. На основании санкции прокурора.

– А я ничего не совершил. Это произвол, понятно вам?

– Вот и разберемся.

– Что ж, – Глинский поудобнее расположился на стуле, – надеюсь, разберемся мы с вами быстро. А вам вопрос задать можно?

Теперь уже усмехнулся Лосев.

– Что ж, в порядке исключения, задавайте.

– Кто, интересно, вам на меня пожаловался, кто оклеветать посмел? Уж не Леночка ли некая, а?

– Кто такая? – сдержанно осведомился Лосев.

– Знакомая. Да нет… Вы ж меня по адресу взяли. А она… И вообще такие сведения вы обязаны скрывать. Я не подумал. Извините за наивный вопрос.

Глинский постепенно осваивался с обстановкой и все больше наглел. Черные глаза его зло поблескивали, на сухом, крепком лице появилась и уже не сходила ироническая усмешка.

– Так что спрашивайте, спрашивайте, – снисходительно разрешил он. – По мере сил буду отвечать.

– Что ж, попробуем, – согласился Лосев. – И для начала очертим круг ваших знакомых. Даже два круга. Вот первый. Маргариту Евсеевну знаете?

– Ну, допустим, знаю. Что из этого?

– Веру тоже знаете, Хрисанову?

– Знаю.

– А Раю?

– Вы что, – насмешливо поинтересовался Глинский, – по моим амурным делам специализируетесь? С кем, значит, спал, да? А я, знаете, джентльмен и на такие вопросы…

– Какой вы джентльмен, я знаю, – невольно сорвавшись, угрожающе сказал Лосев и, досадуя на себя, уже ровным тоном переспросил. – Так Раю знаете?

Глинский бросил на него настороженный взгляд.

– Знаю, – коротко ответил он.

– Пока все, – заключил Лосев. – По первому кругу знакомств. Теперь второй круг. Шанина Диму знаете?

– Представьте себе, знаю, – с вызовом ответил Глинский.

– Бобрикова?

– Тоже знаю.

– Нину Сергеевну?

– Знаю.

С каждым новым именем настроение Глинского все больше портилось. Он начинал злиться и трусить тоже.

Лосев делал вид, что ничего не замечает, и все так же спокойно и ровно продолжал спрашивать.

– А Льва Константиновича знаете?

– Знаю… – в голосе Глинского впервые мелькнула неуверенность.

– Виктора Коменкова?

– Ну, и этого знаю. Что из того?

– А вы не догадываетесь?

– Даже не собираюсь догадываться. И вообще… – Глинский начинал нервничать. – Бросьте ваши дурацкие вопросы. Я вам могу еще сотню знакомых назвать.

– Не надо. Пока хватит, – возразил Лосев. – Это, ведь, не только круг ваших знакомых, но и круг известных нам дел, точнее, преступлений. И вы все прекрасно уловили, не притворяйтесь.

– Вы мне лучше загадки не загадывайте, – угрожающе произнес Глинский. – А то я вообще больше слова не скажу, увидите.

– Ладно, – покладисто, даже охотно согласился Лосев. – Не буду загадывать загадок, – и, неожиданно вынув из папки изготовленную Глинским доверенность, резко спросил: – Вы писали?

Глинский бросил взгляд на бланк, секунду помедлил, потом нахально посмотрел Виталию в глаза и с вызовом сказал:

– Ну, я.

Лосев вынул вторую доверенность.

– А эту?

– Ого! Какая коллекция! Ну, и эту писал.

– Такое признание делает вам честь, Глинский, – усмехнулся Виталий. – Выходит, сообразили, что отпираться бесполезно?

– Что я сообразил, вас не касается.

– Ладно. Так кто же вам платил за эту работу?

– Никто. Так, знаете, баловался, – насмешливо ответил Глинский.

– Ну, побаловались и кому отдали?

– Выбросил. И кто-то, видимо, подобрал.

– Так. Значит, на вопросы отвечать не желаете?

– А вы это только что сообразили?

– А вы сообразили, почему прокурор дал санкцию на ваш арест?

Это был для Лосева тот редчайший случай, когда человек оказался до такой степени враждебен и ненавистен ему, даже как-то внутренне неприемлем что ли, что контакт с ним никак не возникал, просто не мог возникнуть.

И Виталий сам начинал нервничать. Между тем, задача допроса была очень сложной. Чтобы дело двинулось дальше, требовалось не только изобличить Глинского и заставить признаться во всем, но добиться от него новых сведений, самых опасных для Глинского и поэтому тщательно им оберегаемых. А для таких признаний следовало заставить его прежде всего задуматься и еще – разбудить страх за собственную шкуру. И Виталий попытался взять себя в руки.

– Я почему-то надеялся, Глинский, что вы поведете себя умнее. Неужели не поняли, что я не случайно очертил два круга ваших знакомств?

– А вот не понял, представьте себе

– Ну, что ж делать. Тогда на время отложим эту тему. Скажите, Глинский, почему вы работаете вахтером?

– К вашему сведению, у нас любой труд почетен.

– А какое у вас образование?

– Вас не касается. Впрочем… ну, кончил педагогический. Так сказать, учитель.

– Почему же стали вахтером, интересно?

– Вам в самом деле интересно? – насмешливо полюбопытствовал Глинский.

– В самом деле, – вполне искренне ответил Виталий.

Глинский, видимо, его искренность уловил, и это ему польстило. Ведь в данном случае интерес проявлялся к нему самому, а не к его поступкам, как до сих пор. А собой Глинский всегда необычайно, высокомерно гордился и ставил себя куда выше остальных людей.

– Почему вахтером? – снисходительно переспросил он. – Пожелал. Больше, знаете, свободного времени… для самообразования. И вообще, – он пожал плечами, – карьеру делать не хочу, строить там что-то – тоже не хочу. Не по мне это, товарищ…