Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14

— Есть.

— Говорят, вы неплохо поете.

— Какое там.

— Не надо скромничать. — Муштаков взглянул на часы. — Давайте.

Мишка взял бутылку, налил две рюмки, посмотрел на Муштакова:

— А вам?

— К сожалению, в нашей работе не у всех такие приятные обязанности, как сегодня у вас. Я не могу. Пейте.

Он еще раз оглядел стол:

— Вот что, пустая бутылка у вас есть? Прекрасно. Поставьте ее, пусть думают, что вы давно пьете. Кстати, закуску-то. Вот так. А то она уж больно порядком не тронута. А теперь, Зоя, берите гитару. Пора.

Муштаков подошел к Мишке:

— Когда вы скажете: «Принеси товар, Зоя», это и будет сигналом. Начинайте.

Муравьев

Во дворе было тихо. Только с Большой Грузинской долетал скрежет трамвая. Он возникал внезапно и так же внезапно исчезал. Игорь с Парамоновым и двумя оперативниками сидели в затхлом палисадничке. Впрочем, место они выбрали неплохое, темнота закрывала их лучше любых кустов.

Они сидели и прислушивались к шарканью ног в переулке. Время тянулось медленно, так всегда бывает, когда чего-то особенно ждешь.

Наверху, в квартире за маскировочной шторой, зазвенела гитара, и женский голос, приятный, чуть с хрипотцой, запел:

Мы странно встретились И странно разойдемся...

Игорь прислушался. Романс был старый и грустный. Он раньше никогда не слышал его. И голос женщины звучал во дворе, как потерянная надежда, и гитара, догоняя слова, подпевала ей с какой-то щемящей тоской.

На несколько минут романс унес Игоря со двора, с улицы этой и вообще отовсюду.

Но это длилось всего несколько минут. Под аркой раздались осторожные шаги. Кто-то, едва различимый в темноте, вошел во двор, постоял, прислушиваясь, и снова скрылся под аркой.

Игорь осторожно потянул из кармана пистолет, спустил предохранитель. Щелчок показался ему выстрелом, и он весь внутренне сжался, прислушиваясь. Опять послышались шаги, но теперь уже шли несколько человек, и шли они уверенно, не прячась и не боясь.

«Четверо», — сосчитал Игорь. Двое были в штатском, а двое в форме, это он определил по силуэтам фуражек, только в какой, он различить не мог.

Вошедшие о чем-то посоветовались вполголоса, потом вспыхнула спичка: кто-то осветил циферблат часов.

— Через пять минут... — дальше Игорь ничего разобрать не смог. Двое скрылись в подъезде, а двое остались во дворе.

Парамонов сжал его плечо. Игорь понял: этих двоих надо брать.

Мишка Костров

 В прихожей звякнул звонок один раз и после паузы еще два.

— Иди, Зоя, — Мишка посмотрел на девушку, — иди.

Зоя прямо с гитарой вышла в прихожую. Костров услышал, как щелкнул замок, потом чьи-то приглушенные голоса, среди которых он, прислушавшись, явно различил сипловатый голос Фомина.

— Заходите, — громко сказала Зоя, — а то мы вас заждались, почти все выпили.

— Неужели ничего не оставили? — голос был бархатный, с этакими игривыми переливами. Так обычно говорят с детьми и хорошенькими женщинами. Мишка сжал зубы от злости. «Ишь, сволочь, — подумал он, — прямо как в театре разговаривает».

— Ну, ведите, хозяйка.

Зоя посторонилась, и в комнату вошел человек в светло-сером костюме со шляпой в руках. На лацкане пиджака блестел орден «Знак Почета».

— Здравствуйте, Миша.

— Здорово, Гомельский, — Мишка встал и, чуть качнувшись, шагнул навстречу вошедшему. — Садись, гостем будешь.

— Ну, если ненадолго.

— А надолго и не выйдет, — Мишка указал рукой на стул, — времени у меня во, — он провел по горлу ладонью.

— Понимаю, — Гомельский сел, изящно развалившись на стуле. Он был точно таким же, как три года назад, когда Мишка встретил его в ресторане «Савой». Элегантным, сдержанным, крайне респектабельным.

— Ну что ж, Серега, — позвал Гомельский, — где ты?

— Иду, иду. Я тут квартирку осмотрел.

— Не верите? — зло скосил глаза Мишка.

— Ну почему же? Просто проверяем. Нынче как? Береженого бог бережет, небереженого конвой стережет.

— Твоя правда.

Фомин вошел в комнату, тяжело сел на стул, осмотрелся и потянулся к бутылке:

— Давайте, что ли?

— Нет, — твердо сказал Мишка, — это потом. Сначала дело.

— Не возражаю, — Гомельский внимательно поглядел на Фомина. — Не возражаю, — повторил он.

— Деньги с собой?

— Всегда. А товар?

— Зоя, — громко сказал Мишка, — Зоя, принеси товар.

Девушка встала и сделала шаг к двери.

— Нет, — вскочил Фомин, — я...

Он не договорил. В руке у Мишки воронено блеснул наган.

Стена в комнате словно разошлась, из темного проема шагнули трое с оружием. Гомельский сунул руку в карман.

— Не надо, Володя, — спокойно сказал Муштаков, — дом окружен.

— Я за папиросами, гражданин начальник, я не ношу оружия. Вы же знаете, на мне крови нет.

— Хочу надеяться. Встать! — скомандовал Муштаков.

Внезапно Фомин, опрокидывая стол, прыгнул на Мишку. В руке его блеснуло длинное жало ножа.

— Миша! — крикнула Зоя.

Костров не сдвинулся с места. Никто даже не заметил, когда он успел ударить. Фомин, как мешок с тряпьем, рухнул на пол. Выпавший из его руки нож воткнулся в дощатый крашеный пол.

— Побил все-таки посуду, сволочь, — сказал побелевший Мишка, — воды принесите, надо его облить, чтобы быстрей очухался.

Муравьев

Королев вошел к нему в кабинет.

— Я в уголке сяду, пока ты его допрашивать будешь. Не возражаешь?

— Что вы, Виктор Кузьмич! Конечно.

— Как решил построить допрос?

— Хочу начать сразу с Гоппе.

— Думаешь так? — Королев подвинул лампу, чтобы свет не падал на него. — Опасно. Битый он.

— Потому и поймет, что битый.

— Ну что ж. Давай.

— Задержанного Шустера ко мне.

Через несколько минут у дверей послышались тяжелые шаги.