Я припал устами жадно к телу птенчика.Не отпет попами, он лежал без венчика.Я заплакал горько… Что-то в сердце рухнуло…Жизнь птенца, как зорька, вспыхнувши, потухнула.А вот мы не можем умереть – и маемся.Корку хлеба гложем, в шуты нанимаемся.Жизнь – плохая шутка… Эх, тоска канальская!Пропивайся, ну-тка, гривна генеральская!1866
Песня о камаринском мужике
Ах ты, милый друг, камаринский мужик,Ты зачем, скажи, по улице бежишь?Народная песня
1
Как на улице ВарваринскойСпит Касьян, мужик камаринский.Борода его всклокоченаИ «дешёвкою» подмочена;Свежей крови струйки алыеПокрывают щёки впалые.Ах ты, милый друг, голубчик мой Касьян!Ты сегодня именинник, значит – пьян.Двадцать девять дней бывает в феврале,В день последний спят Касьяны на земле.В этот день для них зелёное виноУж особенно пьяно, пьяно, пьяно.Февраля двадцать девятогоЦелый штоф вина проклятогоВлил Касьян в утробу грешную,Позабыл жену сердечнуюИ своих родимых деточек,Близнецов
двух, малолеточек.Заломивши лихо шапку набекрень,Он отправился к куме своей в курень [29] .Там кума его калачики пекла;Баба добрая, румяна и бела,Испекла ему калачик горячоИ уважила… ещё, ещё, ещё.
29
Курень – пекарня.
2
В это время за лучиноюС бесконечною кручиноюДремлет-спит жена Касьянова,Вспоминая мужа пьяного:«Пресвятая Богородица!Где злодей мой хороводится?»Бабе снится, что в весёлом кабакеПьяный муж её несётся в трепаке,То прискочит, то согнётся в три дуги,Истоптал свои смазные сапогиИ руками и плечами шевелит…А гармоника пилит, пилит, пилит.Продолжается видение:Вот приходят в «заведение»Гости, старые приказные,Отставные, безобразные,Красноносые алтынники,Все Касьяны-именинники.Пуще прежнего веселье и содом.Разгулялся, расплясался пьяный дом,Говорит Касьян, схватившись за бока:«А послушай ты, приказная строка,У меня бренчат за пазухой гроши:Награжу тебя… Пляши, пляши, пляши!»
3
Осерчало «благородие»:«Ах ты, хамово отродие!За такое поношениеНа тебя подам прошение.Накладу ещё в потылицу! [30]Целовальник [31] , дай чернильницу!»Продолжается всё тот же вещий сон:Вот явился у чиновных у персонЛист бумаги с государственным орлом.Перед ним Касьян в испуге бьёт челом,А обиженный куражится, кричитИ прошение строчит, строчит, строчит.«Просит… имя и фамилия…Надо мной чинил насилияНепотребные, свирепые,И гласил слова нелепые:Звал „строкой“, противно званию…Подлежит сие к поданию…»Крепко спит-храпит Касьянова жена.Видит баба, в вещий сон погружена,Что мужик её, хоть пьян, а не дурак,К двери пятится сторонкою, как рак,Не замеченный чиновником-врагом,И – опять к куме бегом, бегом, бегом.
30
Потылица – затылок.
31
Целовальник – продавец вина (приносил клятву соблюдать правила торговли и в подтверждение целовал крест).
4
У кумы же печка топится,И кума спешит, торопится,Чтобы трезвые и пьяныеКалачи её румяныеПокупали, не торгуйся,На калачницу любуяся.Эко горе, эко горюшко, хоть плачь!Подгорел совсем у кумушки калач.Сам Касьян был в этом горе виноват:Он к куме своей явился невпопад,Он застал с дружком изменницу-куму.Потому что, потому что, потому…«Ах ты, кумушка-разлапушка,А зачем с тобой Потапушка?Всех людей считая братцами,Ты не справилась со святцами.Для Потапа-безобразникаНынче вовсе нету праздника!»Молодецки засучивши рукава,Говорит Потап обидные слова:«Именинника поздравить мы не прочь,Ты куму мою напрасно не порочь!»А кума кричит: «Ударь его, ударь!Засвети ему фонарь, фонарь, фонарь!»
5
Тёмной тучей небо хмурится.Вся покрыта снегом улица;А на улице ВарваринскойСпит… мертвец, мужик камаринский,И, идя из храма Божия,Ухмыляются прохожие.Но нашёлся наконец из них один,Добродетельный, почтенный господин, —На Касьяна сердобольно посмотрел:«Вишь, налопался до чёртиков, пострел!»И потыкал нежно тросточкой его:«Да уж он совсем… того, того, того!»Два лица официальныеНа носилки погребальныеПоложили именинника.Из кармана два полтинникаВдруг со звоном покатилисяИ… сквозь землю провалилися.Засияло у хожалых [32] «рожество»:Им понравилось такое колдовство,И с носилками идут они смелей,Будет им ужо на водку и елей;Марта первого придут они домой,Прогулявши ночь… с кумой, с кумой, с кумой.1867
32
Хожалый – рассыльный, служитель при полиции для разных поручений, имеющий низший полицейский чин.
Пошехонские леса
Савве Дерунову
Ох, лесочки бесконечные,Пошехонские, родимые!Что шумите, вековечныеИ никем не проходимые?Вы стоите исполинами,Будто небо подпираете,И зелёными вершинамиС непогодушкой играете.Люди конные и пешиеПосетить вас опасаются:Заведут в трущобу лешие,Насмеются, наругаются.Мишки злые, неуклюжиеТак и рвутся на рогатину:Вынимай скорей оружие,Если любишь медвежатину!Ох, лесочки бесконечные,Пошехонские, родимые!Что шумите, вековечныеИ никем не проходимые?Отвечают сосны дикие,Поклонившись от усердия:«К нам пришли беды великие —Рубят нас без милосердия.Жили мы спокойно с мишками,Лешим не были обижены;А теперь, на грех, мальчишкамиПошехонскими унижены».«Доля выпала суровая! —Зашумели глухо ёлочки. —Здесь стоит изба тесовая,Вся новёхонька, с иголочки.„Земской школой“ называется,Ребятишек стая целаяВ этой школе обучаетсяИ шумит, такая смелая!И мешает нам дремать в глуши,Видеть сны, мечты туманные…Хороши ли, путник, – сам реши —Эти школы окаянные?»Нет, лесочки бесконечные,Ваша жизнь недаром губится.Я срубил бы вас, сердечные,Всех на школы… да не рубится!1870
Наша
доля – наша песня
Памяти Ивана Сурикова
Я тоски не снесуИ, прогнавши беду,На свободе в лесуДолю-счастье найду.Отзовись и примчись,Доля-счастье, скорей!К сироте постучисьУ тесовых дверей.С хлебом-солью примуДолю-счастье моё,Никому, никомуНе отдам я её!Но в лесной глубинеБыло страшно, темно.Откликалося мнеТолько эхо одно…Так и песня мояЗамирает в глушиБез ответа… Но я —Я пою от души.Пойте, братья, и вы!Если будем мы петь,Не склоняя главы, —Легче горе терпеть.Что ж мы тихо поём?Что ж наш голос дрожит?Не рекой, а ручьёмНаша песня бежит…1880
Безыменный певец
Жил когда-то гусляр.Не для знатных бояр —Для народа он песни слагал.Лишь ему одномуВ непроглядную тьмуВольной песней своей помогал.Пел он звонко: «Не трусь,Православная Русь!Перестань голубком ворковать.Будь могучим орломИ иди напролом,Не дремли, повалясь на кровать…Как не стыдно тебеВ дымной тесной избеПри лучинушке плакать вдовой?Ты по белым снежкам,По зелёным лужкамПронесись, словно конь боевой!»И от звуков певцаРазгорались сердца,Молодела народная грудь —И, надежды полна,Подымалась онаИ старалась поглубже вздохнуть…Где скончался певец,Много-много сердецПробуждавший на старой Руси?Где он спит под крестомСладко, крепко? О томУ могил безыменных спроси…Современный поэт!Дай правдивый ответ:Для кого, для чего ты поёшь?С неизменной тоской —Для услады людскойЧто народу ты в песнях даёшь?Кроткий друг и собрат!Сладкой песне я рад.Ты поёшь, как лесной соловей,Одного я боюсь,Что народную РусьНе разбудишь ты песней своей.1897
Иван Суриков
Рябина
– Что шумишь, качаясь,Тонкая рябина,Низко наклоняясьГоловою к тыну [33] ?– С ветром речь веду яО своей невзгоде,Что одна расту яВ этом огороде.Грустно, сиротинка,Я стою, качаюсь,Что к земле былинка,К тыну нагибаюсь.А через дорогуЗа рекой широкойТакже одинокоДуб стоит высокий.Как бы я желалаК дубу перебраться,Я б тогда не сталаГнуться да качаться.Близко бы ветвямиЯ к нему прижаласьИ с его листамиДень и ночь шепталась.Нет, нельзя рябинкеК дубу перебраться!Знать, мне, сиротинке,Век одной качаться.1864
33
Тын – забор, частокол.
Детство
Вот моя деревня:Вот мой дом родной;Вот качусь я в санкахПо горе крутой;Вот свернулись санки,И я на бок – хлоп!Кубарем качусяПод гору, в сугроб.И друзья-мальчишки,Стоя надо мной,Весело хохочутНад моей бедой.Всё лицо и рукиЗалепил мне снег…Мне в сугробе горе,А ребятам смех!Но меж тем уж селоСолнышко давно;Поднялася вьюга,На небе темно.Весь ты перезябнешь —Руки не согнёшь —И домой тихонько,Нехотя бредёшь.Ветхую шубёнкуСкинешь с плеч долой;Заберёшься на печьК бабушке седой.И сидишь, ни слова…Тихо всё кругом;Только слышишь: воетВьюга за окном.В уголке, согнувшись,Лапти дед плетёт;Матушка за прялкойМолча лён прядёт.Избу освещаетОгонёк светца;Зимний вечер длится,Длится без конца…И начну у бабкиСказки я просить;И начнёт мне бабкаСказку говорить:Как Иван-царевичПтицу-жар поймал,Как ему невестуСерый волк достал.Слушаю я сказку —Сердце так и мрёт;А в трубе сердитоВетер злой поёт.Я прижмусь к старушке…Тихо речь журчит,И глаза мне крепкоСладкий сон смежит.И во сне мне снятсяЧудные края.И Иван-царевич —Это будто я.Вот передо мноюЧудный сад цветёт;В том саду большоеДерево растёт.Золотая клеткаНа сучке висит;В этой клетке птицаТочно жар горит;Прыгает в той клетке,Весело поёт,Ярким, чудным светомСад весь обдаёт.Вот я к ней подкралсяИ за клетку – хвать!И хотел из садаС птицею бежать.Но не тут-то было!Поднялся шум-звон;Набежала стражаВ сад со всех сторон.Руки мне скрутилиИ ведут меня…И, дрожа от страха,Просыпаюсь я.Уж в избу, в окошко,Солнышко глядит;Пред иконой бабкаМолится, стоит.Весело текли вы,Детские года!Вас не омрачалиГоре и беда.1865 или 1866