Анютины глазки 2

Оттого-то чаще всего боевые маги это воздушники и огневики. Земля – возведение обороны. Вот и сейчас, прикрывая спиной учеников, я пыталась вспомнить что-то защитное. Щит? Слабенький он у меня, но хоть на минуту, надеюсь, задержит гадость неведомую.

Вскинула руки навстречу приподнявшейся, словно кобра на хвосте, субстанции, но случилось невероятное. Сын, не мешавший мне вести урок, вдруг встрепенулся. Да так, что у меня зубы клацнули. «Тихо, малыш, тихо. Сейчас мама постарается разобраться с этой мерзостью», – мысленно потянулась я к своему неродившемуся дитяте. Но, кажется, у сына было своё мнение на этот счёт.

Вдруг мою неспешную, стабильную стихию подменила другая. Тело окатило сухой, жаркой волной. Через вытянутые в защитном жесте руки, словно из огнемётов, хлынул поток огня. Я едва сумела сдержать крик боли. Моё тело не было готово к такому. Через каналы силы выливалось пламя, обжигая и высушивая кожу пальцев до волдырей и трещин, в которых кипела кровь. Ногти плавились, скручиваясь в подобие семян календулы, становясь такими же сухими и изогнутыми.

Всё это я отмечала краем сознания, пытающегося покинуть тело. Но страх за детей – моего и чужих, но тоже моих, – не позволил быть слабой.

Едва ли это длилось дольше секунды, иначе я бы не выдержала, но мне показалось, что мучительные мгновения растянулись на бесконечные часы. Сквозь боль, туманившую сознание, видела, как от жара пламени, струящегося из моих рук, неохотно испаряется, постепенно съёживаясь, разлившаяся по столу лужа, и превращается в концентрированную кучку не то пепла, не то праха. Только после этого смогла попросить: «Всё, сынок, всё. Нет больше опасности, родной. Хватит!» Из последних сил перенесла – хорошо, что пепел это большей частью минералы, легко поддающиеся моей магии – прах опасного неведомого убрала в пустую банку и укупорила притёртой пробкой. Только после этого со спокойной совестью сползла вдоль стены на пол, где и провалилась в блаженную тьму.

– Гус нас убьёт, – первое, что услышала я, выныривая из спасительного забытья.

Вспомнив о страшных ожогах на руках, едва не застонала от предстоящих болезненных ощущений. Ожоги – такая пакость, лечатся трудно и заживают долго. Но то ли меня напичкали обезболивающим сверх меры, то ли ещё по какой причине, но сколько я ни прислушивалась к себе, ничего особенного не почувствовала. Слабость, мягкий толчок в печень приветом от сынишки, жажда, желание посетить туалет… И дикий голод!

И тут мне сон вспомнился. Меня навещала Цветочная дева. Осторожно касаясь моих скрюченных, изуродованных пальцев своими сухими веточками-ручками, она нашёптывала нечто невнятное. От её прикосновений – и физических, и звуковых, и сверхъестественных – кожа, висевшая неопрятными лоскутами, опадала, и на месте неё появлялась новая; ногти, выталкивая оплавленные остатки, вырастали ровными, сияющими жемчужно-розовым цветом, словно после высокопрофессионального маникюра.

Эх, жаль, что это всего лишь сон!

– За что? Анечка жива, ребёнок не пострадал, оболтусы… Он сам в Академии учился и должен помнить, каким студиозусом был, – ворчливый, но спокойный голос Учителя говорил о том, что всё обошлось.

Я кашлянула, прочищая горло, и сказала:

– Если и будет за что, так это за лужу в постели и за то, что морите меня голодом.

Моё заявление словно объявило старт начала суеты вокруг меня. Лежала я в целительском крыле, в отдельной палате, но желающих узнать о моём здоровье и помочь, если понадобится, хватало. В туалет меня сопровождала Тая, всю дорогу причитавшая: «Да что же это? Да как же это?» По возвращению в палату я увидела чашку бульона с сухариками. Издеваются, что ли?

– Это мне? – непонимающе уставилась я на скудный обед. Или уже ужин?

– Анечка, после перенесённого потрясения… – начал было Флор, но я не желала никого слушать.

Едва ли не зубами сорвала повязки с рук, которые жутко мешали мне в туалете, и показала полностью зажившие ожоги. Голод и жажда, терзавшие мой организм, усилили и без того ненормальный всплеск гормонов, и я сорвалась:

– Вы представляете, сколько жизненных сил и строительного материала понадобилось моему телу для такого восстановления? А во мне ещё и сын растёт, спасший нас, и ему тоже нужны питательные вещества, которых вы меня лишаете. Мяса мне, и побольше!

Когда я, чуть ли не мурчащая от сытости, отвалилась от стола, магистр спросил:

– Анна, может быть, мы наконец-то услышим правдивую историю случившегося в классе во время лабораторной работы?

Я в крайней степени удивления уставилась на коллег. Вот это терпение! Они дали мне отдохнуть после приступа, не доставали с расспросами, пока я ела, и первый вопрос только сейчас. Как там Маргарита говорила? Я в восхищении!

Но не только мне было что рассказать об инциденте. Пока я валялась без сознания, магистр, имеющий немалый опыт работы со школярами, провел расследование и допросил виновных. Первопричиной случившегося являлся спор. Два друга поспорили с девицей, что при равных условиях и минимуме ингредиентов смогут сварить максимально сильное зелье. Смухлевали, конечно, обе стороны. Наглядно в котлы клали заявленные травы, а незаметно друг от друга в варево добавляли сильнейшие катализаторы, усилители и что-то ещё.

– И где только раздобыли, оболтусы? Не сами же создали новые алхимические элементы? – не столько ругался, сколько восхищался талантами учеников магистр Твей. – Едва ли не из подорожника и зверобоя такое сотворить. Нет, класс-то они отдраят до зеркального блеска и коридор тоже. Это понятно. Но талантливы, обормоты. Лучезарной клянусь, талантливы!

Сытая и успокоившаяся, я тоже не была расположена сердиться. Даже умилялась восхищением Учителя, но Ефиму всё равно нажалуюсь. Чтобы впредь неповадно было беременных женщин пугать.

Глава 10

– Учитель, и всё же я не поняла, как такое возможно? Я маг земли. У меня способностей к огненной стихии нет от слова совсем. Я даже свечу зажечь не могу. А тут целый огнемет изобразила. Конечно, я понимаю, что это магия моего ребёнка… Но как?!

День, полный волнений, подходил к концу. Флор решил, что отпускать меня после такого стресса из целительской рано и я ещё нуждаюсь в наблюдении и заботе. Правда, препятствовать вечерним посиделкам с иван-чаем не стал, и Тая пригласила нас в свою гостиную.

Конечно же, главной темой обсуждения была проказа школяров. Учитель в который раз восклицал: «Как?!» Меня же больше интересовало иное, о чём я и спросила, переключая магистра на другую тему.

– Видишь ли, Анечка… – магистр потёр лоб, то ли обдумывая ответ, то ли формулируя сложные определения в более доступные, – на данный момент вы с малышом единое целое. Ты же сама показывала рисунки в своём… эээ… ноутбуке. У вас сейчас единые кровеносная, выделительная и прочие жизненно важные системы. Так? Думаю, что и магическая структура у вас пока одна на двоих. Ты слышала, что в трудные моменты жизни люди совершают невероятные вещи, необъяснимые в обычное время? Должно быть, и с тобой подобное случилось. Однозначно, что опасность была близка к смертельной. Промедли ты хоть немного, и субстанция бросилась бы на вас. А то, что она плотоядна, было понятно на примере мышей. Именно поэтому огненный дар ребёнка на время передался тебе. Для спасения ваших жизней. Вот только стихия эта чужда земной природе, оттого и ожоги.