Анжелика и ее любовь

Глава 4

Первой выдвинула свою кандидатуру мадам Маниго, но при ее солидных габаритах это было немыслимо, так как, согласно рекомендации Рескатора, дамы-парламентерши должны были пролезть в люк, а затем по веревочной лестнице добраться до его персональной каюты.

– Что за неуместные причуды позволяет себе этот тип, – ворчали ларошельцы.

Они сомневались в удачном исходе переговоров, так как не питали особого доверия к дипломатическим талантам своих женщин. Выручила мадам Каррер, сохранившая достаточную стройность, несмотря на многочисленное потомство. Эта маленькая жизнерадостная женщина, привыкшая командовать всем домом и прислугой, не должна была дать запугать себя и могла до конца выполнить свою миссию.

– Не идите ни на какие уступки, – напутствовал ее Маниго. – Жизнь и свобода – большего они от нас не получат.

Стоявшая в стороне Анжелика пожала плечами. Жоффрей никогда не согласится на эти условия. Ситуация казалась ей безвыходной. Жоффрей де Пейрак был, без сомнения, намного хитрее ларошельцев, но в упорстве они ему не уступали.

Абигель тоже изъявила желание идти. Маниго высказался против. Учитывая отрицательную позицию пастора в отношении мятежа, дочь его могла оказаться ненадежной. Затем он передумал, вспомнив, что Рескатор всегда уважительно обращался с девушкой. Возможно, он выслушает ее с пониманием. Что же касалось роли Анжелики, то в этот вопрос углубляться не стали. Никто не смог бы объяснить, почему ларошельцы именно с ней связывали свои надежды. И хотя ни одна из них в этом себе не признавалась, многим женщинам очень хотелось взять ее за руку и обратиться с мольбой спасти их, поскольку все они начинали осознавать ту опасность, которая сгущалась над «Голдсборо» из-за неопытности новоявленных мореходов.

Спустившись вниз, женщины сначала оказались в полной темноте, но вскоре в глубине бокового прохода они увидели маленький огонек. Пришел боцман Эриксон. Он провел женщин в довольно обширное помещение, где, по-видимому, расположились почти все члены осажденного экипажа.

Через открытые бортовые люки просачивался серый дневной свет. Матросы играли в карты и кости, покачивались в гамаках. Они встретили приход женщин спокойно, почти безразлично. Когда Анжелика увидела, как мало у них оружия, сердце у нее екнуло. Она поняла, что в рукопашной схватке люди Маниго не преминут взять верх.

Из-за открытой двери провизионного погреба до нее донесся голос графа де Пейрака. Сердце ее забилось. Сколько веков прошло с тех пор, как она слышала голос Жоффрея? Чем он так мучил ее? Он прозвучал глуховато и жестко, но это был голос ее новой любви, и для нее он был неотразим. И как бы ни прекрасен был его прошлый голос, эхо его все больше уходило вдаль вместе с образом ее первой любви.

Этот новый человек с обветренным лицом, очерствевшим сердцем и посеребренными висками заполнил все ее мысли. Его хрипловатый от страсти голос был ее опорой в те сказочные мгновения нежности и страха, которые она испытала тогда после бури в короткую ночь их любви, казавшуюся ей теперь просто сном.

А его сухие руки патриция, так мастерски владеющие кинжалом, – это они тогда ласкали ее.

Этот человек, все еще чужой, был ее любовником, ее страстью, ее супругом.

Было что-то неприступное во всем облике Рескатора с его скрытым маской лицом. Учтиво поприветствовав трех дам, он, тем не менее, не пригласил их сесть, и сам остался стоять со скрещенными на груди руками, сразу же вызвав беспокойство у женщин. В углу небольшой каюты курил трубку Никола Перро.

– Ну что ж, сударыни, ваши мужья блистательно изображают воинов, но, как мне кажется, начинают сомневаться в своих навигационных способностях?

– Господин граф, – ответила славная госпожа Каррер, – мой муж – адвокат, и он не преуспел ни в том, ни в другом. Это мое мнение, но не исключено, что он его разделяет. В любом случае, они хорошо вооружены и полны решимости добраться до островов, и только туда. Поэтому было бы правильно договориться с учетом интересов обеих сторон.

Затем она, не тушуясь, изложила предложения Маниго.

Последовавшее молчание могло означать, что Рескатор с интересом обдумывает и взвешивает условия соглашения.

– Дать вам лоцмана для высадки на берег в обмен на жизнь мою и моего экипажа? – задумчиво повторил он. – Что ж, неплохая идея. Одно только не позволяет осуществить этот восхитительный план – берег, вдоль которого мы плывем, совершенно неприступен. Его защищает великолепное Флоридское течение, которое всегда уносит вдаль смельчаков, мечтающих высадиться… Подводные скалы, чуть выступающие из волн, образуют сплошную смертельно опасную гряду. В общем, всего не перечислить. Надо пройти две тысячи восемьсот миль в лабиринте между скалами вместо двухсот восьмидесяти по прямой.

– Но всякий, даже самый неудобный берег должен иметь какие-то пристанища для высадки, – сказала Абигель, стараясь побороть дрожь в голосе.

– Это верно! Но их-то и надо знать!

– А вы их не знаете! Вы, казавшийся столь уверенным в правильности курса! Вы, предсказывавший появление земли за несколько дней, о чем мы узнавали от ваших матросов.

От волнения на щеках Абигель выступили красные пятна, но она настаивала с такой смелостью, какой Анжелика никогда раньше в ней не наблюдала.

– Так вы и впрямь не знаете эти места, граф? Так и не знаете?

На лице Рескатора мелькнула довольно мягкая улыбка.

– Не буду лукавить, милая барышня. Допустим, что я достаточно хорошо знаю берег, чтобы попытаться, подчеркиваю, попытаться благополучно пристать. Но неужели вы считаете меня таким идиотом, – тон его голоса изменился и стал жестким, – что я стану спасать вас и ваших людей после всего того, что вы мне сделали? Сдавайтесь, сдайте оружие, верните мне корабль. После этого я займусь его спасением, если будет не слишком поздно.

– Наша община имеет в виду не капитуляцию, – сказала госпожа Каррер, – а лишь возможность избежать гибели от жажды или при кораблекрушении. Пробив бочки с водой, вы вынесли приговор самим себе. Выход один – высадиться в любом месте, где можно подзаправиться.., или умереть.

Рескатор поклонился.

– Мне импонирует ваша логика, госпожа Каррер.

Он снова улыбнулся и оглядел такие разные, но одинаково озабоченные лица трех женщин.

– Что ж, давайте умрем все вместе, – заключил он.

Он повернулся к окну, откуда доносился непрестанный грохот волн, бешено накатывающихся на корпус уносимого течением корабля.

Анжелика видела, как дрожат маленькие натруженные руки госпожи Каррер.

– Господин граф, как же вы можете хладнокровно согласиться…

– Мои люди идут на это.

Он продолжал, уже не глядя на них, возможно, потому, что у него не хватало на это смелости.

– Вы, христиане и христианки, взывающие к Богу и заявляющие о своей любви к нему, вы боитесь смерти. Что же касается меня и всех, кто близко знаком с исламом, мы не перестаем изумляться этому заложенному в вас страху. У меня совершенно иное видение вещей. Конечно, если бы все сводилось к тому, чтобы просто прожить эту жизнь, было бы трудно не впасть в уныние от монотонной череды дней и встреч. Но, к счастью, есть смерть, и есть потусторонняя жизнь, и она ждет нас, как увлекательное воплощение всех истин, воспринятых нами в земной юдоли.