Анжелика – маркиза ангелов

Ортанс выглядела еще более сухопарой и длинной, чем прежде.

– Несчастная моя сестра! – воскликнула она.

– Почему «несчастная»? – спросила Анжелика.

Госпожа Фалло, кивнув в сторону служанки, провела Анжелику в спальню. Это была большая комната, служившая одновременно и гостиной, потому что вокруг кровати с красивым пологом, покрытой стеганым одеялом из желтой камчатой ткани, стояли кресла, табуреты, стулья и скамеечки. Анжелика подумала, уж не принимает ли ее сестра гостей лежа, как парижские «жеманницы». Ортанс и в самом деле когда-то слыла умной и острой на язык девушкой.

Цветные стекла окна создавали в комнате полумрак, но, поскольку на улице стояла жара, это оказалось даже приятным. На плитах пола для аромата были разбросаны пучки зеленой травы. Анжелика с наслаждением вдохнула деревенский запах лугов.

– Как у тебя хорошо! – сказала она Ортанс. Но сестра оставалась все такой же хмурой.

– Не пытайся обмануть меня своим беспечным видом. Я все знаю.

– Что ж, тебе повезло, а вот я, признаюсь, нахожусь в полном неведении, что случилось.

– Какая неосмотрительность с твоей стороны – так открыто появиться в центре Парижа! – сказала Ортанс, закатив глаза к небу.

– Послушай, Ортанс, оставь свои гримасы. Не знаю, как твой муж, но я, помнится, никогда не могла видеть их спокойно, не залепив тебе оплеуху. Лучше я расскажу все, что знаю, а потом ты расскажешь, что известно тебе.

И Анжелика поведала сестре, как во время их пребывания в Сен-Жан-де-Люзе, по случаю бракосочетания короля, граф де Пейрак неожиданно исчез. Кое-кто из друзей высказал предположение, что его схватили и увезли в Париж, поэтому она тоже приехала в столицу. Но тут выяснилось, что их отель опечатан, а граф, по-видимому, находится в Бастилии.

– В таком случае, – сурово заметила Ортанс, – ты могла бы подумать, не скомпрометирует ли твое появление здесь средь бела дня королевского сановника. А ты прикатила прямо сюда!

– Да, это действительно странно, – ответила Анжелика, – но моей первой мыслью было искать помощи у родных.

– Насколько я помню, это единственный случай, когда ты о них вспомнила! Я не сомневаюсь, что не увидела бы тебя здесь, если бы ты могла задирать нос в своем новом отеле в квартале Сен-Поль. Что же ты не попросила приюта у блистательных друзей твоего такого богатого и такого красивого мужа, у всех этих принцев, герцогов и маркизов, а предпочла своим появлением здесь навлечь неприятности на нас?

Анжелика уже готова была подняться и уйти, хлопнув дверью, но в этот момент ей послышалось, что с улицы доносится плач Флоримона, и она пересилила себя.

– Я не обманываюсь на твой счет, Ортанс. Как воистину любящая и преданная сестра, ты меня выставляешь за дверь. Но со мной мой сын, которому всего год и два месяца, его нужно выкупать, переодеть, накормить. А сейчас уже поздно. Если я отправлюсь искать пристанище, то может случиться, что мы заночуем на улице. Приюти нас на одну ночь.

– И одной ночи вполне достаточно, чтобы поставить под угрозу благополучие моей семьи.

– Но разве у меня такая скандальная репутация?

Госпожа Фалло поджала свои тонкие губы, и ее живые карие глазки заблестели.

– И у тебя репутация небезупречна, а уж у твоего мужа – просто чудовищна.

Трагические нотки в голосе сестры вызвали у Анжелики улыбку.

– Уверяю тебя, мой муж – превосходный человек. Ты бы сама убедилась в этом, если бы познакомилась с ним.

– Упаси меня боже! Я бы умерла от страха. Если все, что мне говорили, правда, то я не понимаю, как ты могла столько лет прожить с ним под одной крышей. Не иначе как он околдовал тебя.

И, немного подумав, она добавила:

– Правда, у тебя с самого детства явная склонность ко всяким порокам.

– Ты сама любезность, дорогая! А вот у тебя поистине с самого детства явная склонность к желчности и злословию!

– Час от часу не легче? Теперь ты уже оскорбляешь меня в моем собственном доме!

– Но почему ты не хочешь поверить мне? Я же тебе говорю, что мой муж попал в Бастилию по недоразумению.

– Если он в Бастилии, значит, есть на свете справедливость!

– Если есть справедливость, то он скоро будет на свободе!

– Вы великолепно рассуждаете о справедливости, сударыни, но позвольте мне вмешаться, – раздался за спиной Анжелики степенный мужской голос.

В комнату вошел мужчина. Ему было лет тридцать, но держался он крайне солидно. Каштановый парик окаймлял его полное, тщательно выбритое лицо, на котором были написаны важность и в то же время внимание – лицо духовного пастыря. Голову он держал слегка склоненной набок, как человек, который в силу своей профессии привык выслушивать исповеди.

По его черному суконному костюму, добротному, но украшенному лишь черным галуном и роговыми пуговицами, по белоснежным скромным брыжам Анжелика догадалась, что перед ней ее зять – прокурор. Желая смягчить его, она присела в реверансе Он подошел к ней и торжественно расцеловал в обе щеки, как полагается близкому родственнику.

– Не надо подвергать сомнению существование справедливости, сударыня. Справедливость есть. И во имя ее, во имя того, что она существует, я даю вам приют в своем доме.

Ортанс подскочила, словно ошпаренная:

– Да что с вами, Гастон, вы совсем сошли с ума! С первого дня нашего супружества вы только и твердили мне, что ваша карьера для нас превыше всего и что она зависит исключительно от короля.

– И от справедливости, моя дорогая, – мягко, но решительно прервал ее прокурор – Однако она не мешает вам вот уже несколько дней без конца повторять о своих опасениях, как бы моя сестра не стала искать пристанища у нас. Ведь то, что вам известно об аресте ее мужа, говорили вы, дает вам основание предполагать, что это было бы для нас погибельным.

– Замолчите, сударыня, вы заставляете меня горько сожалеть о том, что я разгласил, если можно так сказать, профессиональную тайну, поведав вам кое-что, узнанное случайно.

Анжелика решила поступиться своим самолюбием.

– Вы что-то узнали? О, сударь, умоляю, расскажите мне. Вот уже несколько дней я нахожусь в полном неведении.

– Сударыня, я не буду ни ссылаться на то, что обязан хранить служебную тайну, ни рассыпаться в утешениях. Признаюсь вам сразу, что мои сведения – увы! – весьма скудны. Я узнал об аресте мессира де Пейрака из официальных источников во Дворце правосудия и, не скрою, был этим весьма поражен. Вот почему я вас прошу в ваших собственных интересах и в интересах вашего мужа до поры до времени нигде не ссылаться на то, что я вам сообщу. Впрочем, повторяю, мои сведения весьма скудны. Так вот, ваш муж был арестован по королевскому указу третьей категории о заточении без суда и следствия, то есть по так называемому «королевскому письму». Обвиняемого чиновника или дворянина король этим письмом приглашает отправиться тайно, но свободно, хотя и в сопровождении королевского эмиссара, в предписанное ему место. Что же касается вашего мужа, то он сперва был препровожден в Фор-Левек, а затем по приказу, подписанному канцлером Сегье, его перевели в Бастилию.