Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Так происходило всегда. Ее бояться. Животные чувствуют исходящую от нее энергетику смерти, а люди страшатся ее взгляда. И пока люди боятся Этери, она боится их.

Этери потерла уставшие глаза, сложила очки, убирая их в чехол, и одним глотком осушила кофе. Все, на сегодня достаточно странностей. Пора ложиться спать, хотя она так не любила это делать.

Прежде чем забыться беспокойным сном, девушка долго ворочалась. Она никак не могла забыть таинственного незнакомца из книжной лавки. Казалось, даже сейчас каждый миллиметр ее тела будто бы сканируется его тяжелым взглядом. За ней наблюдают? Ощущения слежки и тревоги не покидало ее с того самого момента. Этери поплотнее укуталась в теплый плед, свернулась комочком и уснула.

Каждые три дня она видела одно и то же сновидение, которое, словно заезженная пластинка, повторялось снова и снова. Это длилось на протяжении многих лет, и при желании Этери могла бы пересказать его наизусть.Сначала она появлялась на лесной опушке. Высокие деревья-гиганты шелестели яркой зеленой листвой, а неподалеку тишину леса нарушало журчание ручейка. В воздухе искрила мощная энергия. Будто бы сотни электрических зарядов пронзали ее кожу.

Этери никогда не принимала участия во сне и даже не хотела в нем появляться, но какая-то непреодолимая сила заставляла ее раз за разом окунаться в одни и те же события.Вот из маленького, сложенного из кирпича домика выходит молодая девушка, немного моложе самой Этери. Ее распущенные волосы цвета вороньего крыла блестят в лучах далекого солнца. На ее простом хлопковом платье искусно вышиты цветы сирени. Девушка улыбается и протягивает руки к проплывающим мимо облакам, не замечая позади чей-то пристальный взгляд, от которого даже Этери становиться жутко.— Я же обещал, что найду тебя, любовь моя. — Низкий властный голос заставляет ее вздрогнуть.Она тревожно оборачивается, замечая мужчину, скрытого в тени вечнозеленого дуба. Мужчина отталкивается от ствола дерева и медленно бредет к замершей девушке. Он высок, крепко сложен. Короткие золотые пряди волос убраны назад. У него острый подбородок и резкие черты лица, о которые можно порезаться. Глаза словно теплое летнее небо, но в них не чувствуется глубины, только застывший голод и алчный блеск.— Элена, — произносит он мягко, подбираясь все ближе.— Елена, — машинально поправляет она, все еще не сходя с места. — Что вам от меня нужно?Этери чувствует ее растерянность и замешательство, но не страх. Она не боится этого мужчину. Просто опасается.— Я пришел задать вопрос.— Мой ответ “нет”, — отвечает она, не раздумывая.— Ты не услышала сам вопрос, — тихо смеется он. Этот смех пробирает до самых костей.— Полагаю, он не изменился с нашей последней встречи, — она делает шаг назад, но мужчина ловит ее руку, не желая отпускать, — пока существуют все звезды, от Мориона до Небесной Дивы, я никогда не стану вашей женой.— Почему? — вкрадчиво спрашивает он, сжимая руку девушки чуть сильнее. Высвободиться у нее не получается. — Кого ты пустила в свое сердце, Элена?— Я предана только самой себе, — с вызовом отвечает она, — но замуж за вас не пойду.— Причина в любви? Ты ведь не любишь меня так, как люблю тебя я?— Верно. Но причина не в этом, — она подошла ближе и положила руку на его шелковую рубашку. Туда, где должно биться сердце. Любого, кто посмел бы провернуть подобное, сразу ждала расплата. Этот человек слишком высоко ценил свою жизнь. Но от ее рук он готов погибнуть, — вы мните себя героем, но ваше сердце черно. Я вижу в нем только смерть и мглу.Она брезгливо отдергивает руку, отряхивая ее, будто испачкавшись. И мужчину это задевает. На его лице написана ярость, а голубые глаза темнеют от неконтролируемых эмоций. Он хватает Елену за волосы, силком притягивая к себе, и шепчет в губы, обжигая жарким дыханием:— Ты принадлежишь мне по праву.По губам девушки алым, словно спелая вишня, проскальзывает мимолетная улыбка, но тут же исчезает. Она знает, что он имеет в виду, и если следовать условностям – он прав. Но она никогда им не следовала.— Вам принадлежит все, но не моя воля, — отвечает она, и не думая вырываться. — Вы самонадеянный и жалкий. Вы трус, заполучивший власть. Но власть не есть любовь. Вспомните об этом в следующий раз, когда будете звать меня замуж.— Следующего раза не будет! — рычит он и, не обращая внимания на сопротивление, целует Елену. Возможности отстраниться нет. Одна его рука крепко прижимает ее к себе, а другая болезненно удерживает волосы. Собственнический поцелуй наполнен ядом, он словно оставляет на ее губах несмываемую метку«мое».Холодные губы мужчины грубы, как и он, они не хотят слышать чужую волю. А Елена, осознав свое бессилие, пытается вложить всю свою ненависть, скрытую в душе. И он чувствует ее презрение, которое только распаляет его чувства сильнее. Он хочет обладать этой женщиной, а значит, получит ее.

Под босыми ногами хрустел выпавший на веранду снег. Стопы покраснели, холод жадной рукой хватал ее за ноги. Этери поправила очки и потуже завязала халат. Задумчивый взгляд был устремлен в самую глубь леса. Дьявол, а ведь она думала, что избавилась от этого сна навсегда. Навязчивое сновидение не давало ей покоя уже давно. Оно начинается и заканчивается одинаково. Не меняется ни место происходящего, ни герои, если их так можно назвать.

Сон приходил к ней раз в три дня, и недавно эта цепь была нарушена. Этери спокойно спала целую неделю, без страха вновь увидеть яростный взгляд златовласого мужчины.

Но вот это снова повторилось. Стоило ей закрыть глаза, как грань реальности начинала размываться. Привычная жизнь ей уже не принадлежала. А когда наступало утро и Этери просыпалась, то ее собственный мир казался не таким уж и значимым. Глупости? Может быть и да.

Вдалеке зашуршали ветви лиственницы. Снег осыпался, создавая белоснежную полупрозрачную стену. Этери прищурилась. Если это вчерашний олень, то во имя всех святых и божественных сил она пристрелит его!

Этери скрылась в доме и через мгновение вновь появилась на веранде, но уже с ружьем в руках. Стараясь не обращать внимание на потерявшие чувствительность ступни, она прицелилась. Снег громко хрустел в лесной тишине. Олень направлялся прямо к дому Этери Фэрнсби, как будто нарочно желая расстаться с жизнью.

Холод был жутким, но рука Этери не дрогнула. В тот миг, когда из-за дерева появилась фигура, девушка была готова нажать на спусковой крючок, но, к счастью, вовремя поняла, что к ней крался вовсе не олень.

— Какого дьявола! — яростно выкрикнула она.

Из-за лиственницы вышел тот самый незнакомец. Этери выдохнула с облегчением, радуясь, что вынужденная привычка носить очки даже дома ее спасла. Очки защищали не только людей от сердечного приступа, но и ее саму от полной потери зрения. Ее глаза были чувствительны к свету, смотреть на яркий белый снег было для нее сродни пытки. Нервным движением Этери схватилась за дужку.

Незнакомец из книжной лавки остановился, с удивлением разглядывая ружье. Он сменил строгий костюм на утепленную куртку и джинсы, а вот кашемировый шарф в клетку по прежнему украшал его шею. Парень наступил на ветку, и та разломилась пополам. От резкого звука, птицы, сидящие на ветвях ели, взметнулись вверх, улетая прочь.

— Что вы делаете? — с интересом спросил незнакомец.

— А вы, — Этери опустила ружье, — что делаете около моего дома?

Он загадочно улыбнулся. Быть может, слежка, которую она чувствовала все это время, образовалась не на пустом месте?

— Прогуливался в окрестностях, — он сделал несколько едва заметных шагов. Этери покрепче сжала в руке ружье, и незнакомец остановился. — У вас очень красивые пейзажи.

— Вы не местный, — произнесла она то, о чем уже догадывалась раннее. — Послушайте мистер…

— Элфи де Флуа.

— Мистер де Флуа, не знаю, откуда вы, но в Хоу-Хэле местные жители не привыкли ранним утром обнаруживать у себя на пороге незнакомых людей. Тем более вы вторглись на частную территорию.

Дом Этери хоть и не был огражден, но территории ближайших окраин принадлежали семье Фэрнсби. Приемный отец Этери, мистер Джон Фэрнсби, сколотил состояние на имеющейся у него недвижимости. Как шутила иногда Лилит, еще немного и Джон завладеет всем городом. В ее словах была доля правды.

— Вы с каждым гостем настолько приветливая? — в его голосе девушка уловила раздражающие ее смешинки.

— Вы не мой гость. Я предупредила, мистер де Флуа. До свидания.

Она развернулась, съедаемая горечью и раздражением, когда в спину ей прилетела до боли знакомая фраза:

— До скорой встречи.

Этери закусила губу и обернулась. Незнакомца из книжной лавки в лесу уже не было.

Вынужденный рождественский ужин в особняке семьи Фэрнсби состоялся через несколько дней. Несмотря на конец декабря, Этери не чувствовала того рождественского волшебства, что посещало ее каждый год. В этот раз все было иначе. Тревога смешанным комом поселилась в ее сердце, стоило увидеть родные стены особняка Фэрнсби.

Захлопнув дверь автомобиля, девушка направилась к арочному входу, поддерживаемому колоннами. Она обогнула фонтан из ракушечника, представляющий собой композицию из шести маленьких танцующих фей. Прежде чем подняться по узким ступенькам в дом, она расправила несуществующие складки на черном платье в пол, убрала выпавшую из высокого пучка прядь и взяла в руку дверной молоток.

Раздался глухой стук.

Обычно ей открывал Ренди, их дворецкий, но в этот раз в дверном проеме появился Джон.

— Привет, детка, — тепло улыбнулся мужчина. Его седые волосы были аккуратно уложены назад, борода подстрижена. Вместо привычного костюма на нем красовался теплый свитер со снеговиком, брюки и домашние тапочки.

Этери бросилась ему на шею, крепко обнимая. В детстве она верила, что его присутствие рядом избавит ее от любых невзгод. Рядом с Джоном она снова становилась маленькой девочкой. Он гладил ее по длинным волосам, и девушка ощущала знакомый аромат древесной смолы и табака. В его объятиях было так тепло…

— Я очень рад, что ты приехала, — сказал он, отстраняясь и пропуская Этери в дом.

— Боюсь, ты единственный рад мне по-настоящему, — усмехнулась она.

Девушка сняла утепленное пальто, отдала его Джону и прошла в гостиную, именуемую Малым залом. В углу, рядом с высокой, украшенной елью, расположились музыканты, играющие джазовую рождественскую музыку. На диванчиках и креслах с бокалами в руках восседали смутно знакомые люди. Сколько бы Этери не вглядывалась в их лица, она не узнавала своих многочисленных родственников, с которыми виделась раз в год.