Апогей
Шрифт:
Повернувшись ко мне она развела руками в жесте «ну как?», и я подняла большой палец вверх.
— Не снимай, тебе очень идет. — Убедительно заявила я, когда хранительница, кинув очередной неодобрительный взгляд на свое отражение, стала расстегивать пуговицы на пиджаке. — Это твой фасон и цвет, определенно.
Вздохнув, Франси все же последовала моему совету, оставляя костюм в покое и проходя к столу. Склонившись над блокнотом, она быстро начеркала несколько слов.
Спасибо, конечно, но вы хмуритесь. Вас что-то тревожит?
— Пустяк. Кое-что узнала только что… весьма…
Кажется, Франси не собиралась устраивать мне допрос с пристрастием, однако ее рука вновь замелькала над бумагой.
Глава запретил говорить вам об этом. Наверное, хотел, чтобы вы обо всем узнали от него. Пожалуйста, постарайтесь его понять. Вы напуганы?
Вот теперь-то совершенно точно. Да я просто в ужасе.
— Ч-что… чем напугана? — Прошептала я, поднимая на Франси свои широко распахнутые глаза. — Говори, что все это значит?
Хранительница растерянно на меня взглянула, вырывая лист из блокнота и комкая его в своей руке. Поняв, что она, как и Каин, сболтнула лишнее, девушка спрятала глаза.
— Франси? — Мой дрожащий голос звучал требовательно. — Ты расскажешь… напишешь мне?
Когда она медленно покачала головой, я тихо выругалась, обхватывая себя руками. Кажется, предчувствие меня не обмануло: весьма неблагоприятно начавшийся день набирает обороты. Что мог задумать Аман? Что именно я должна понять? И чего бояться?
С виноватым вздохом, хранительница показывает новый лист.
Простите. Я сделала только хуже.
— А это… что именно я… — Франси покачала головой, давая понять, что все ответы я получу лишь от самого Амана.
Но если я заявлюсь к нему прямо сейчас, требуя их, не выдам ли я тем самым Франси? Откуда я узнала, что он запланировал очередное безумие в тайне от меня? Можно сделать козлом отпущения Каина, но Аман этому не обрадуется вдвойне: мне было запрещено приближаться к молодому господину.
Что же ты задумал, мой господин?
— Знаешь, я пожалуй… мне нужно побыть одной. — Бормочу я, поспешно добавляя: — Только не принимай это на свой счет, идет?
Франси легонько кивнула, явно оставшись при своем мнении.
— Проводишь меня?
Когда мы вышли из ее комнаты, я принялась усиленно болтать о всякой ерунде, чтобы не оставлять Франси наедине с виной и самой не утонуть в страхе перед неизвестным. Конечно, мой якобы беззаботный голос то и дело срывался, а слова перемежал нервный смех, выдавая мое настроение. Но эта пытка не продлилась долго; стоило нам спуститься на первый этаж, как необходимость разговора пропала.
— Пустите меня! Немедленно! Я не стану… ни за что… — Открыв рот, я смотрела на то, как двое женщин еле справляются с молоденькой девушкой, таща ее в медицинский центр. — Вы ничего от меня не получите! Лучше умереть… я лучше…
Я переглянулась с Франси, а та лишь вздохнула, словно говоря «и так каждый день».
Та самая новенькая Каина, очевидно.
Удивительно что здешний персонал не гнушается насилием. Мне даже стало не по себе от мысли, что со мной могли обращаться так же, обладай я похожим норовом.
— Вы двое,
замрите. — Повысила голос я, перекрывая дикий визг и всхлипы.И когда женщины, одна из которых, по всей видимости, была хранительницей, послушно застыли на месте, я прошла к буйной.
— Что здесь происходит? — Требовательно спросила я, морально поддерживаемая присутствием Франси.
— Она подписала контракт, госпожа. А теперь выкаблучивается. — Прошипела раздраженно одна из женщин. — У нас есть четкий график, по которому…
— Меня заставили… меня шантажировали… — Сопела девушка, чье красное лицо было едва видно из-за спутанных прилипших волос. — Я не думала, что… что все будет так…
— Иисусе. — Вздохнула я, положив ладонь на лоб. — Это совершенно бесполезно. Отведите ее наверх.
— Это не представляется возможным… — Начала было медсестра, которую я не побоялась перебить.
— Возможным не представляется насильно брать кровь. Не думаю, что господа будут в восторге от результатов. — Когда женщины переглянулись, я добавила: — Пожалуй, я сама провожу ее в ее комнату.
— Не думаю…
— Дойдешь сама? — Обращаюсь я к донору и та кивает, выдергивая руки из крепкой хватки женщин. — Не бойся, мы не причиним тебе вред. Кажется, ты еще не освоилась…
— Освоилась? Да ты верно, шутишь! — Рявкнула девушка, тут же присмирев, когда мучительницы дернулись в ее сторону. — Я хочу обратно в комнату. Пожалуйста.
— Вы свободны. — Бросила я хранительнице и медсестре, получив в ответ недовольные взгляды. К которым я уже успела привыкнуть.
— И что это значит? — Ее голос звучал хрипло из-за криков, раздраженно и напугано. — С чего это тебе заступаться за меня?
— Скажем так, я успела побывать в твоей шкуре. — Кажется, мой ответ подействовал на нее подобно успокоительному. Мысль о том, что она не одинока в своем горе, принесла волну облегчения, потому распрямив плечи и подняв голову, девушка поплелась к лестнице. — Тебе лучше поскорее смириться со своей ролью в этом доме. Если ты подписала контракт, ты не выйдешь отсюда раньше, чем через пять лет.
— Ты послушай себя! — рявкнула донор, переставляя трясущиеся ноги. — Что такое пять лет для человека?! Это не пять минут! Не понимаю, с чего ты так спокойно об этом рассуждаешь. Или тебя все устраивает?
Ох, знала бы ты.
— Но ты подписала этот контракт, не так ли?
— Я… я не знаю, как произошло. — Затараторила взволнованно девушка. — Я не соображала… не знала, что делаю… он сказал, что у меня будет все, что я захочу… что я буду буквально как сыр в масле кататься…
Да брось, и ты поверила этому лису?
— Я не знала, что все будет так… так ужасно… унизительно. — Остановившись перед нужной дверью, она взялась за ручку. Ее плечи вновь поникли, голова повисла и из-за растрепанных волос послышалось сопение и всхлипы. — Я чувствую себя использованной…
Похоже это серьезнее, чем показалось вначале. Одинокая, напуганная, на грани нервного срыва… этой девочке была необходима серьезная помощь.
— Знаешь, я позову доктора Мелчиоре. Он очень душевный человек, с которым ты совершенно точно найдешь общий язык…