Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов

— Который Пятница?

— Волосатый, который много бурчит. Он в итоге не сонный никчемушник — он исторический фундаменталист, работающий под прикрытием. Нам нужны кое-какие ответы, и, по-моему, я знаю, где их искать. Может, Пятница и перехитрил своих родителей, СИЛ и половину Хроностражи, но есть один человек, которого никогда еще не удавалось одурачить ни одному мальчику-подростку.

— И это…?

— Его младшая сестра.

— Не верится, что вам потребовалось столько времени, чтобы сообразить, — сказала Вторник, согласившаяся сдать брата за взятку в виде нового велосипеда, подарочный сертификат на тридцать фунтов в МатеМир и лазанью три ужина подряд. — Он и на Барни Плотца не наступал — он подделал письма и телефонный звонок. Ему требовалось время для проведения, как он это называл… расследований. Я не знаю, в чем они заключались, но он много времени торчал в публичной библиотеке и у бабушки.

— У бабушки?! Почему у бабушки? Он же любит поесть.

— Не знаю, — сказала Вторник, плотно поразмыслив над этим. — Он говорил, это имеет какое-то отношение к Майкрофту и хронупции невообразимых масштабов.

— Этому парню, — мрачно буркнула я, — придется многое объяснить.

Глава 30 Теперь зима

Одной из величайших бесполезных трат денег в последние годы был «противокарный щит», призванный оградить человечество (или по самой меньшей мере Британию) от не в меру усердного божества, жаждущего очистить население от греха. Изначально финансируемый канцлером Хоули Ганом проект был остановлен после его бесславного падения. Замороженная, но не забытая сеть передающих башен по-прежнему лежала, разбросанная по всей стране, молчаливым напоминанием о гановском странном и довольно затратном правлении.

Мама открыла дверь на наш стук и, похоже, слегка удивилась, увидев нас в полном составе. Мы с Лондэном были здесь, как озабоченные родители, разумеется, а Вторник — потому что она единственная была способна разобраться в Майкрофтовой работе, если понадобится.

— Уже время воскресного обеда? — спросила мама.

— Нет, мама. Пятница здесь?

— Пятница? Бога ради, нет! Я не видела его уже больше…

— Все в порядке, ба, — донесся из гостиной знакомый голос, — конспирация больше не нужна.

Это был Пятница — наш Пятница, бурчащий, вонючий, про которого мы еще час назад и помыслить не могли, что он знает слово «конспирация», не говоря уже о способности его произнести. Он изменился. Стал держаться куда более прямо. Возможно, потому, что не волочил ноги при ходьбе и смотрел прямо на нас, когда разговаривал. Несмотря на это, он по-прежнему казался печальным подростковым штампом: прыщи, длинные нечесаные волосы и одежда такая мешковатая, что из ткани, пошедшей на нее, можно было одеть еще троих и еще осталось бы на занавески.

— Почему ты не рассказывал нам, что происходит? — спросила я.

— Вы бы не поняли.

Я пригвоздила его своим лучшим взглядом из серии «сынок, у тебя большие неприятности».

— Ты удивишься, сколько всего я могу понять.

— Ладно. — Он набрал побольше воздуху. — Вы слышали, что Хроностража сейчас использует технологию путешествий во времени на основе почти точного знания, что она изобретена в будущем?

— Принцип я улавливаю, — осторожно ответила я, по-прежнему не понимая, как можно использовать то, что еще не изобретено.

— Как ни странно, — объяснил Пятница, — принцип разумный. Многие вещи происходят только потому, что забавная человеческая склонность к предвзятым мнениям изменяет результат. Проще говоря, если мы убедим себя, что нечто возможно, оно становится таковым. Это называется шредингеровским принципом «Ночной лихорадки».

— Не понимаю.

— Это несложно. Если ты отправляешься смотреть «Лихорадку субботнего вечера», [68] ожидая словить кайф, то все будет зашибись. Однако если ты рассчитываешь увидеть какую-нибудь фигню, то тоже так и будет. Таким образом, «Лихорадка субботнего вечера» может существовать в двух взаимно противоположных состояниях одновременно, исключительно за счет веса наших ожиданий. Из этого принципа мы можем логически вывести, что любыми противоположными состояниями можно управлять посредством человеческих ожиданий — даже, как в случае с ретродефицитной инженерией, применением в настоящем времени технологии, изобретенной в будущем.

68

«Лихорадка субботнего вечера» (1977) — фильм Джона Бедэма с Джоном Траволтой в главной роли.

— По-моему, я понимаю, — сказал Лондэн. — Это работает в отношении любого фильма с Джоном Траволтой?

— Только с теми, где наличествует актерская игра, — ответил Пятница, — типа «Криминального чтива» или «Без лица». «Поле битвы — Земля» не катит, потому что фильм дрянь независимо от того, насколько ты собираешься его полюбить, а «Достать коротышку» не годится, потому что на тебя будут сильно давить, чтобы он тебе не понравился независимо от любых предвзятых мнений.

— Красивый принцип, — с восхищением сказала я. — Твой?

— К сожалению, нет, — улыбнулся Пятница. — Как бы мне ни хотелось его присвоить, честь принадлежит интеллекту, далеко превосходящему мой, — Вторник. Далеко пойдешь, сестренка.

Вторник поежилась от радости, получив комплимент от старшего брата, но реального смысла во всем этом по-прежнему не было.

— Так какое же отношение это имеет к Майкрофту и путешествиям во времени?

— Самое прямое, — ответил Пятница. — Чудовищно сложные технологии, используемые Хроностражей для питания временн ых двигателеи, противоречат одному базовому принципу, лежащему в основе науки: беспорядок всегда остается прежним либо увеличивается. Проще говоря, можно сунуть свинью в машину, чтобы получить сосиску, но нельзя сунуть в машину сосиску, чтобы получить свинью. Это второй закон термодинамики. Одно из самых устойчивых приобретений нашего понимания физического мира. Нельзя повернуть вспять стрелу времени, чтобы сделать что-то неслучившимся — например, вернуть омлет в исходное состояние или отменить историческое событие.

— Рецепт возвратного омлета, — пробормотала я, внезапно припоминая семейный ужин времен истории с «Джен Эйр». — Он писал его на салфетке, а Полли заставила его остановиться. Они еще поспорили — вот так я это помню.

— Правильно, — сказал Пятница. — Рецепт на самом деле был уравнением, показывавшим, как можно изменить второй закон термодинамики, чтобы сделать возможной обратимость стрелы времени. Чтобы можно было распечь пирог с почти захватывающей дух простотой. Рецепт возвратного омлета лежит в основе обращения потока времени — без него путешествий во времени не существует!

— То есть, — медленно произнесла я, — вся способность Хроностражи передвигаться во времени зиждется на обретении ими рецепта?

— В том-то и дело, мам.

— Так где же он? — спросил Лондэн. — С точки зрения логики он должен все еще существовать, или вероятность путешествий во времени падает до нуля. Поскольку твое будущее «я» всего двадцать минут назад заглянуло к нам с завуалированными угрозами, остается шанс, что он будет открыт за некоторое время до Конца Времен — где-то в течение ближайших сорока восьми часов.

— Верно, — сказал Пятница. — Этим-то мы с Полли и занимались последние две недели — пытались найти, куда Майкрофт его положил. Как только я получу рецепт, я смогу его уничтожить: вероятность путешествий во времени падает до нуля, и для Хроностражи звучит «Спокойной ночи, Вена». [69]

— Зачем это тебе?

— Чем меньше ты знаешь, мам, тем лучше.

— Говорят, ты опасный исторический фундаменталист, — добавила я осторожно, — временной террорист.

69

«Спокойной ночи, Вена!» — музыкальная мелодрама Г. Уилкокса (1932), а также сольный альбом Ринго Старра (1974).