Апокалипсис отменяется (сборник)

— Ваша плата включает и молчание, — добавил Вацлав. — Разумеется, вам никто не поверит, если в теле Флоры приметесь кричать, кто вы на самом деле. Но я не хочу, чтобы в здравом уме моей дочери усомнились.

Алина покосилась на Флору. Та быстро подхватывает вилкой один кусочек за другим, будто и не слышит, что речь о ней.

— Означает ли это, — взвешивая каждое слово, проговорила Алина, — что, приняв ваше предложение, я не смогу общаться ни с кем из прежней жизни? Например, с родителями?

— Для родителей вы устроитесь лаборанткой в сверхзасекреченный НИИ. Сможете передавать им деньги, переписываться по мейлу. Разумеется, переписку будут просматривать, никаких подробностей о работе. Но об остальном — сколько угодно.

Невероятная перспектива наконец улеглась в сознании Алины, мысли побежали резвей. В целом работа как работа, вроде личного переводчика или секретаря, те тоже всюду следуют за боссом, а что переписку будут читать — так ее читают у всех, кто занимает мало-мальски важные посты, такую норму недавно ввели в законы. Мобильники ставятся на прослушку, камеры — в кабинете и квартире. Не нравится — уходи от «кормушки» на должность слесаря или мелкого клерка, к тем в частную жизнь никто не лезет.

Серьезный минус новой работы — родителей не повидать в реале. Но положа руку на сердце, часто ли навещает их сейчас, когда преград нет? Зато сколько нового увидит и узнает, в какие места получит доступ как дочь Минского! Но придется привыкать к чужому телу, непривычным ощущениям… Притом даже новое тело — мелочь в сравнении с…

— Как уживаются две личности в мозгу? — напряженно спросила Алина. — Или они сливаются?

— Сливаются, но далеко не сразу, — объяснил Минский. — Первое время сменяют друг друга, как на дежурстве: пока одна бодрствует — другая спит.

Она замешкалась, прежде чем задать следующий вопрос.

— А… можно ли позже вернуться в свое тело?

— Нет, — ответил Вацлав сразу. — Взаимное проникновение личностей идет медленно, но с первой же секунды. Разделить их невозможно. Так что, если примете предложение, уволиться не сможете. Это навсегда.

— Что будет с моим телом?

— Можете разрешить медикам использовать его как донора органов.

Алина вздрогнула.

— А если не разрешу?

— Не беспокойтесь, — улыбнулся Вацлав, — без вашего письменного согласия тело не тронут. Но подумайте: зачем оно вам? Пути к отступлению все равно не будет, а трансплантация органов вашего прежнего тела может спасти жизни.

— Что будет с телом, если я все-таки не соглашусь, чтобы его… разобрали?

— Будет лежать в клинике, подключенное к системам жизнеобеспечения — на случай, если вы измените решение. Тела практически здоровых доноров очень ценятся медиками.

Повисло молчание. Слышно только, как стучат по тарелке вилка и нож Флоры — даже разговор о медицинских подробностях не испортил аппетит! — и шелестят листья на деревьях. Ветерок, что шевелит их, для сидящих за столом неощутим, так идеально направлен.

— Могу я спросить?.. — начала Алина нерешительно.

— Что угодно, — разрешил Вацлав. — Вопросы не бывают нескромными — только ответы.

— Зачем вам чужой человек в теле дочери?

Вацлав переплел пальцы домиком.

— Мне нужна достойная наследница. Пусть пока не способная управлять компанией — опыта недостает, но хотя бы мыслящая стратегически. А Флора… не дотягивает.

В лице Флоры при последних словах не дрогнуло ничего, только чуть дернула головой, будто смирная лошадка под привычным ударом хозяйского кнута.

Алина сглотнула ком в горле.

— Можно поговорить с Флорой наедине?

Минский кивнул.

— Конечно. Вскоре вы будете делить все.

Флора поднялась с места.

— Пошли в туалет, — шепнула она Алине на ухо и потянула за собой в коридор. За дверью в его конце обнаружился небесно-голубой кафель, умывальник и унитаз.

— Флора…

Дочь Минского поморщилась.

— Все, кроме папы, зовут меня Лорой.

— Хорошо, Лора. Вы в самом деле хотите… пустить меня в свою голову?

Собеседница растянула губы в невеселой улыбке.

— Главное, что хочет папа. Он всегда настоит на своем. Если уж должен кто-то… то пусть будешь ты. Тебя хоть немного знаю.

«Неужели в самом деле так одинока?» — подумала Алина. Теперь, когда рядом нет ослепительного Вацлава, Флора выглядит довольно симпатичной девушкой. Точней, выглядела бы, если бы не потухший, будто у старушки, взгляд.

— Вы… — снова начала Алина.

— Можно на «ты».

— Хорошо. Ты встречала людей, у которых две личности? Какие они?

— С виду — обычные, как все. Общаться, правда, не приходилось, да им и по службе не положено трепаться. Самые первые уже года три с альтом — и ниче, крыша вроде на месте. Если б кому посрывало, то папу бы… а раз нет, значит, все айс.

Значит, сосед по телу называется альт? Видимо, сокращение от «альтер эго». Теперь более-менее понятно, почему технология держалась в тайне… Зачем альтов подселяли агентам спецслужб? Какие преимущества дает? Лора вряд ли знает, а Вацлав лишнего не скажет — что ж, эту тему пока оставим. В первую очередь надо постараться понять их личности, с этими людьми, возможно, жить бок о бок.

— Лора, ты не боишься идти на операцию?

— А че бояться? — фыркнула Минская. — Я ж аппендицит резать не боялась. Надо — значит, надо. Просто засыпаешь, врачи все делают, проснешься — и ниче не болит!

— А отец за тебя не боится?

— Да плевать ему! — взорвалась Лора, но тут же поправилась: — Наверно. Он хочет гордиться, а я… всю жизнь разочаровываю. Если бы прилетели марсиане и предложили сменять меня на умную и красивую…

— Не говори так, — вырвалось у Алины. — Мне кажется, отец тебя любит.

Лора скорчила гримасу.

— Ка-ажиц-ца… — передразнила она. — Никого он не любит, если хочешь знать! Только мою маму любил, и то разошлись давно. Баб выбирает, как мобильник или часы. Некоторых даже под мебель: под гарнитур красного дерева — брюнетка, под белый с золотом — блондинка!