Апокалипсис отменяется (сборник)

Раз, два — последние удары отбитых подошв. Я замер, пошатнулся. Попытка устоять, но тщетно. Колени стукнулись в пол, ртом жадно глотаю воздух.

Лица коснулся серебристый свет, яркий, как чужое солнце, — заставил зажмуриться крепко. Но серебряная заря принесла прохладу разгоряченному телу, и страх отступил. Я приложил ладонь козырьком к глазам, осторожно разомкнул веки.

Куда же меня занесло?

Передо мной раскрылся Зал Управления, в десятке метров парит синий плазменный шар. Сфера беззвучно провернулась в ореоле синего сияния, помещение озарилось слепящей вспышкой.

Свыше снизошел благожелательный голос Карилада:

— Что с вами, Алексей Сергеевич? Возвращаетесь с вечерней пробежки?

Сил едва хватает, чтоб не расстелиться половой тряпкой, куда уж ворочать языком. Карилад милостиво подобрал инициативу беседы:

— Конечно, приятно, что физическое восстановление проходит такими темпами, но я бы не советовал перегружать себя.

Легкое вращение, мимолетное колебание поверхности плазмоида: кажется, заметил что-то в моем лице. И после паузы:

— Вас что-то беспокоит?

Страх вновь пронзил рассудок ледяной иглой, и — да! Вот чего не хватало, чтобы заставить двигаться язык! Да, черт побери, кое-что меня беспокоит!

— Там, т-там, — выдавил я, захлебываясь ужасом; тело бьет дрожь, губы дергаются, зубы выстукивают морзянкой: — Т-там, в Криобанке… там мое тело в дьюаре! Как? Откуда? Зачем?!

— Значит, вы были в Криобанке? — спросил Карилад. — Ваше любопытство, конечно, похвально, но как бы все это не сказалось на лечении… Впрочем, может, оно и к лучшему.

Логично бы ждать продолжения, но синюю сферу окутала тишина. Я широко распахнутыми глазами воззрился на плазмоида.

— Э-э-э, — протянул я, чувствуя, как растет внутри возмущение, — и этой отповедью ты ограничишься? Карилад, я… я хочу знать, что все это значит!

Плазмоид лишь провернулся на девяносто градусов, — сместилось крохотное темное пятнышко на его огненном теле. Поверхность карманной звезды осталась гладкой, как бильярдный шар.

— Ах да, — проронил он словно невзначай, — не беспокойтесь, Алексей Сергеевич. Дело в абсолютно штатной, элементарной процедуре.

— Поясни!

— Это запасные тела, — буднично ответил Карилад. — Резервные копии… Вы же понимаете, Алексей Сергеевич. Да, наши технологии отточены и почти совершенны. Но природа несет на себе неустранимую печать случайности. Шумы, статистическая погрешность — неискоренимый порок любого механизма. Ошибки неизбежны. Но можно перестраховаться, повысить шансы на победу. Мы же не можем терять наших пациентов! Это вопрос юридических и моральных обязательств. Элементарная предосторожность. — После паузы добавил: — Понимаю, звучит дико. Но это обыденная реальность.

— Вот тебе, бабушка, и футурошок, — пролепетал я. — И как же вы делаете эти… резервные копии?

— Молекулярная сборка. Наномеханизмы, вы, должно быть, помните, я уже упоминал о них. — Карилад помолчал еще, но решил пояснить: — Конечно, этот метод тоже вносит погрешности, некоторая информация о личности бывает потеряна или искажена при создании копии. Но это куда лучше полной потери данных. К тому же по сравнению с последствиями самой заморозки — это сущие пустяки.

— Но… — осторожно начал я, — не имеет ли особенного значения, какое именно тело… в каком именно…

— Какое именно тело возвращать к жизни? — закончил за меня Карилад. — Ну что вы, Алексей Сергеевич. Информационно они абсолютно эквивалентны. Каждое несет все сохранившиеся данные о вашей личности.

— Хм. Ну а в моем случае? В моем случае какое из тел извлекли из криостата? То же, что положили туда, или, быть может, копию?

— Волноваться нет причин, — ответил Карилад. — В вашем случае все шло строго в штатном режиме.

Я наконец ощутил под собой твердую поверхность, по-прежнему стою коленопреклоненный посреди зала. В груди ужасающе пусто, в голове — звенящая тишина. Уперся ладонью в пол в попытке подняться, но рука дрожит от кончиков пальцев до плеча. Трясется, будто хочет вывернуться из сустава.

Поднес ладони к лицу и с усилием потер глаза. Дрожь медленно уходит, но ее место занимает слабость, вот-вот осяду тряпичной куклой, раскидав ватные руки. Замирает бег хаотичных мыслей, те никак не складываются в связные цепочки, просто пропадают: сказанное Кариладом оседает в дальних уголках сознания, чтобы всплыть потом, когда смогу наконец обдумать, оценить. Ну и бог с ним, сегодня так и так ни на что не гожусь.

Попробовал укротить непослушное тело вторично, ноги удалось утвердить на танцующем полу. Я покачнулся, но удержался, как канатоходец — раскинув руки. Умоляющим взглядом отыскал Карилада.

— Позвать киберсиделку, чтобы проводила вас в палату? — с сочувствием осведомился плазмоид.

— Да… пожалуй.

Позади тихо прожужжало, из дверцы в стене выкатилась пузатая округлая тумбочка из пластика и металла. Боковые панели и крышка откинулись, задвигались, детали сложились в комфортабельное передвижное кресло.

— Прошу вас, господин Сергеев, — раздался из недр механизма приятный мелодичный голос.

Я вздрогнул. Опять он! Такой же слышал в Криобанке при пробуждении и… когда-то еще, раньше! Пытаясь скрыть растерянность, шагнул к сиделке и буквально рухнул в объятия заботливого автомата.

— Понимаю, Алексей Сергеевич, на вас сегодня столь многое свалилось, — напутствовал Карилад, — но отрешитесь пока от проблем, попробуйте расслабиться и отдохнуть. Поверьте мне, силы вам понадобятся… Хотя должен сказать, вы делаете успехи, — многие ваши предшественники воспринимали детали их возвращения на этот свет не в пример тяжелее.

Раздавленный и опустошенный, без сил даже на мысли и сомнения, я покатился навстречу долгожданному сну, и говорящий плазменный шар скрылся за поворотом коридора.

Часов двенадцать отсыпался в апартаментах. Пару раз выныривал в реальность из глубин сна, но, едва поднимал веки, наваливалась страшная слабость. К рукам будто привязано по товарному составу: поднимаешь с неимоверной тяжестью, а те немощно и жалко дрожат. Так что тотчас обреченно проваливался в спасительную темноту.