Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России

…Скоро появился и Бакунин, хлопотавший лишь об одном: найти хорошего офицера. Но такового не сыскалось. Один уже немолодой, но очень живой человек, явившийся во главе значительного отряда из Фохтланда, произвел на Бакунина хорошее впечатление своей энергичной речью.(Курсив мой. — И.Ш.) Бакунин предлагал назначить его немедленно главным военачальником, но среди суматохи нельзя было прийти к определенному решению».

Вот в чем ценность подобных столь необычных свидетельств. Вагнер ведь уверен, что он пишет — панегирик Бакунину! И увидеть… блуждающего с сигаройпо Дрездену руководителя восстания. Офицера, «. хлопотавшего лишь об одном: найти хорошего офицера». Или это: «…Один уже немолодой, но очень живой человек… произвел на Бакунина хорошее впечатление своей энергичной речью». — Нашел собрата. Однако шоу продолжается.

Вагнер: «Бакунин предлагал назначить его (Имелось в виду — речистого собрата из Фохтланда. — И.Ш.)немедленно главным военачальником, но среди суматохи нельзя было прийти к определенному решению… Только к полудню я узнал, что произошло. Гейбнер, Бакунин и вышеупомянутый Мартин прибыли к воротам Хемница в частном экипаже. Гейбнер с полным авторитетом назвал себя и велел пригласить городские власти в указанную гостиницу. Прибыв туда, все трое свалились от усталости и заснули. Внезапно в их комнату ворвались жандармы и арестовали их. Они попросили только дать им возможность несколько часов поспать, указав на то, что в таком состоянии, в каком они находятся, о бегстве не может быть и речи. Утром под сильным военным эскортом они были отвезены в Альтенбург… Шурин очень тревожился о моей судьбе, так как командиры коммунальной гвардии с яростью отзывались обо мне, как о человеке, которого видели в обществе опасных революционеров».

Вагнер тут проскакивает, но мне кажется интересной, важной эта деталь — тройке революционеров дали выспаться, пожалели, «повезли утром». Я, к сожалению, не могу здесь привести более развернутых цитат, но общий тон свидетельствует: Рихард Вагнер пишет это, сохраняя весь пиетет пред Бакуниным. Правда в воспоминаниях композитора (это все же — не детальная хроника Дрезденского восстания) нет одного сюжета, который зато есть во всех других документальных описаниях: Бакунин предлагал вынести из Дрезденской галереи картины (в том числе и «Сикстинскую мадонну» Рафаэля!) и расставить на баррикадах. Тогда, дескать, саксонский король или побоится стрелять, отступит, или окажется глазах человечества — виновником, губителем, вандалом…

В 2005 году мне посчастливилось видеть шедевры Дрездена и Рафаэлеву «Мадонну». Вспоминаю свои тогдашние, самые типичные, я думаю, вполне наивные впечатления («вот, ты сейчас стоишь перед самым, наверное, лучшим, что смог создать человек в своей истории»), мысли о судьбе полотна, пережившего войну, вывезенного в 1945-м в Москву и возвращенного немцам, и о полной его беззащитности: где-то два на два с половиной метра — на улице этот парус, самым малым порывом ветра швырнуло бы и разодрало о бакунинские баррикады, еще до подхода саксонской гвардии…

Вагнер: «Я был до такой степени охвачен впечатлениями пережитого, похожими на бред, что при новой встрече с Листом едва мог проявить хоть некоторый интерес к предстоящей в Веймаре постановке «Тангейзера»».

Да-да, Франц Лист, потратил много лет своей жизни, помогая другу, «пробивая» его оперы, отчасти компенсируя то время и силы, украденные у Вагнера революционерами. И именно с «Тангейзером» тема кражи имеет продолжение малоизвестное, но просто уникальное по своей поучительности. Послушайте Увертюру к этой гениальной опере, или «Хор Пилигримов» — и вы не сможете не узнать мотивы нескольких лучших песен эпохи революции 1917 года и Гражданской войны. Мне кажется, что советский полузапрет Вагнера связан еще и с той кражей — пардон — «реквизицией» мелодий: в случае трансляции первоисточника, некоторая часть революционного искусства сразу потеряла бы половину своей эмоциональной убедительности.

Здесь хочется отойти от заявленного парадоксального жанра: малое — увиденное великим. Расстаться с нигилистом-болтуном и напомнить о «российском позитиве» в жизни гениального композитора. Наша страна дала ему самого может восторженного и вместе с тем тонко понимающего ценителя — музыкального критика Александра Серова. Его энергии Вагнер обязан приглашением в 1863 году в Петербург и Москву. Огромный успех вагнеровских концертов принес и такой существенный результат, как 7000 рублей — похоже самый значительный разовый доход (до перехода под персональную опеку баварского короля). По-своему гениальна и нижеследующая микро-опера пресловутого Третьего отделения. На два голоса: Донос тайного агента и Резолюция управляющего. 1-й: «Вагнер хотя и принимал участие в беспорядках в Германии, но ныне, кажется, остепенился». 2-й: «Несмотря на то, иметь тщательное за ним наблюдение». Каково? Так и видишь этих агентов, слушающих — по заданию! — в зале Дворянского собрания (ныне Большой зал филармонии) Лоэнгрина! Правильно — остепенился! Еще более правильно — мимоходный ярлык «к великим событиям»: беспорядки в Германии. Именно — беспорядки, временное отсутствие порядка. Бакунин на диванах и баррикадах искал «силу, способную разрушить», ан вот же она, всегда рядом — госпожа Энтропия!

Один из концертов пришелся на годовщину освобождения крестьян (19 февраля) и потому был закончен исполнением официального гимна. Публика, восторгавшаяся «Валькирией», приняла «Боже царя храни», продирижированное Вагнером холодно. «При первых нотах повернулись и ушли. Это все были молодые люди с бородами», — доносил агент.

Россия дала миру и «лучшего Лоэнгрина». Исполнение этой партии Леонидом Собиновым стало событием в музыкальной истории. Выдающийся немецкий дирижер Артур Никиш вспоминает: «Какое небесное видение, небесный голос! Скольких Лоэнгринов я пересмотрел на своем веку, но никогда не переживал такого глубоко поэтического, захватывающего момента. Я дирижировал и чувствовал невольные слезы, катящиеся по моей щеке». Немецкие теноры после 1908 года отказались от прежних трактовок образа в пользу собиновской.

Хотя и в этой счастливой истории можно отыскать фантастический завиток судьбы, вновь бросающей Вагнериану в лапы революционеров — уже XX века. Новое издание Бакунина, ставшее писать и говорить — в рифму, и названное лучшим и талантливейшим революционным поэтом Маяковским— опубликовало в числе прочего такие строки, просто-таки науськивающие ЧК на Леонида Собинова: «…ваше Слово — слюнявит Собинов… Эх, мы бы поговорили иначе, с этим Леонидом Лоэнгринычем!.. А ваши кто родители? Чем вы занимались до 17 года?»

Финальное сопоставление

Подобно тому, как, например проклятия деньгам (власти денег) — выглядят более убедительными в устах человека, когда-либо хоть какие-либо деньги имевшего, так и проклятие власти, любому порядку, организации, структуре, убедительнее прозвучит (точнее, имеет право прозвучать) только от человека чего-то когда-то организовывавшего! Рихард Вагнер дал нам счастливый и уникальный случай подсмотреть за Бакуниным-организатором. Дал случай и подсмотреть за хаосом вообще.

Полезное зрелище для нас, зубривших мировую историю от одной революции до другой: от «революции 1848 года»(«бакунинской») — до «Парижской коммуны», потом до «революции 1905 года», и далее до…

Для нас, изучавших, эти прорехина полотне истории, словно некие узоры, небывалой красоты, нам, на кого… огромное влияние оказали идеи Бакунина— (согласно всем советским энциклопедиям).

А сам композитор Вагнер, носивший такую же долю революции, хаоса в груди, явил пример счастливого ее преодоления, и кроме своих гениально организованныхопер, еще и организовалоперный театр нового типа, включая физическое строительство специального новаторского здания театра в Байрейте. Организовалтам уникальные, единственные в истории музыки Байрейтские фестивали. Плохой финансист, он все же организовалдля финансирования Байрейта — Акционерное общество, пайщиками которого были студенты, рабочие, а также… турецкий султан (!), бразильский император, египетский хеддив. На роль Байрейта — столицы вагнеровских фестивалей — претендовали еще Вена, Лондон, Чикаго!