Апокалипсис завтра

Дэни не имела права соглашаться стать членом клана Фиррор. В противном случае, она бы предала и Эда, и Джимма, когда-то сохранившего ей жизнь. Перед глазами вдруг встал полукровка, в плену которого они с Хлоей оказались чуть больше месяца назад.

«Я еще не отошла от прошлого психопата, чтобы тягаться с новым», – с дрожью подумала Дэни. В душе поселился страх. Неужели в этот раз у нее не получится выйти сухой из воды? Эд был слишком далеко и не знал, что ее нужно спасать. А Курт, одолевший в прошлый раз полукровку, и вовсе теперь мертв.

«Сейчас нам никто не поможет», – осознала Дэни.

Казалось таким простым согласиться на условия Лероя. Но Дэни понимала, что он лжет. Рупа не перестанут мучить, независимо от ее решения. Они его не отпустят. А кроме этого, Дэни сознавала, что не может навлечь на людей и остальные кланы такую ужасную беду. Если ее дар используют во вред... Нет, она отказывалась думать о последствиях. Слишком своенравная у нее была сила. Даже Джимм не смог точно очертить рамки ее возможностей. Дэни не хотела никому причинять боль – в этом она была уверена. А получи Фиррор в свой клан такой козырь, непременно воспользуются ею, чтобы осуществить свои гнусные планы.

Все эти мысли быстро прокручивались у нее в голове, а решение все никак не приходило. Дэни едва не рассмеялась, поняв, что думает о совершенных глупостях, учитывая, что и сама не может управлять своим даром. Может, сейчас он бы и помог, вот только у нее никак не выходило его направить.

Приняв, наверное, самое сложное решение в своей жизни, Дэни собрала всю волю в кулак и обмякла, повиснув на цепях. Кажется, Лерой сделал шаг вперед, но Дэни теперь было все равно. Она чувствовала, что лицо застыло в безразличной маске. Если главе Фиррор так нравится смотреть на боль, от нее он больше не добьется ни единой эмоции.

– Для вас меня зовут Даниэлла, – прошептала она, ничуть не сомневаясь, что ее услышат. – И я отказываюсь вступить в клан Фиррор. Вы можете и дальше удерживать Руперта, но это будет на вашей совести. Это лишь ваше решение, не мое. А теперь я устала, можете покинуть помещение, – произнесла она голосом, больше походившим на электронный.

Лерой пожал плечами, размялся, походил немного и дал Еве команду «отбой». Подручная быстро набрала что-то на планшете и трансляция прекратилась.

– Знаешь, я ждал этого, – спокойно проговорил Анри Лерой, скрестив руки на груди. – Но я всегда надеюсь на наличие ума у моих гостей. Что ж и здесь я ошибся. Все пленники постоянно стонут, ноют и ни в какую не соглашаются на условия. Скучно, – глава Фиррор приблизился к девушке вплотную. – Именно поэтому мы ведем переговоры не в моем кабинете и не в моей комнате. Ты согласишься рано или поздно, я знаю. Ты еще полюбишь и меня, и мой клан. Сама будешь проситься и убьешь кого угодно ради меня. Поверь опытному этернелю, солнышко. И никакой клан Вуду тебя не спасет. Тем более, – он широко улыбнулся, – что преемник наркоши Бейна тоже копыта недавно откинул. Ни одна живая душа не знает, где ты. Единственное твое спасение – это я.

Мужчина размахнулся и послал точный удар прямо Дэни в живот. У той на пару секунд сперло дыхание. Правильно. Лерой далеко не слабый вампир.

– Не кормить мелкую девку и позовите Луку. Это его персональное задание на ближайшие дни. Чтобы до Собрания стала как шелковая, только пусть не трахает ее. Мне нужна собачка, а не секс-рабыня. Пацана в комнату, откармливать. Банни займется. Пусть снова будет аппетитным куском мяса. Ева?

– Да, господин? – она оторвалась от планшета, записав распоряжения хозяина.

– Узнай все о ней. От детских страхов, до того с кем спит. Отчет мне на стол. Я улечу на пару дней в Штаты, надо кое-что закончить.

Не глядя на свою гостью, Лерой развернулся и вышел из клетки, не оборачиваясь, но выкрикнув Дэни, что при следующей встрече он не будет таким ласковым.

ГЛАВА 18

Руперт сидел на матрасе и лишенным эмоций взглядом буравил тарелку с едой. Почему-то они иногда начали пропадать. Эмоции. Может потому, что в какой-то момент неподготовленный человеческий мозг испытал их слишком много? Поэтому наступила, как сейчас, некая «серость»? Парень подтянул босые ноги под себя и отвернулся от полной еды тарелки.

Сегодня эта сволочь завлекала его бургерами, картошкой фри и колой. Всем нутром Руперт ненавидел азиатку. Ненавидел и одновременно панически боялся. Он чувствовал физическую боль, когда она заглядывала к нему в комнату и, издевательски улыбаясь, приносила еду. Иногда казалось, что она любуется проделанной работой. С удовлетворением изучает глазами его порезы и раненные руки. Руперт понимал, что много где останутся шрамы, что еще не скоро он сможет без саднящей боли в кистях брать что-то в руки.

Он внутренне опустел, ссохся и больше совсем ничего не хотел.

Когда неделю назад он пришел в себя на полу комнаты, насквозь промерзший с опухшей челюстью, то с каким-то неприсущим ему отстранением посмотрел на свои руки. Ногти на мизинцах были вырваны, тело горело от сотен мелких порезов, которые после тех бесконечных минут истязаний уже перестали затягиваться, как на вампире, и студент никак не мог вспомнить, показалось ли ему, или Банни и в правду ломала его пальцы. Веки были сухими. Он не знал, рыдал ли, как долго все продолжалось? Просто было ощущение, что в какой-то момент он отключился. Наверное, после того, как в него вцепилась зубами восставшая вампирша. У нее был точно такой же взгляд, что и у Дэни тогда. Никаких мыслей, один голод.

Над ним грубо надругались, сняли все на камеру и пустили в глобальную сеть. Вот же уроды. Он не знал, что существуют настолько больные личности…. Личности ли вообще? Банни явно страдала от какого-то расстройства.

Лероя он больше не видел, как не видел ни Евы, ни лысого амбала, ни кого бы то ни было еще, кроме чертовой гадины. Еще одна экзекуция – видеть каждый день того, кто медленно и планомерно вырезал из тебя здравый рассудок и оставлял лишь боль. Из-за этой твари ему каждую ночь снились кошмары, где его раз за разом мучили и убивали.

О Дэни узкоглазая сволочь ни разу не сказала, хоть он и спрашивал… кричал и пытался побить вампиршу всем, что попадалось под руку. У него были срывы. Иногда он забывал, что кругом одни вампиры и пытался играть в героя-психопата. Руп кричал, крушил кулаками скудное убранство его мелкой комнатушки, разбрасывал принесенную еду и глупо грозился всех перебить. А после… После наступала эмоциональная смерть. И он долгими часами смотрел в точку перед собой, перекручивая в голове события прошлого, представляя то, что никогда с ним не произойдет, и желая только одного – вендетты или собственной смерти.

На самом деле, Руп не был уверен, прошла ли неделя или это так медленно и долго тянутся дни, часы? Сколько он здесь? Похрен.

Парень с мрачным удовольствием потер кое-что, торчавшее из заднего кармана джинсов. Подарок. У него кое-что припрятано для Банни.

Руперт вздохнул, попытался взять себя в руки. Ему не нравилось то, что с ним происходило в психологическом плане. Он менялся. Становился… кем? Таким же больным ублюдком? Нет. Кем-то… кем-то другим, а не прежним собой. Теперь Руп готов был убивать и знал, что его не вырвет и не замучают муки совести. Тем более он знал, кого стоит убивать.