Апокалипсис

Мария Федоровна вышла, оставив нас одних в комнате. Она была тактичной даже тогда, когда Валера сам принимал меня дома. В этой комнате на стенах висели фотографии старинных самолетов, а на разноцветной полке, которую сюда прибили, когда он еще был ребенком, стояла большая потертая книга в матерчатом золотистом переплете. Там хранились марки. Я слышала, что обычно коллекционеры собирают марки по годам, а Валера собирал только самолеты. Мне казалось это правильным.

Я отвела взгляд от зеленого Ила-истребителя с пропеллером на носу и принялась рассказывать. Снова о Черной Книге, о дурацких этажах, об идиотах с пистолетами... даже смеялась, когда повествовала о мужчинах. Может быть зря. Вдруг Валера бы ревновал? Затем я извинялась за то, что не могу пройти все этажи сразу, просила подождать, говорила, что мне нужны силы, что обязательно попробую... мне было горько. И привычное чувство слегка успокоило меня. Раньше я входила в эту комнату с радостью, потом - с чувством вины и, наконец, с нескрываемой печалью. До сих пор печаль ассоциируется у меня с зелеными Илами, красными Яками и белыми Мигами.

Домой я вернулась тоже на такси. Специально села на заднее сидение, и водитель, то ли узбек, то ли туркмен, весь извертелся, оглядываясь. Но он был очень вежлив и я сделала вид, что не замечаю его горящего взгляда. Затем спокойно расплатилась и пошла к подъезду...

Старик уже был в зале. Он сидел на диване (который когда-то был кожаным, а сейчас потертости скрывались под грубым темно-синим чехлом) и смотрел, как я вхожу. Мне было, что ему сказать.

– Почему на меня бросаются мужчины?
– вот что. Вопрос был задан в лоб, но старик даже бровью не повел.

– Бросаются?
– переспросил он.

– Ну, не бросаются, а оглядываются, пристают, делают разные предложения! Больше, чем обычно!
– я примостилась на стул. Не садиться же в самом деле рядом с собеседником? Он ведь не человек даже.

Старик погладил белую бороду и кашлянул. Мне показалось, что он подражает во всем тому... своему прототипу. Тот бы, наверное, точно так же отреагировал на столь щекотливый вопрос.

– Это из-за Первого Дома, - последовал ответ.
– Когда кто-то становится принцепсом, то его привлекательность усиливается. У тебя сейчас она больше, ведь ты недавно прошла этаж... даже два. Но скоро ослабнет.

– Вообще ослабнет? Исчезнет?
– я тут же оживилась. Конечно, моя 'привлекательность' во многом мешала, но все-таки с ней не хотелось расставаться. Такое приобретение жаль терять, тем более девушке.

– Не исчезнет, пока ты не сожжешь Книгу. Просто ослабнет, но после каждого этажа будет снова усиливаться.

Именно тогда я почувствовала в первый раз, что с Книгой не очень-то хочется расставаться. Еще бы - такое оружие в моих руках! Я ведь никогда не считала себя сногсшибательной красавицей, но теперь поняла, каково это - быть в ее шкуре. Знаете, мне даже понравилось... думаю, что это принесло бы много чего хорошего, если воспользоваться даром с толком.

Однако усилием воли я направила мысли в нужное русло.

– В меня опять стреляли, - мне хотелось надеяться, что мой тон не выдавал особых эмоций.

– Кто? Хранители?
– старик тоже не удивился.

– Наверное. Я хотела спросить... нельзя ли мне поговорить с кем-нибудь из них? Ну, чтобы объяснить, что я ни на что не претендую. Мне ведь нужно вылечить друга, вот и все. Зачем меня убивать? А Книгу я потом сожгу. Или даже уеду.

Старик покачал головой. Золотой обруч ярко блеснул, поймав солнечный луч.

– У меня нет власти над Хранителями, - ответил он.
– Они сами по себе, не зависят от нас. Даже не смогу донести до них твои слова.

Ответ меня огорошил. Я очень расчитывала на успех переговоров. Кому охота служить мишенью?

– Совсем нет никакой возможности? Но я ведь не могу подойти к ним на улице! Они меня сразу пристрелят!

Старик продолжал качать головой. Этот жест начал выводить меня из себя. Похоже, что из-за последних событий я стала излишне раздражительной.

– Но в целом с ними можно договориться? Они вообще кто? Люди? Должны ведь понять!

– Не уверен. Их долг - убивать таких, как ты.

– Что мне делать тогда? Ты можешь дать совет? Как пройти эти этажи и спастись и тут и... там?

Старик посмотрел на меня с грустью. Его взгляд бы очень мудр и я бы восхищалась им, если бы не знала, что он - подделка.

– Я не могу давать советы. Только то, что относится к делу. Все в равном положении.

Ну, это я уже слышала. В мою голову пришла кое-какая мысль. Если Книга не может помочь, то есть ведь и другие...

– Ты сказал, что ничего не знаешь о Хранителях. А этот Влад? Ты же знал о нем! А он - Хранитель!

– Уже нет, - тихо ответил старик.

– Как нет? А кто?

– Один из вас.

Вот это номер. Однако, если подумать, то подобного следовало ожидать. Ведь таковы правила: оступившийся Хранитель становится демоном. Об этом даже Голливуд фильмы снимает. Хотя лишний повод снова подумать о том, как меня угораздило очутиться в этой компании. Но я заставила себя вернуться к главному.

– Но если он был Хранителем, то он же все знает! С ним-то можно договориться? Посоветоваться? Приняв меры предосторожности, конечно. Он ведь наверняка сможет сказать что-то дельное. Как насчет разговора с ним? Лучше по интернету!

– Да, - ответил старик, усмехаясь в бороду.
– Я могу спросить Влада. Но сразу скажу, что он консервативен, и согласится лишь на встречу. Зато наверняка придет. Такие всегда приходят.

Глава 7. Андрей: 'Офисная суматоха'

У Хранителей тоже бывают сверхъестественные способности. Они возникают, когда уже все настолько хреново, что хочется пойти в зоопарк и попробовать напоследок страусиного мяса (признайтесь, в вашем подсознании сидит желание укусить страуса за толстую аппетитную ляжку). Или, к примеру, ворваться в кабинет шефа и сказать ему, что спал с его дочерью и тебе не понравилось.

Урожденные Хранители отбираются из детей, у кого есть дар выполнять идиотические задания манускрипта. Кто-то это называет магией, а по мне так сущая хрень, еще больше расширяющая аномалию. Смерть от моей пушки надежнее, быстрее и гораздо приятнее (еще никто не слал бандероли с жалобами на обслуживание).

– Привет, Доберман!
– Антон, часовой, улыбнулся мне. Шеф распорядился, чтобы в нашем офисе царил особый режим, и постовые были расставлены как кегли.

Антон - почти мой ровесник, но не урожденный Хранитель. Его взяли в возрасте десяти лет и семь лет гоняли экспресс-методом. Родители Антона отбросили коньки - их убил оголенный электрический кабель. Глупая смерть, неэкономная, ведь электричество сейчас все время растет в цене.

Бритый наголо Антон был одет в грязно-белый длинный плащ и приветливо улыбался всеми оставшимися зубами боксера-любителя, пренебрегающего капой, десневой пластиной. Может быть из него и будет толк, если он поймет, что в нашем деле главное - не верный выстрел, а острый нюх.