Апокалиптическая фантастика

— Если пойдешь, то, бога ради, возьми это, — сказал Эдвард. Он подошел к шкафчику с оружием и достал маленький пистолет.

Помедлив, я все же сунул оружие за пояс шорт.

Кивнув на прощание, я вышел из грузовика. Остановившись, я с колотящимся сердцем посмотрел через темную полосу песка на ховер. Набравшись решимости, я уже собрался пойти к нему, и тут открылся боковой люк, и из него вышла знакомая фигура. Я облегченно улыбнулся.

Увидев меня, она остановилась, держа руку на дверце люка.

Я подошел к ней по остывающему песку. Приблизившись, я ощутил кружащий голову запах ее духов, подхлестнувший все мои чувства.

— Я надеялась, что ты выйдешь, Пьер. Я собиралась пригласить тебя к себе… Внутри будет удобнее, да?

— А как же эти?.. — Я махнул в сторону костра за ховером.

Она улыбнулась:

— Они веселятся, Пьер. Нас никто не потревожит. Согласен?

Я смог лишь кивнуть, позабыв о намерении спросить, что стало с Черепом.

Она взяла меня за руку и провела в ховер. Мы прошли по узким коридорчикам, мимо крошечных вонючих каюток, где спала ее команда, и полки с канистрами воды, которую мы обменяли на солнечные панели. Нырнув сквозь другой люк, мы попали в помещение большего размера — очевидно, машинный отсек, где провода от солнечных батарей подключались к генераторам.

Далее располагалась комната Самары.

Я переступил ее порог и замер.

Комната была вдвое больше гостиной в грузовике и воистину роскошной. Центр ее занимала огромная кровать. Небольшое окно слева прикрывала занавеска из тонкой ткани, сквозь которую виднелись отблески огня и доносились громкие нетрезвые голоса.

А потом в дальнем углу я увидел прозрачную пластиковую кабинку. Подошел к ней и вопросительно посмотрел на Самару.

— Это душ, — пояснила она.

Я повторил это слово. Она улыбнулась:

— Это водяной душ.

— Но как ты можешь?..

— Я слежу за тем, чтобы у нас всего хватало, Пьер. А вода, конечно, перерабатывается после того, как я ее использую.

Я едва мог осознать, какая это роскошь — иметь достаточно воды, чтобы использовать ее для мытья.

Она взяла меня за руку и подвела к кровати. Мы поцеловались. Она протянула руку за спину, расстегнула платье, и оно упало на пол. Самара раскинулась на кровати и улыбнулась, а я лишь пялился на нее, как дурак.

Потом я снял рубашку и сбросил шорты. Самара рассмеялась.

— В чем дело? — покраснел я.

— Как вижу, у тебя в шортах целых два оружия, Пьер.

Я попытался объяснить, зачем взял пистолет:

— Эд сказал, что он мне может пригодиться.

— Мудрое решение в такие времена.

Она протянула руку и увлекла меня на кровать.

Мы занялись любовью. Самара просила не торопиться, растянуть удовольствие.

Время словно остановилось, и я понятия не имел, сколько его могло пройти. Всякое ощущение себя я тоже утратил. Я словно превратился в животное, утоляющее древний голод и позабывшее обо всем, кроме плотских наслаждений. Самара вела себя яростно — кусала меня, царапала. А я ощутил кружащий голову успех, почти власть над ней, потому что смог пробудить в ней такой взрыв страсти.

Потом мы лежали, обнявшись, мокрые от пота и вымотанные. Она села, сошла с кровати и направилась в душ. Я смотрел на нее, переполненный зрелищем ее наготы. Она поманила меня к себе.

Мы вошли в кабинку и встали, прижавшись друг к другу. Она повернула кран, и я ахнул. Теплая вода полилась нам на головы, и я ощутил одновременно и наслаждение от шелковистой теплоты воды, и вину за растранжиривание такой ценности.

Она дала мне какой-то белый брикетик.

— Это мыло, — пояснила она. — Натри им меня.

Я выполнил ее просьбу, удивился появившейся пене, и мы снова занялись любовью.

Вытершись, мы улеглись на кровать и повернулись друг к другу. Я погладил ее щеку. Даже в тот момент я сознавал, что это было преходящее удовольствие, неожиданное и восхитительное, но ограниченное опасностью. И понимал, что продолжения не будет.

И тут, словно прочитав мои мысли, Самара провела пальцем по моим ребрам и сказала:

— Можешь остаться, если хочешь. Брось своих, оставайся со мной. Жизнь тяжела, но я смогла сделать ее приятнее.

Я посмотрел в ее холодные глаза, на ее жестокий рот. Даже тогда у меня хватило ума задуматься, нет ли у нее каких-то скрытых мотивов.

— И бросить мою… семью?

— Ты получишь меня, Пьер. Мы ни в чем не будем нуждаться. Мы будем хорошо питаться.

Интересно, есть ли у них на борту специалист по гидропонике. Проходя по ховеру, я не заметил признаков того, что внутри что-то выращивают.

Она оперлась на локоть, глядя на меня сверху вниз:

— И жизнь станет еще лучше, поверь.

Я покачал головой.

— Каким образом? — спросил я, неожиданно подумав, нет ли у нее информации о процветающей колонии где-то в этих краях.

— Мы направляемся в Танжер, — сказала она.

— Там есть колония?

Она улыбнулась:

— Когда-то в Танжере была успешная колония, Пьер. Но я слышала, что несколько лет назад там все умерли.

— Тогда, — я пожал плечами, — зачем туда ехать?

Она помолчала, поглаживая мне грудь:

— Та колония была религиозной — одним из тех безумных культов, что расцветали по мере гибели цивилизации. Они называли себя Часовые «Феникса».

— Никогда о них не слышал.

Она взглянула на меня.

— Но ты слышал о проекте «Феникс»?

— Эдвард мне о нем рассказывал. К звездам послали корабль в надежде отыскать новую Землю.

— Таков был план, во всяком случае, — улыбнулась она.

— План? Так ты хочешь сказать…

— Корабль был уже на орбите, но деньги кончились, а правительства утратили контроль над ситуацией. Этот проект так и остался еще одной несбывшейся надеждой…

— Откуда ты это знаешь?

Она встала, подошла к деревянному столику и вернулась с пачкой листков.

— Это распечатка, — пояснила она, пристраиваясь рядом со мной. — Я получила ее несколько лет назад от одного торговца. Это было еще до того, как умерли Часовые «Феникса». А это официальный отчет о прекращении проекта и оставшихся ресурсах.

Я пролистал бумаги. Их покрывали закорючки непонятного для меня шрифта.

— Это арабский перевод, — пояснила Самара.