Апостасия. Отступничество
Шрифт:
– …для духовного величия и благоденствия государства необходима не одна свобода – необходим порядок на основе права.
Ну, положим, это мы знаем, на чем держится порядок в России: на солдатских штыках да казачьих шашках. Ежели вы, господин Романов, о продолжении таких порядков мечтаете, то, извините, лучшие, выбранные из народа люди теперь вам этого не позволят! И Тарас Петрович орлом оглядел Георгиевский зал.
– Да исполнятся горячие Мои желания видеть народ Мой счастливым и передать Сыну Моему в наследие государство крепкое, благоустроенное и просвещенное…
Что ж, наши горячие желания совпадают. А
– Господь да благословит труды, предстоящие Мне в единении с Государственным советом и Государственной думой… Приступите с благоговением к работе, на которую Я вас призвал, и оправдайте достойно доверие Царя и народа. Бог в помощь Мне и вам.
Царь кончил. Зазвучало справа и слева «ура». Справа – горячее и искреннее, слева – прохладнее и тише. Тем не менее в общем речь думцам понравилась. А величие и великолепие всей церемонии на многих подействовало неотразимо. Из царского дворца большинство думцев вышли если не монархистами, то, по крайней мере, на время очарованными монархией.
Это скоротечное очарование держалось недолго. На всем пути от Зимнего до Таврического дворца думцев встречали толпы революционно настроенных граждан, облепивших набережные и мосты Невы, и вместе с арестантами «Крестов», махавших изо всех окон платками, все дружно скандировали одно радостное и веселое слово: «А-мни-сти-я!» Это магическое слово как мячик легко перелетало от одной набережной к другой, кружилось в воздухе, туманило пьянеющие радужным весельем головы, как будто амнистия бомбометателям и было тем самым главным и неотложным делом, способствующим благу и процветанию государства, о чем только что печалился царь.
Тарас Петрович не пошел на молебен в Таврический, но с ходу вместе с другими радикальными думцами стал обсуждать ответный адрес на тронную речь Николая.
Быстренько выбрав председателем думы московского профессора римского права Муромцева, государевы люди сразу же приступили к государеву делу. Первым выскочил на трибуну заслуженный оппозиционер кадет Петрункевич.
– Долг чести и совести требует, чтобы первое слово, сказанное с этой трибуны, было посвящено тем, кто свою жизнь и свободу пожертвовал делу завоевания русских политических свобод. Господа, вы все знаете и видели только что воочию – народ жаждет амнистии всем политическим заключенным! Мы, как выбранные представители народа, требуем немедленно удовлетворить его законное чаяние!..
Кадета Петрункевича сменил лидер Партии демократических реформ Кузьмин-Караваев.
– Господа, тюрьмы и каторга переполнены борцами за политические права и свободы. Мы знаем, сколько преступлений прикрыто священным именем монарха, сколько крови скрыто под горностаевой мантией, прикрывающей плечи государя императора. Свободная Россия требует освобождения всех, кто пострадал за свободу! Мы требуем отмены смертной казни за политические преступления!
Последовала овация.
На трибуну поднялся недавно вернувшийся из эмиграции профессор Ковалевский.
– Господа, мы все выступаем за немедленную амнистию и отмену смертной казни! Никакие кары не остановят террора! Террор был, есть и будет, пока мы не накажем этих людей… прощением. Да, да! Именно евангельским прощением мы должны наказать всех так называемых террористов!
Крайние левые обиделись.
– О каком прощении в этих
стенах идет речь?! Мы не нуждаемся в прощении! Амнистия – это акт элементарной справедливости!– Господа, от лица всего русского народа я предлагаю в ответном адресе на речь государя включить целую программу во главе с полной политической…
– Мы не согласны! Мы требуем исключить из адреса выражение «русский народ»! Российское государство многонационально, и мы не имеем права обижать другие народы, которые царская Россия штыками загоняла в свой дом! Мы требуем равноправия для всех народов и в самом названии государства!
– А я предлагаю вообще исключить слово «Россия» из думских дебатов, так как это имя оскорбляет чувства нерусских членов думы!
– Браво, господин Кареев!
– Господа, предлагая амнистию политзаключенным, мы должны ясно сознавать ее цель. Цель амнистии – не просто прощение убийц, но…
– Я протестую против называния политических заключенных убийцами!
– Повторяю, цель амнистии – будущий мир в России. Государственная дума должна доказать, что в этом мы будем своему государю порукой и опорой. Что никто больше не имеет права тягаться кровью. Что отныне все будут жить, управляться и добиваться своих прав не силой, а по закону. По старому закону Божию, который прогремел четыре тысячи лет назад всем людям и навсегда – не убий!
– Господин Стахович забыл, где он находится! Это не церковная кафедра, и вас никто не уполномочивал произносить в народном собрании проповедей. В России нет правосудия! В России нет правды!
– Господин Родичев, успокойтесь, мы уже решили, что страны с таким названием не существует!
– Господа, нужно включить в адрес императору слова: «Государственная дума выражает твердую надежду, что с установлением конституционного строя прекратятся политические убийства, которым дума выражает самое решительное осуждение, считая их оскорблением нравственного чувства народа и…
– Мы против как решительного, так и нерешительного осуждения!.. Господа! Предлагаю следующую формулировку для ответа царю: «Ваше Величество! Остановитесь! Вы расстреливаете не несчастных людей, не случайные жертвы, ваши пули стреляют в совесть русского народа…»
– Опять «русского народа»! Какого такого «русского»? Ведь уже договорились!..
– Вы стреляете в многонациональную совесть российского народа! Ужасы легального убийства превосходят все эксцессы революционного террора!..
Слева последовала овация, справа – свист.
– Господа, надо осудить только будущие убийства, а прошлое покрыть полной амнистией…
– Наша задача – не допустить никаких будущих убийств!..
– Это не наша задача! Политические убийства есть последнее средство борьбы с произволом!.. И мы не можем бросить камень в тех, кто вынужден, рискуя жизнью, вступать в эту борьбу!
– Но, господа, если правительственных казней за последние месяцы было около девяноста, то за то же время террористами убито двести восемьдесят восемь и ранено триста тридцать восемь представителей власти!
– Мало!
– Кто сказал: «мало»? Я предлагаю стреляться с тем, кто кровожадно сказал: «мало»!.. Вы хотите сделать право смертной казни привилегией революционеров? Вы полагаете, только им позволено безнаказанно убивать?
– Девяносто казненных – это вы называете безнаказанностью?!