Апостол Павел

Женщина: Ну?..

Апостол: Ну и подойди к огню, возьми тесто в руки. Вспомни хватку матери, сноровку своих сестер; пой те печальные песни, которые поют кухарки перед горячей печкой, вспоминая свою угасшую родню.

Женщина (подходит к тесту): И... что будет?

Апостол: Вместе с песнями печали, вместе с творением хлебов Благодарения душа твоя, озаренная светом Любви, выберется на проcтop веры. И голос твой, не нынешний, а тот, что дарован тебе Господом, скинет с себя дремоту тяжких прегрешений, расправит крылья, и, может быть, то самое чудо и произойдет...

Женщина: Нет.

Апостол: Что — нет?

Женщина: Я не буду вам кухарить. (Орет.) Человек не должен делать того, чего не любят делать его руки!!

Тяжело вздохнув, Апостол восходит на скалу. Долго и терпеливо держит в раскинутых руках голубой купол неба. “Вам, Коринфянам! Благодать Господа нашего Иисуса Христа да пребудет со всеми нами”. Заволновались земные глубины, и замерла в оцепенении греховная ярмарка. Женщина тихо, виновато подошла к костру и принялась кухарить. Округляя хлеба, запела, потом, спохватившись, смутилась, умолкла. (Про себя.) “Что этот рыжий со мной делает, что он со мной делает!!!”

(Вдруг, увидев Скифа.) Чего стоишь? Чего зубы скалишь?

Скиф: Любуюсь. Красавица. Жизнь готов отдать за один поцелуй.

Женщина: Целоваться охота? А почему не вопиешь — смерть ему!!

Скиф: Кому?

Женщина: Да этому мучителю моему.

Скиф: Зачем его убивать?

Женщина: Как — зачем? Он же твою богиню низвергает, он ее прямо в пыль...

Скиф: Но, он же с тебя одежды не снимает, он тебя не развенчивает...

Женщина: Как не развенчивает, если он королеву храма Сладострастии превращает в кухарку!

Скиф (подумав): Женщина должна уметь кормить, иначе у нее не будет ни дома, ни семьи.

Финикиец: О, Картагена, моя горькая Картагена...

Варвар: Хорошую ярмарку превращают в домашнюю кухню. Дай сюда кифару. Слушай, как надо создавать соответствующее настроение. Ах вчера, вчера, вчера мы всю ночку... Почему не танцуешь?

Женщина: Ушла от тебя.

Варвар: Как ушла? Куда?

Женщина: К нему.

Варвар: Но, нанял тебя я!

Апостол (Женщине): Сколько он тебе дал задатка?

Женщина (сложив три пальца): Вот что он мне дал.

Апостол: Верни ему полученный задаток, и дело с концом.

Женщина (Варвару): Вот. Держи.

Апостол: Сдачи не надо. И не приставай больше к ней. Она занята.

Возвращается к своему строению. Варвар, подняв камень, подошел сзади, прицеливаясь.

Варвар: А ты не думал, рыжий, что я могу тебя убить?

Апостол: Меня уже столько раз убивали, что я привык умирать каждый день.

Варвар: Давай поговорим, как муж с мужем.

Апостол: Увы. Всё. Время разговоров кончилось, настал час молитвы.

И снова восходит на скалу. Преклонив колени, слился со скалой, они стали единой каменной громадой. Поляна замерла.

Занавес

Часть вторая

Обитатели поляны озадаченно следят за тем, как Финикиец разбирает Апостольскую горку.

Варвар (рабу): Разбрасывай эти камни куда подальше. И чтобы ни этой кучи, ни духу его тут не было!

Скиф: Этакое чучело! Ни осанки, ни вида, ни голоса, но была в нем какая-то власть над людьми, над событиями. Над ним подшучивают, подсмеиваются, а он всё собирает камни и, глядишь, владеет, управляет.

Варвар: Апостолы — народ опасный.

Финикиец: Чем?

Варвар: Волнуют земную глубь, а когда земля волнуется, всё живое цепенеет.

Женщина: Зачем вы разрушаете его работу?

Варвар: Мы извергаем его из своей среды.

Женщина: Почему?

Варвар: Не наш человек.

Дак: Да с чего вы взяли, что мой брат — не наш человек?!

Варвар: У негонепомерно большая тень.

Еллин: И к тому же она всё время.

Женщина: Но это же прекрасно — человек, у которого растет тень!

Скиф (Еллину): Чем это можно объяснить?

Еллин: Думаю, устремлением в будущее.

Варвар: Как это понять?

Еллин: Очень редко, в миру появляются такие странники, которым больше суждено жить в будущем. И хотя они копошатся рядом, их тени уже пробивают века...

Отмолившись, Апостол спускается со скалы. Разрушенную горку принимает как должное и снова начинает ее собирать. Скиф ходит за ним по пятам, присматриваясь к его тени.

Скиф: Слушай, господин Апостол... А смог бы ты достать у Варвара кувшин вина для моей измученной души?

Апостол: Достать-то я достану, но будет ли это тебе по силам?

Скиф: Мне-то? Один всего кувшинчик? А подай его сюда.

Апостол: Не спеши, потому что, прежде чем дойти до тебя, кувшин простоит между мною и тобой.

Скиф: И для чего такая церемония?

Апостол: Чтобы поговорить.

Скиф: Иудеи обожают разговоры! А — не выдохнется?

Апостол: Прикроем горлышко.

Скиф: И куда ты его поставишь?

Апостол: Да хотя бы на эту каменную округлость. Ты по ту сторону, я по эту, а между нами — кувшин.