Апполион

–

Я сожалею, - это всё, что я могла сказать.

Солярис кивнула.

–

Что делает твой Первый?

Я рассказала ей обо всем, о разрушениях, о приближающейся войне, о надежде, что мы как-нибудь сможем сделать так, чтобы история не повторилась. Если она удивилась, то она этого не показала. Солярис просто подошла ко мне.

–

Я скрыла это от остальных Аполлионов, - снова сказала Солярис.
– Я даже не знаю, как ты это увидела. Можетбыть, это была Судьба?

Боги, хоть один раз Судьба играет на моей стороне. Хорошая перемена.

– Может быть.

–

Это проще, чем ты думаешь, - Солярис протянула руку, положив свою холодную ладонь поверх моей.
– Тыдолжна повторить порядок, в котором знаки появились на твоем теле. Сначала.
– Солярис сжала мою правую руку. “.”

Смелость.

Потом она накрыла своей ладонью мою левую руку.

–

“.”

Сила.

Отпустив мои руки, она положила ладони мне под ребра, над пупком.

–

“ .”

Абсолютная сила.

Наконец, она вытянула руку и накрыла мой затылок.

–

“.”

Неуязвимость.

Воздух покинул мои легкие и Солярис кивнула.

–

Ты должна прижать свою плоть к его и назвать каждый знак его настоящим именем.

–

Подожди, - сказал Айден.
– Разве не таким же образом он может забрать силу себе?

Я уже знала, поэтому когда Солярис отступила и повернулась к Айдену, я едва смогла посмотреть на него.

–

Да, - сказала она.
– Ей придется сделать это раньше него.

Айден открыл рот, но не произнес ни слова. Мы узнали, как получить силу, и это было кое-что, но это будет почти невозможно.

–

Это все?
– спросила она.
– Я хочу уйти.

Персефона откашлялась.

–

Я думаю, что да.

На мгновение глаза Солярис встретились с моими и я подумала, что снова увижу её. И скорее, чем ожидаю. Я не знала, откуда взялась эта мысль, брала ли она начало в чем-то реальном, или это просто паранойя.

–

Ты уверена, что хочешь это сделать?
– спросила она тихим голосом, чтобы только я могла услышать.
– СилаУбийцы Богов перейдет к тебе. И хотя ты возможно и чувствуешь силу и думаешь, что можешь контролировать её, она может захватить и тебя тоже.

Она выглядела так грустно, словно знала эту великую тайну, и вздохнула.

–

И для какой бы цели боги ни искали возможности тебя использовать, когда они это сделают, ты думаешь, они оставят тебя в покое? Как предупредил меня оракул, двоих в одном поколении быть не может.

И потом её уже не было, но её прощальные слова запали глубоко, обернувшись вокруг души и сердца. Её слова не были предупреждением, а больше констатацией факта. Я взглянула на свою левую руку и подувствовала, что мой приговор был подписан задолго до того, как я узнала, кто я.

Я прерывисто выдохнула.

–

Ну, это было депрессивно, - Калеб провел пальцами по волосам.
– Если бы я уже не был мертв, я бы захотелпокончить с собой.

–

Без сомнений, - пробормотала Персефона.
– Но мертвые люди, не хочу никого обидеть, часто смотрят на всё сплохой стороны.

Калеб пожал плечами:

–

Я не обиделся.

Каждый раз, когда я видела Калеба, он не казался подавленным. Как будто прочитав мои мысли, он улыбнулся и я вспомнила, что он сказал мне, когда я была в лимбе.
– Ты сказал, что для него еще есть надежда.

Калеб с важным видом повернулся ко мне, показавшись мне таким живым, что это было больно видеть. Обхватив меня руками, он крепко меня обнял.

–

Всегда есть надежда. Может быть не такая надежда, о которой ты думаешь, но надежда есть.

Я поначалу не поняла, поэтому прижалась к нему крепче, зная, что наше время быстро приближается к концу.

Вдохнув свежий запах Калеба, я поняла, что мне нужно узнать что-то, что возможно разорвет меня на лоскуты.

Отстранившись, я повернулась к Персефоне:

–

Где её Первый?

Прошла целая минута прежде, чем она ответила.

–

Он в Тартаре.

Я прижала пальцы ко рту прежде, чем комок в горле вырвется наружу. Это было не столько из-за судьбы Первого, сколько из-за того, что это означало. Если я преуспею и смогу убить Сета, его судьба будет такой же. И моя тоже.

Я липла к Калебу следующие пятнадцать минут или около того, пока Айден занимал себя разглядыванием оружия, а Персефона подтачивала ногти или что-то в этом роде. Пока мы сидели на полу в военной комнате с коленями, прижатыми друг к другу, Калеб рассказал мне о том, что делает здесь внизу, чтобы провести время, а я рассказала, как сильно Оливия хочет его видеть. Мы не говорили о том, что будет дальше. Я была уверена, что Калеб знал о сумасшествии, которое творится наверху, и никто из нас не хотел портить эти драгоценные минуты.

–

Ты сказала ей то, о чем я просил?
– спросил он.

Я кивнула.

–

Она плакала, но, думаю, это были слезы счастья.

Улыбка Калеба была широкой.

–

Я скучаю по ней, но ты можешь оказать мне еще одну услугу?

–

Что угодно, - и я действительно имела это в виду.

–

Не говори Оливии, что видела меня.

Я нахмурилась.

–

Почему? Она бы..

–

Я хочу, чтобы она двигалась дальше, - Калеб взял мои руки в свои и встал, утягивая меня за собой.
– Мне нужно,чтобы она продолжала дальше жить, и я думаю, что новости обо мне мешают ей. Я хочу, чтобы она жила и не хочу преследовать каждый её шаг.

Боги, я ненавидела мысль о том, что буду лгать Оливии, но я понимала слова Калеба. Оливия никогда не забудет его, зная, что, в каком-то смысле Калеб в твердом уме и настолько жив, насколько он может быть жив в Подземном Царстве. Как будто он существовал, недоступен, но существовал. Зная это, сможет ли она на самом деле жить дальше?

Поэтому я согласилась. Я обещала сказать всем что нас нашла только Персефона. Даже если Аполлон узнает правду, это не важно, если не узнает Оливия. В каком-то смысле это был его подарок ей.