Апраксин двор

— Прошу вас, Владимир! — Вяземская шагнула вперед и обхватила мою ладонь обеими руками. — Помогите отцу — и моя семья сделает для вас все, что пожелаете.

— Я бы на вашем месте не разбрасывался подобными обещаниями, — усмехнулся я. — Впрочем, приступим… Мне нужен таз с водой, клубок шерсти — чем толще, тем лучше. Спички, свеча, иголка или нож. И кофе.

— А кофе зачем? — непонимающе пробормотала Вяземская. — Я не…

— По всем прочим пунктам вопросов, как я погляжу, нет. Так и думал. — Я улыбнулся, бросил пиджак на край кровати и принялся подворачивать рукава рубашки. — Ваше сиятельство, я ничего не ел с самого утра. Подозреваю, уважаемый Антон Сергеевич — тоже. Не знаю, как он, но лично я не привык работать на пустой желудок.

С юмором в высшем свете всегда было так себе — и в моем родном мире, и в этом, судя по всему, тоже. Намек Вяземская поняла, а вот шутку явно не оценила: несколько мгновений буквально сверлила меня разгневанным темным взглядом, а потом едва слышно фыркнула, вздернула носик — и, развернувшись, вышла.

Надеюсь, все-таки за кофе.

— Ну ты даешь, гимназист, — проворчал Дельвиг. — Так разговаривать с княжной…

— Ничего страшного. — Вяземский заворочался под одеялом. — Бедной девочке сейчас не повредит заняться делом, а не тревожиться за мою участь… Только чем-нибудь несложным — она и так отдала слишком много сил.

— Разумеется, — кивнул я. — Возможно, мне и вовсе больше не потребуется ее помощь.

— Не сомневаюсь. Вы похожи на человека, который знает свое дело — несмотря на годы. — Вяземский попытался изобразить смех, но тут же закашлялся — и повернулся к Дельвигу. — И все же должен заметить, Антон Сергеевич, что ваш друг весьма самоуверенный юноша.

— Самоуверенный? Пожалуй, так есть.– Я закончил возиться с рукавом и шагнул к кровати. — Другой бы даже не взялся.

Глава 11

Конечно же, у меня и в мыслях не было обидеть Вяземскую или самого старого князя. И уж конечно я не так сильно проголодался, чтобы падать в обморок, лишаться сил или ошибаться в знакомой работе. И все же ее сиятельство определенно стоило отвлечь — чтобы не мешалась и не говорила под руку. Дельвиг умел не лезть без надобности, сам «пациент» едва ли представлял какую-то особенную угрозу для нашего общего важного дела — а вот насчет его дочери имелись изрядные сомнения.

Вяземская, похоже, толком не спала уже несколько суток и даже без всяких странностей была на взводе. А когда она увидит, чем и как именно занимается загадочный протеже Дельвига… Нет, лучше приставить бедняжку к работе — пусть даже самой нелепой.

На мое счастье Вяземской не взбрело в голову изображать разгневанную аристократку — буквально через несколько минут она вернулась с подносом, на котором помимо затребованного мною кофе также имелись булочки, масло, аккуратно нарезанная ломтиками колбаса… в общем, все, что нужно молодому растущему организму — и даже чуть больше.

— Смотри не подавись, гимназист, — усмехнулся Дельвиг, степенно приложившись губами к чашке. — А то тебя самого спасать придется.

— Надеюсь, что нет, — отозвался я — и повернулся к Вяземскому. — Скажите, вы помните, как это началось? Может, вы прикоснулись к чему-нибудь вроде…

— Нет, ничего подобного. — В слабом старческом голосе прорезалось плохо скрываемое недовольство. — Антон Сергеевич уже спрашивал. Я даже не видел этих ваших птичьих черепов на палках или прочей… ерунды.

— Подумайте хорошенько, ваше сиятельство. — Я осторожно уселся на край кровати. — Оно могло выглядеть иначе. А вы могли и вовсе не обратить внимания или.

— У меня уже не та память, что раньше. Но все же я пока еще не выжил из ума! — проворчал Вяземский. — И если уж вам сказано, что ничего подобного не было — значит, так оно и есть!

— Или у вас нашлись какие-то причины это скрывать. — Я пожал плечами. — Не имею никакого желания показаться неучтивым, но поверьте, Петр Андреевич, мною движет не праздное любопытство. Если вам известно хоть что-то об этом… предмете — нам с Антоном Сергеевичем следует знать. Без этого моя помощь может оказаться напрасной, и вашему здоровью…

На этот раз Вяземский не ответил — то ли не посчитал нужным, то ли из вредности решил отмолчаться. А может, у старика попросту уже не осталось сил на разговоры. Вместо него отозвался Дельвиг: не произнес ни слова — просто закашлялся в кулак. Неторопливо, картинно, отчетливо и явно не случайно добавив в звук голосовых связок.

Намек я понял. И, как и положено воспитанному юноше — тут же смолк. Вряд ли меня вышвырнули бы вон за лишнюю болтовню или дурные манеры, но и толку от них не было ровным счетом никакого. Если Вяземский и видел нитсшест или что-то на него похожее — делиться своими секретами явно не собирался.

А слову аристократа положено верить… особенно если не собираешься прослыть грубияном.

Впрочем, чем больше я щупал иссушенную болезнью конечность, тем больше убеждался, что старый князь не врет. Последствия чужого колдовства выглядели одинаково, да и злодей наверняка был один и тот же… Но на этом сходство почти заканчивалось. Нитсшест делали как этакий манок для потусторонних тварей, а убойная сила оказалась лишь побочным эффектом.

А здесь все походило скорее на самую обычную порчу: причем не адресную, да и в целом наведенную коряво и слабенько, будто загадочный колдун почему-то работал то ли нехотя, то ли в спешке, то ли… На мгновение даже показалось, что это вообще кто-то другой — но нет, контур заклятья определенно выводил тот же, кто скрутил нитсшест из палочки и крысиного черепа. Особенности тонкой структуры уникальны, как отпечатки пальцев, как почерк. Можно изменить наклон букв, можно добавить им округлости… можно писать быстро, на неровной поверхности, даже левой рукой — и все же какие-то элементы останутся неизменными.

Пожалуй, только они и заставляли работать колдовство — ведь талант с опытом, как известно, не пропьешь. Не лишенная изящества и какой-никакой эффективности структура держалась, но остальное было сделано из рук вон плохо… Или Вяземский просто каким-то немыслимым образом угодил под удар, предназначенный кому-то другому — в том случае, если неведомый заклинатель почему-то решил работать без подклада или хоть какой-то «системы наведения». Или понятия не имел, что у будущей жертвы смертоносного контура под боком окажется Владеющий целитель.

Ошибка дилетанта — но никак не матерого колдуна.

В общем, моей единственной по-настоящему серьезной проблемой оказалось только время. Слишком уж много его прошло с тех пор, как Вяземский угодил под действие заклятия, и родовой Талант на деле лишь сыграл злую шутку. Наверняка первые день или два сила Владеющего полностью излечивала ткани и даже убирала боль — но именно в эти часы колдовство продолжало вгрызаться в самое нутро. Пока не забралось так глубоко, что остановить его извне стало попросту невозможно.