Апраксин двор

Да уж… Я бы предпочел взгляд потеплее и помягче, но зато теперь меня хотя бы воспринимали всерьез. Не бестолковым юнцом, чей Талант годился отрастить крепкую мускулатуру и заделывать нештатные отверстия в организме, оставленные пулями — а кем-то определенно заслуживающим внимания.

— Нужно… еще что-то? — негромко поинтересовалась Вяземская, когда мы закончили с новым ложем для ее отца. — Петру Андреевичу нужно поесть.

— Не спешите, ваше сиятельство, — ответил я. — Сон для него сейчас куда важнее. Чуть позже можете немного поработать Талантом — только осторожно. И лучше завтра, сегодня это скорее навредит.

— А что насчет проточной воды? Или церкви?

Дельвиг все-таки встрял в разговор. Ему то ли не хотелось оставаться на вторых ролях, то ли непременно следовало продемонстрировать, что все в этих стенах происходит хоть и не вполне официально, но зато с разрешения и, что самое главное — при полном понимании Ордена Святого Георгия и лично его преподобия капеллана.

А может, этому самому капеллану тоже льстило внимание юной княжны. В конце концов, вряд ли духовный сан и пурпурный крест на вороте лишают человека свойственных ему чувств и желаний.

Ай да Дельвиг.

— Проточная вода никогда не бывает лишней. — Я с улыбкой пожал плечами. — И церковь тоже. Но этот случай другой — поэтому и действовать мне пришлось иначе.

— Вы знаете, что это за… что это за болезнь? — Вяземская жестом поманила нас наружу — видимо, чтобы разговоры не мешали отцу отдыхать. — Я и сама кое-чего смыслю во врачевании — но такого не встречала ни разу.

— Такое встречается нечасто — во всяком случае, в наше время. — Я следом за Дельвигом вышел в коридор и оттуда в обеденный зал. — И уж точно никогда не происходит само по себе. Думаю, у Антона Сергеевича есть несколько вопросов — и мы будем в высшей степени признательны, если вы на них ответите.

Не знаю, на что рассчитывал сам Дельвиг, но лично я не собирался дожидаться, пока Вяземская поблагодарит нас и выставит за дверь — в очередной раз без ответов. Выпытывать их у больного старика, пожалуй, и правда было бы не лучшей затеей, но его дочь могла знать хоть что-то. Если не про еще один нитсшест или ему подобную дрянь, то про другие странности, которые неизбежно возникают, когда кто-то проводит темный ритуал.

И если уж Дельвигу мешала то ли учтивость, то ли устав Ордена, то ли самое обычное неумение вести беседу с женщинами, я ничем подобным уж точно не страдал — потому и взял дело в свои руки.

— Вопросы? — Вяземская уселась за стол и указала на стулья напротив. — Да, конечно же. Что вы желаете узнать?

— Все, что так или иначе связано с недугом Петра Андреевича. — Дельвиг покосился на меня. — Думаю, Владимир куда лучше меня скажет, что именно следует…

— У вашего отца были враги? — спросил я. — Или те, кто по каким-либо причинам мог желать ему зла?

От неожиданности Вяземская даже закашлялась — видимо, ожидала совсем других вопросов. Она сначала недобро стрельнула в меня глазами, потом посмотрела на Дельвига, но его преподобие сидел молча, ясно давая понять, что его странный подручный-гимназист хоть и нарушает этикет, все же интересуется не просто так.

— Странные разговоры… И не вполне уместные. — Вяземская снова нахмурилась и вся как-то подобралась, снова превратившись из перепуганной девчонки в наследницу могущественного рода. — Мой отец — член Государственного совета, личный друг императорской фамилии и самого его величества Александра Александровича. Тайный советник в отставке, кавалер высших степеней орденов, не говоря уже о землях и капиталах, которыми располагает семья. У таких людей не может не быть врагов, милостивый сударь.

Ох, какие же мы серьезные… Я все-таки не ошибся — за эффектной внешностью и репутацией народной героини и чуть ли не святой скрывалась та еще штучка. Когда дело касалось семейных секретов, Вяземская не стеснялась показывать зубки.

Впрочем, это меня ничуть не смущало. Как и перечисление изрядного списка отцовских регалий. На своем веку я повидал и ордена, и капиталы, и земли, и даже императора Александра. Всех трех, если быть точнее — не считая остальных представителей царствующей фамилии. Но врагов я повидал куда больше.

Поэтому и разбирался в них уж точно получше девчонки каких-то там двадцати лет от роду.

— Ничуть не сомневаюсь, ваше сиятельство. — Я миролюбиво склонил голову. — Поверьте, мною движет вовсе не праздное любопытство. Мы с Антоном Сергеевичем склонны подозревать, что причиной болезни Петра Андреевича стала чужая воля.

Судя по многозначительно покашливанию, ничего подобного Антоно Сергеевич не подозревал. А если и так — то определенно не спешил высказывать свои мысли вслух. Но я уже взялся за Вяземскую, и отпускать вожжи в любом случае уже было слишком поздно.

Второй раз она может и вовсе не пустить меня на порог — так что сейчас самое время брать быка за рога. Ну, или княжну за…

— Вот как? — Вяземская картинно приподняла бровь. — В таком случае — потрудитесь объяснить. Какое отношение чужая воля может иметь к…

— Самое прямое. К сожалению, — вздохнул я. — Ничуть не сомневаюсь в ваших познаниях в области Таланта и особых способностей княжеских родов, но смею заметить, что ими проявление сил Владеющих не ограничивается. И если уж мы живем в мире, где человек способен взглядом прожигать дерево или сталь — стоит ли удивляться, что кто-то умеет убивать на расстоянии? Без лишнего шума и пламени из глаз?

— Владимир хочет сказать, — ледяным тоном произнес Дельвиг, — что сейчас мы не можем исключать даже самые немыслимые и странные причины.

— Немыслимые — это вполне подходящее слово, Антон Сергеевич! — Вяземская сцепила тонкие пальчики в замок. — Но если даже и так — уверяю вас, что среди знакомцев моей семьи, будь то друзья или недруги, не найдется ни одного Владеющего, чей Талант оказался бы хоть наполовину настолько… настолько отвратителен, чтобы сотворить с человеком то, что мы все видели!

Очень похоже на изрядный булыжник в мой огород. Впрочем, неудивительно: при всей своей вредности и положенном сиятельной княжне высокомерии Вяземская вряд ли была глупа — и определенно успела сложить два и два. Раз уж чей-то Талант и знания позволяют справиться с загадочной болезнью, вполне разумно предположить, что такой человек сумеет не только излечить недуг, но и наслать его. И раз уж ее сиятельство смогла поверить в существование таинственного колдуна, умеющего убивать на расстоянии, она наверняка заподозрила что-то подобное и во мне.

И, надо сказать, была не так уж и далека от истины.

— Иного я и не ожидал услышать. — Я откинулся на спинку стула. — Подобный Талант встречается нечасто — и уж точно не среди тех, кто носит титулы.

И даже будь оно так — сиятельный князь или граф не стали кичиться древними знаниями и умением превращать человека в труп сомнительными ритуалами. Нет, такое оружие следует хранить в тайне — да и на репутации оно скажется никак не в лучшую сторону.

Впрочем говорить подобное вслух я не стал — иначе Дельвиг точно потащил бы меня на улицу за шиворот.