Аптечное дело

— Даже и не знаю, на какую тему мы с вами могли бы побеседовать, — ответил я. — Мне тридцать пять лет, я. считаю, что наш нынешний президент просто молодчина, думаю, что Россия еще долго не бросит пить, я советую всем покупать облигации Сбербанка, и у меня аллергия на тополиный пух. Сверх того мне больше нечего поведать миру.

— О, я отняла бы у вас всего несколько минут, вам не придется отвечать на те вопросы, которые вам не понравятся. И еще мне хочется поговорить об этом удивительном изобретении

— Позвоните мне, пожалуйста, завтра, я буду знать свои планы, — предложил я журналистке, про себя решив обязательно отключить телефон.

— Как, вы уже в постели?

Я приподнял брови, потом нахмурил их:

— Когда я был маленьким, такие вопросы называли сугубо личными, — ответил я спокойно, но уже начиная злиться.

— А я как раз в вестибюле, — не унималась журналистка. — Почему бы нам не встретиться прямо сейчас? Обещаю, вы сможете выкинуть меня вон, как только я вам надоем.

После этого я уже не колебался. Мое терпение лопнуло.

Я не ждал никаких журналистов. Никому постороннему я своего адреса не давал, а кроме того, интервью у меня в последний раз брал следователь Гнатюк после отстрела денег у одного жлоба. Да и вообще, настоящие журналистки никогда не пришли бы в вестибюль гостиницы, заранее не договорившись о встрече со своей жертвой. И уж конечно, не стали бы устраивать спешку, являться в гостиницу за полночь ради обыкновенного интервью. Кстати, и обворожительный голосок и двусмысленные обороты тоже явно не из запаса настоящих бравых репортерш.

Я был уверен, что интуиция меня не обманывает, и решение созрело. Я мог довольно долго терпеть издевательства, но всему есть предел. Мне надоело, что меня постоянно пихают. Записка в кармане была гнусной. Встреча с похитителями — еще хуже. Знакомство с господами Папазяном и Зиганшиным лишь усугубило ситуацию. Снайперская стрельба в мое окно выглядела просто грандиозной провокацией. Хотя мне приходилось признать, что я сам сделал себя мишенью. Но этот звонок стал последней каплей…

— Хорошо, — ответил я, — поднимайтесь.

Я положил трубку так же нежно, как мать кладет в колыбель своего первенца, повернулся к девушке и улыбнулся.

— Возвращайтесь к себе в номер, Верочка. — В моем голосе впервые за последнее время зазвучали беззаботные, веселые интонации Зуба. — Собирайте вещи, сегодня ночью мы едем в славный град Усмановск.

Вероника озадаченно посмотрела на меня:

— Но я же должна встретиться с Зиганшиным.

— Я привезу вас обратно сразу же, как мы назначим настоящую встречу. Но это будет не завтра. Пока же я не в состоянии находиться одновременно в двух местах. Тем более что за вашим отцом тоже нужно приглядывать. — Я улыбнулся. — Ну а теперь бегите к себе. Вы откроете мне, только услышав наш пароль: два стука длинных, три коротких. Я приду сразу, как разделаюсь с небольшим дельцем. — Я подвел девушку к двери.

— Что это был за звонок? — спросила она. — Вы уверены, что с вами все будет в порядке?

— Как раз на эти вопросы я и хочу получить ответы. Какая от меня польза, если я буду прятаться по подвалам? Но я почему-то твердо уверен, что в Москве мне не умирать, по крайней мере, на этой неделе. Скоро увидимся, дорогая.

Она задержалась на минуту в дверях, взглянула на меня и вдруг неожиданно быстро поцеловала.

Я вошел в спальню, открыл чемодан и вынул пистолет, уютно устроившийся в кобуре. Потом надел кобуру под пиджак и вернулся в комнату. Пусть это и выглядело несколько мелодраматично. Однако я никогда не пренебрегал даже мелодраматическими предосторожностями — поскольку решил еще немножко покуролесить на белом свете, прежде чем мое имя окажется высеченным на могильном камне. В том же сложном и грешном мире, где я провел значительную часть своей жизни, никогда нельзя быть уверенным, что вслед за очаровательным женским голосом по телефону в дверях комнаты появится настолько же очаровательная женская фигурка…

У меня хватило времени закурить сигарету и сделать еще несколько глотков…

Раздался стук.

Я широко распахнул дверь левой рукой, стараясь держаться в стороне. Передо мной стояла девушка, вполне соответствовавшая голосу по телефону. Я рискнул высунуться в коридор, чтобы захлопнуть за псевдожурналисткой дверь и сразу же защелкнул замок. Затем я прошел за гостьей в комнату, ни на минуту не теряя бдительности и постоянно помня о недавно просвистевшей пуле. На своей территории я рассмотрел девушку получше. Лицо классической красоты, цвет кожи напоминал южный свежий персик, светлые волосы, не знавшие краски, голубые глаза. Она была достаточно высока ростом, но, пожалуй, не имела и грамма лишнего веса. Вся она вызывала во мне приятное возбуждение, особенно если учесть, что на ней вместо чулок были колготки из «рыбачьей сети», которые забирались высоко под кожаные штанишки, которые ну оч-чень откровенно демонстрировали достоинства хозяйкиных ляжек.

— Я очень спешу, дорогая, — заявил я, — поэтому давайте поскорее завершим интервью. Кто вас послал и на что именно я должен клюнуть?

7

На лице девушки ничего не отразилось.

— Я не совсем вас понимаю. Меня прислали взять у вас…

— Не будем тратить время зря, — сказал я терпеливо. — Насчет «Ассошиэйтед пресс» прозвучало очень мило как раз затем, чтобы залить баки швейцару, но я-то вам не швейцар. Словом, это все детали… Вы можете разыгрывать из себя кого угодно всю ночь напролет. Но имейте в виду, вечерний сеанс сексуальной терапии я уже принял, так что в ближайшие шесть часов у вас ничего не получится. Словом, лучше выкладывайте все как есть.

Девушка спокойно смотрела на меня.

— Вам не откажешь в прямоте. — Она бросила взгляд на стаканы и початую бутылку на столике: — Вы не предложите мне что-нибудь выпить?

Мне оставалось только пожать плечами — алкоголизм в столь юном возрасте! Я молча наполнил высокий стакан и протянул ей.

— А сигарету?

Я подал ей сигарету, заметив:

— У вас было достаточно времени, чтобы придумать какую-нибудь историю, я с удовольствием ее выслушаю.

Она рассмеялась:

— Если вы так умны, то можете и сами придумать эту историю.

— Пожалуй, смогу. — Я тоже закурил. — Вы или шпионка какого-нибудь аптечного треста, или частная ищейка, или просто блядь. Можно, конечно, все это назвать как-нибудь поизящнее, но суть не изменится. Когда-то давным-давно я, вероятно, держал бы пари на третий вариант, но с недавнего времени я превратился в скептика.

— Вас безумно интересно слушать. Но для чего именно я здесь нахожусь, как по-вашему?

— Сложно ответить сразу. Можно думать о разных вариантах. Или вы пришли сюда, чтобы убить меня, — с помощью извне или без оной, или чтобы раздобыть ту или иную информацию. Ну и третий вариант можем не обсуждать. Конечно, и в том и в другом случае не обойтись без шума, без непредвиденных осложнений. Впрочем, можно провести здесь всю ночь, отдавшись третьему варианту. Я хотел бы узнать ваш сценарий.

— А если я вам ничего не расскажу?

— Вам придется это сделать, — сказал я усталым голосом. — Начинайте.

Она откинула голову назад и показала ряд ровных жемчужных зубов.

— А вы мне нравитесь.

— Спасибо.

— Вы говорите именно так, как я и предполагала.

— Я рад, что не разочаровал вас.

— Ваше повествование так увлекательно!

— Отлично.

— Но, боюсь, я вас сильно разочарую.

— Не может быть!

— Допустим, что я всего-навсего блядь.