Аптечное дело

— Сколько раз тебе объяснять, Жорка, что организаци у нас бюд-жет-на-я. А значит, средства на организацию слежки и охраны нам от-пус-ка-ю-тся. Мы народ тут подневольный. Если хочешь знать, я уже поднимал вопрос об охране и о всенародном значении открытия — не дали денег. И запретили связываться. Слишком уж большие силы тут нам противодействуют. Вот потому-то у меня и возникла мысль о тебе. Ты можешь не только вытянуть людей из беды, но и сам кое-что заработаешь. А я, пусть как чиновник и не смогу тебе помочь, но помогу чисто по-человечески. На это у нас внимания никто не обращает.

— Чисто по-человечески, значит, — сказал я, отчаянно соображая, если компетентные органы со всем своим могуществом оказываются бессильными в такой ситуации, что же остается делать хулигану с уголовно-рэкетирским прошлым? — Ладно. Извини за беспокойство, но я собираюсь попутешествовать. Организуй мне, пожалуйста, билет до Усмановска.

— С билетами сейчас не проблема.

— Через час я подъеду на вокзал. Ты мне его оплатишь?

— А ты не слишком много хочешь?

— Всего-навсего одну небольшую услугу из тех, что сам ты только что предложил мне оказать… Да, вот еще…

— Ты хочешь, наверное, чтобы тебя приехал проводить военный оркестр?

— Привези мне несколько досье. Все, что ты только сможешь раскопать, включая и любую грязь. Куда их передать, я тебе сообщу отдельно. Запиши имена: Константин Табаков, все прошлое и настоящее. Владимир Миркин, он работает в «Фармбиопроме». — Я зажег сигарету. — А также выясни, кес-ке-се Роберт Бурциевич и его дочь Лариса.

Повесив трубку, я посидел несколько минут, наблюдая за дымом от сигареты. Затем вошел в спальню и начал укладывать вещи, тихонько напевая арию из «Паяцев».

Обычно я путешествую налегке, и упаковывать пришлось не так уж много. Я почти все закончил, когда зазвонил телефон.

— Клуб любителей пинг-понга, — сказал я.

— Это Вероника, — ответил знакомый голос. — Вы все еще заняты?

— Нет.

— Вы зайдете ко мне или лучше мне спуститься?

В голосе ее звучала неестественная натянутость.

— Что-то происходит, — спросил я тихо, — и вы не можете сейчас сказать? Ответьте только «да» или «нет»?

— Нет-нет, я могу говорить. Здесь никого нет. Мне кажется, я веду себя глупо, но… — Возникла долгая пауза. Потом девушка продолжила, и голос ее звучал холодно и отчужденно. — Я попыталась позвонить отцу и предупредить его о нашем приезде, но на телефонной станции мне сказали, что никто не отвечает.

— Может быть, он пошел в кино или анализирует состав спиртных напитков в одном из местных баров? — спросил я и стряхнул пепел на ковер.

— Отец никогда и никуда не выходит по вечерам. Кроме того, он знал, что сегодня вечером я должна ему позвонить. Я собиралась позвонить сразу после встречи с Зиганшиным. Ничто на земле не заставило бы папу уйти из дому. Но, может быть, мои страхи преувеличены?

Вероника положила трубку.

Я лег на постель и уставился в потолок, чувствуя легкое покалывание в позвоночнике. Это был верный признак тревоги.

8

Когда поезд прибыл на место, я посмотрел на часы. Два часа и пятнадцать минут заняла дорога из Москвы. Путешествие оказалось достаточно приятным. Народу, правда в поезде оказалось многовато да общий вагон, сплошь заводчане, возвращавшиеся со смены. Я впервые испытал дивный вкус гидролизного спирта, смешанного с «пепси-колой», коктейль, который они прозвали «Улыбкой богов». На прощание они пожелали нам удачи, поскольку приняли нас за жениха и невесту. Я улыбнулся, пожал всем руки и повел девушку к лимонного цвета рыдвану с шашечками, исполнявшему здесь роль такси. Я не оставил этим подонкам ни единого шанса помешать нашей поездке. Они не могли перехватить нас нигде по пути, потому что не знали маршрута следования, а потому не могли организовать никакой пакости по пути в город. Приятно все же жить в эпоху технического прогресса. Я попытался объяснить Веронике все преимущества избранного нами способа передвижения.

— Если что-нибудь произошло с папой, — сказала, девушка, — то это дело рук тех же самых людей.

— Если что-то случилось, то оно уже случилось, — заметил я. — Исправить уже ничего нельзя. Я хотел позвонить кое-кому из наших, но решил, что если кто-то из моих и приедет в Усмановск, то не раньше нас. Можно было бы позвонить и в милицию, но что бы мы им сказали? Что телефон вашего папы не отвечает? Они бы посоветовали нам обратиться на телефонную станцию. Если бы мы начали их убеждать, это заняло бы те же полтора часа, которые мы потратили на дорогу. Да еще большой вопрос, сумели ли бы мы их убедить.

— Возможно, я просто слишком впечатлительна, — вздохнула Вероника.

Я не знал. Может быть, я и сам стал слишком впечатлительным? Мне уже требовались некоторые усилия, чтобы разобраться что к чему. Чтобы прояснить свои мысли, я начал рассуждать вслух:

— Беда в том, что мы даже не представляем, кто эти люди, преследующие вас, и что им нужно… Предположим, они просто частные ищейки. Изобретение вашего отца может стоить целое состояние. Их цель — раздобыть технологию производства и получить за это солидный куш. Ладно. Они могли похитить вас и заставить вашего отца раскрыть свой секрет. Могли и его похитить и вытрясти из него то, что их интересует. — Я почувствовал, как девушка напряглась. — Кроме того, были и взрывы и пожар в лаборатории. Но чего они всем этим хотят добиться?

— Если бы это были шпионы… — начала девушка.

— Шпионы не стали бы устраивать взрывов, — перебил ее я. — Они просто проникли бы в лабораторию и узнали, все, что им нужно. В любом случае разрушать лабораторию им ни к чему. Им выгодно, чтобы работа продолжалась. Ведь они заинтересованы в результатах. А уж если бы они захотели вас похитить, а потом выпытать секреты производства с помощью кнута и горячего утюга, скорее всего, это произошло бы уже давным-давно. Тем более что и похитить вас несложно.

— Хорошо. Кто остается? Саботажники? Они предупредили меня, чтобы я не встречалась с господином Зиганшиным. Они, вероятно, хотят, чтобы мы вообще никуда не обращались.

— В подобном случае вы давно бы уже лежали в земле сырой, — хладнокровно заметил я. — Убить человека легче, чем похитить его. Оправдания у политиков всегда найдутся. Мне не дает покоя другое — не имеем ли мы дело с «крышей» ваших конкурентов?

Я размышлял над своей новой догадкой, пока такси ехало по пригороду. Машина свернула на аллею, которая привела нас прямо к каменным воротам.

Выглянув наружу, я присвистнул. Я полагал, что в таких особняках живут обычно члены правительства. Интересно, сколько же уворовал у пролетариата Верочкин дед, что ему позволили отгрохать такую домину? По короткой подъездной дорожке мы подкатили к парадному входу просторного особняка с высокими стрельчатыми окнами.

Фары машины выхватили белые стены и зеленую крышу.

За шторами был виден свет. Девушка положила руку мне плечо, но ни я, ни она не проронили ни слова.

Вероника открыла дверь, а я расплатился с шофером и внес вещи в холл.